Рома́но-герма́нская правова́я семья́ (семья континентального права), совокупность однородных правовых систем государств, возникших на основе христианских и западноевропейских традиций, объединённых едиными национальными и историческими корнями, общими принципами, совпадающими структурно-функциональными и стилевыми особенностями права; традиционно обозначается как континентальное право, которое подчеркивает единство права и правоприменительной практики государств Западной Европы, его отличие от правовой семьи англосаксонского (общего) права и влияние на развитие сопредельных правовых семей Северной, Восточной и Юго-Восточной Европы.

Общая характеристика

Романо-германская правовая семья формировалась как общее наследие романских и германских народов континентальной части Европы под воздействием права Римской империи, христианских ценностей и канонических норм Римско-католической церкви, национальных обычаев и традиций, воли правителей и революционных (национально-освободительных) движений.

Ключевое значение в романо-германской правовой семье придаётся законодательству как отражению воли народа и универсальному средству правового регулирования общественных отношений, что ограничивает либо исключает применение иных форм правотворческой деятельности.

В начале 20 в. романо-германская правовая семья объединила правовые системы таких государств, как Франция, Италия, Испания, Португалия, Германия, Австрия, Швейцария, Бельгия, Нидерланды, Андорра, Монако, Сан-Марино, Люксембург, Лихтенштейн и др.

Заметно её влияние на правовое развитие бывших колониальных владений Испании и Португалии в Латинской Америке (иберийская ветвь); Франции – в Северной и Центральной Америке, в том числе в канадской провинции Квебек, штате Луизиана (США), отдельных островных государствах Карибского моря (франкофонская ветвь); Австрии и Германии – в сопредельных либо вошедших в орбиту влияния романо-германского права государствах Северной, Восточной и Юго-Восточной Европы (германская ветвь).

С распадом колониальных империй воздействие романо-германской правовой семьи становится всё менее заметным в результате формирования новых, укрепления существующих, сохранения прежних либо восстановления утраченных национальных традиций права.

Каждому из векторов правового развития соответствует своя модель взаимодействия с романо-германской правовой семьёй.

Первая модель проявилась в формировании автономной латиноамериканской правовой семьи, сохраняющей вместе с тем достаточно тесные связи с иберийской ветвью романо-германского права; вторая модель реализуется в укреплении скандинавской правовой семьи, не утратившей исторически сложившихся самобытных черт и традиций при тесном взаимодействии с германской ветвью романо-германской правовой семьи; третья модель осуществляется в развитии общего права, которое не только сохраняет свои позиции, но и конкурирует с романо-германским правом за влияние в глобальном правовом пространстве; четвёртая модель воплощается в развитии славянской правовой семьи, которая постепенно возрождается после крушения СССР и мировой системы социализма.

Принадлежность правовых систем к той или иной правовой семье определяется преобладающими в обществе религиозными (духовно-нравственными) ценностями и национальным составом государств.

Эту закономерность одним из первых выявил Ф. К. фон Савиньи, который отмечал, что «право развивается вместе с народом, формируется вместе с ним, и наконец, умирает, как только народ утрачивает свое своеобразие» (Савиньи. 2011. С. 133).

Романо-германская правовая традиция как продукт исторического развития романских и германских народов Западной Европы не может быть произвольно перенесена в другое правовое пространство либо воспринята государством с иным историческим опытом, иным национальным составом, народом, сохраняющим свою самобытность.

История формирования романо-германской правовой семьи

После распада Римской империи одним из основных факторов развития романо-германского права стало христианство. Его идеи, воплощённые в Священном Писании, наставлениях Отцов Церкви и нормах канонического права, вдохновляли на создание многих великих памятников правотворчества, которые только по слепому неведению можно назвать «варварскими правдами», а время их создания – «тёмными веками».

Одним из таких актов романо-германского права стал Свод законов Вестготского королевства – «Книга приговоров» (лат. Liber iudiciorum), изданный в 649–652 гг. королями Хинтасвинтом и Рецесвинтом, власть которых распространялась на бóльшую часть Иберийского (Пиринейского) п-ова и на Септиманию – провинцию на юго-западном средиземноморском побережье современной Франции.

Свод законов Вестготского королевства продолжил традиции компиляций римского права. Но в отличие от прежних сводов законов, в том числе короля вестготов Алариха II, издавшего в 506 г. краткий кодекс – Бревиарий Алариха (лат. Breviarium Alaricianum), основным критерием отбора правовых норм стало их соответствие ценностям христианства (в Вестготском королевстве во время принятия Свода законов государственной религией было арианство. Католицизм в Вестготском королевстве окончательно утвердился в 589).

В Свод законов было включено 12 книг, посвящённых органам, создающим и применяющим право; порядку рассмотрения дел; брачным отношениям; линиям родства; деловым сделкам; преступлениям и телесным наказаниям; хищениям и мошенничеству; насильственным деяниям и причинённому ими ущербу; изгнанникам и беженцам; разделу собственности, ограничениям права пользования земельной собственностью и её границам; больным, умершим и купцам, вернувшимся из заморских краёв; предупреждению злоупотреблений властью и искоренению еретических сект.

Каждая из книг содержала нормы, которые были непосредственно заимствованы из Библии либо развивали её положения, призывая к милосердию и любви к ближнему, смягчая либо отменяя наказания, установленные Ветхим Заветом; напоминая об ограничениях власти и ответственности правителей за судьбы вверенной им страны.

Так, ст. 2 книги 2-й Свода законов включила следующий фрагмент эдикта короля Рецесвинта: «Стремясь к исполнению Божественных заветов, мы должны создавать хорошо взвешенные законы для себя и своих подданных; эти законы должны быть такими, чтобы мы и наши потомки и народ в целом с готовностью их соблюдали; эти законы не должны позволять кому-либо, каким бы ни было его звание или достоинство, отказываться от подчинения власти закона, который Король счел надлежащим и благотворным для установления».

Примечательны нормы ст. 28 книги 2-й, в которой был закреплён следующий порядок обжалования судебных актов:

«Мы повелеваем священнослужителям, которым Божественная воля предначертала помогать в несчастии притеснений и нищеты, чтобы они с отеческой заботой обращались с увещеваниями к тем судьям, которые притесняют народ неправедными решениями; и чтобы они такими средствами могли предупреждать причинение ими зла. Но если какое-либо должностное лицо, облечённое судебной властью, вынесло неправедное решение либо суд несправедливо осудил какое-либо лицо, то в этом случае епископ, в чьей епархии такие судебные решения были вынесены, должен вызвать судью, который, как утверждается, вынес неправедное решение, и должен сам вместе с судьей в присутствии других священнослужителей либо других достойных людей вынести праведное решение. Но если судья, движимый порочным своенравием, откажется исправить вынесенное им беззаконное решение после всех увещеваний епископа, тогда сам епископ должен, используя свою привилегию, осуществить пересмотр дела и вынести судебное решение единолично, а ошибочное решение судьи, соответственно, отменить…»

Можно отметить ещё одну статью Свода Вестготского королевства, которая содержала повеление короля Хинтасвинта об изучении иностранных законов с целью совершенствования законотворческой и правоприменительной практики:

«Мы разрешаем и желаем, чтобы изучались законы иностранных государств с целью обретения полезных знаний, которые могут быть получены от них, но мы отвергаем и запрещаем их применение при рассмотрении дел в судах… Поскольку методы, принципы и указания, закрепленные в этом своде законов достаточны для целей правосудия, мы не желаем, чтобы что-либо еще заимствовалось из римского права и установлений иностранных государств» (ст. 8 кн. 2).

Свод законов действовал недолго. Через полвека Вестготское королевство было разрушено под натиском мусульманской армии, ведомой одним из последних потомков династии Омейядов, и на его руинах возник Кордовский халифат.

Время стёрло память о Вестготском королевстве, но его Свод законов не был забыт. Через 7 веков, после освобождения Кордовы от мусульман (1236) и возвращения в лоно христианства (Реконкисты) большей части других земель Иберийского п-ова, король Кастилии и Леона Фернандо III Святой вновь ввёл в действие Свод законов Вестготского королевства, переведённый с этой целью на кастильский язык.

Христианские ценности оказывали заметное влияние на правовое развитие многих других западноевропейских государств раннего Средневековья.

Так, в Аахенском капитулярии Карла Великого 802 г. содержались следующие положения:

«Светлейший и христианнейший государь император Карл избрал из своих вельмож разумнейших и мудрейших мужей, как архиепископов, так и прочих епископов, а заодно и почтенных аббатов, и благочестивых светских лиц, и направил их во всё своё королевство, и через них предоставил всем последующим жить согласно правому закону. Если же что где в законе установлено иначе, нежели по праву и справедливости, то он повелел тщательнейшим образом исследовать и доводить до его сведения, ибо он желает сам, с соизволения Божьего, исправить это. И никто да не дерзает, по умыслу своему или по лукавству, нарушать, как это многие часто делают, писаный закон или (чинить) самому себе правосудие, и да не притесняет ни церквей Божьих, ни бедных, ни вдов, ни сирот, и никаких вообще христиан; но да живут все вместе, согласно предписанию Божьему, праведно и правосудно, и… да пользуются светские лица и миряне правильно, без лукавого обмана, своими законами, да живут все в совершенном взаимном благоволении и мире, и да проводят те (государевы) посланцы тщательное следствие везде, где только какой-либо человек заявил бы, что он претерпел несправедливость от другого; и запретил своим верующим вражду, тем паче – человекоубийства...» (Аахенский капитулярий Карла Великого).

Современники называли государство, созданное Карлом Великим, христианской империей (Berman. 2003. P. 32).

Обосновывая значение христианства для развития права той эпохи, Грациан (конец 11 в. – 1150), один из ярчайших представителей юридической науки Средневековья, утверждал, что законы и законодательные акты князей должны подчиняться церковным законам и актам (Берман. 1998. С. 148). Такие же идеи обосновывали Августин Блаженный, Ансельм Кентерберийский, Пётр Абеляр, Фома Аквинский, другие великие средневековые теологи и правоведы.

В их представлении папа Римский был не только главой католической церкви, но, как подчеркивал французский исследователь Г. Ле Бра, и «вселенским законодателем» (Берман. 1998. С. 105).

Христианские ценности оказывали глубокое влияние на обычаи германских и романских народов. Так, в Саксонском зерцале – своде обычаев и законов Саксонии, составленном Э. фон Репковым в 1220–1235 гг., отмечалось: «Бог создал человека по своему подобию и своими страданиями освободил одного так же, как и другого. Ему бедный так же близок, как и богатый» (Саксонское зерцало. 1985. С. 95).

Божественный порядок вещей, по убеждению фон Репкова, требовал признания прав и свобод. «По правде говоря, – писал он, – мой ум не может понять того, что кто-нибудь должен быть в собственности другого» (Саксонское зерцало. 1985. С. 95).

Право должно было защищать не только собственность, иные права и свободы личности, но и коллективные, в том числе политические, права народа. Прежде всего речь шла об избрании верховной власти. Это требование было непосредственно отражено в Саксонском зерцале: «Немцы должны выбирать короля по праву» (Саксонское зерцало. 1985. С. 100). Более того, этот закон закреплял право народа на сопротивление произволу власти: «Каждый может… оказывать сопротивление противоправным действиям своего короля или своего судьи и даже оказывать помощь в обороне от них всяким способом… и этим он не действует против своей обязанности верности» (Саксонское зерцало. 1985. С. 111).

Оценивая роль обычаев в развитии права той эпохи, французский историк М. Блок писал: «...повсюду судьба юридического наследия предыдущего периода зависела от одного авторитета – обычая, единственного в то время живого источника права, и государи, издавая законы, старались каждый по-своему его толковать» (Блок. 2003. С. 115).

Роль письменных источников права начинает постепенно усиливаться со 2-й половины 13 в., что во многом было связано с широким распространением уставов (хартий) городов и провинций, закреплявших права, дарованные королевской властью либо завоёванные в борьбе за свободу.

Об одном из них – новых законах Флоренции 1292 г. – летописец Дж. Виллани рассказывал: «Для их исполнения и охраны было решено, кроме шести приоров, управляющих городом, назначать по очереди от каждой сестьеры раз в два месяца, как и приоров, гонфалоньера правосудия, чего ранее не было. Знамя справедливости вручалось в церкви Сан Пьеро Скераджо, куда по звону набата собирался народ... Еще по сестьерам избрали тысячу горожан, которые имели своих знаменосцев от отдельных кварталов, на каждое знамя приходилось по пятьдесят пехотинцев. Все они должны были иметь оружие, щиты и латы с гербом в виде креста и в случае беспорядков по команде гонфалоньера собираться ко дворцу приоров, чтобы выступить против грандов. Позднее число выборных пехотинцев дошло до двух, а впоследствии и до четырех тысяч» (Виллани. 1997. С. 223).

В это время складываются обычаи торгового оборота, принимаются акты, регулирующие земельные отношения, правовой статус сословий и цеховых образований.

Процессы общественного развития возродили интерес к классическому римскому праву. Университеты сначала Равенны, Болоньи и Неаполя, Парижа, Анже, Орлеана, затем других городов средневековой Европы приступили к систематическому изучению Кодекса Юстиниана.

Кодекс Юстиниана был создан в период с 529 по 534 гг. и включал 3 части: собственно кодекс, состоявший из указов римских императоров, «Дигесты» (или «Пандекты), в которых содержались цитаты и отрывки из произведений римских юристов, и «Институции» – краткий учебник по праву. 4-я часть – «Новеллы», – включавшая новые указы византийских императоров, появилась позднее. Все части Кодекса имели силу закона.

Первых учёных, изучавших римское право, называли глоссаторами (от греч. γλώσσα – язык). Первоначально это означало редкое или устаревшее слово, требующее пояснения. Позже оно стало использоваться в более широком контексте комментирования законодательных текстов. Основателем школы глоссаторов в конце 11 в. стал Ирнерий, профессор Болонского университета.

Первые комментарии глоссаторов были написаны на полях либо между строк старинных рукописей, содержавших фрагменты римского права. В дальнейшем они стали публиковаться в отдельных изданиях.

В Болонье было составлено несколько учебников, в которых содержалось не только толкование норм римского права, но и достаточно целостное изложение общих принципов права. Так, автор учебника «Suma Trecensis» («Тройская сумма знаний») указывал, что законы должны толковаться гуманно, таким образом, чтобы был сохранён их общий смысл и вместе с тем чтобы они не расходились со справедливостью и чтобы предписания закона исполнялись лишь тогда, когда они совпадали с требованиями справедливости (Виноградов. 2016. С. 39).

В средневековой Франции одна из первых работ по римскому праву – «Извлечения Петра» («Exceptiones Petri») – была написана во 2-й половине 11 в. в Провансе с целью разъяснения норм римского права и обоснования возможности их использования вместо действовавших в то время «варварских» обычаев и актов светской власти.

Нередко они непосредственно применялись в судах, что подтверждают такие пособия для судей, как «Кодекс» («Lo Codi»), появившийся в Провансе примерно в середине 12 в., и «Книга правосудия и тяжб» («Le livre de justice et de plaid»), составленная в Орлеане примерно в 1260 г.

На смену глоссаторам пришла новая школа – постглоссаторов, которая первоначально сложилась в южной Франции и северной Италии и получила признание в 14 в.

Раскрывая значение римского права, известный немецкий учёный Р. фон Иеринг писал: «Три раза Рим диктовал миру законы, три раза приводил народы к единству: в первый раз, когда римский народ был еще в полной своей силе, – к единству государства; во второй раз после того, как этот народ уже исчез, – к единству церкви; в третий раз – вследствие усвоения римского права в средние века – к единству права; в первый раз внешним принуждением – силою оружия, два другие раза – силою духа» (Иеринг. Значение римского права ... 1875. С. 3).

Наиболее глубокий след римское право оставило в сфере частного права, в основу которого была положена идея о том, что «индивидуальное право не обязано своим существованием государству, но существует в силу своего собственного полномочия, несет свое оправдание в самом себе» (Иеринг. Дух римского права... 1875. С. 70).

В дальнейшем эта идея послужила основой для деления романо-германского права на частное и публичное.

Столь же глубоким было воздействие юридической техники. По словам фон Иеринга, это был тот крепкий, несокрушимый фундамент, на котором возведено «образцовое произведение юридического искусства, подобного которому мир не знает, здание такой законченности и крепости, что почти тысячу лет спустя чужие народы снова отворяют его запертые двери, чтобы там устроить свои аудитории и судилища» (Иеринг. Дух римского права ... 1875. С. 72).

Восприятию римского права способствовало то, что его язык – латынь – не был утрачен, но стал языком Римско-католической церкви, а также средством научного и международного общения.

Важно также подчеркнуть, что Кодекс Юстиниана был документом не языческого, а христианского права. В его текст были инкорпорированы нормы, не противоречившие христианским канонам. Он получил благословение церкви и был введён в действие главой христианской и, что важно подчеркнуть, единой империи.

После распада Римской империи идею единого государства, объединявшего романские и германские народы, первым воплотил Карл Великий, король франков с 774 г. и император Запада с 800 г.

На руинах империи Карла Великого германским королем Оттоном I Великим была образована в 962 г. Священная Римская империя (с 1512 – Священная Римская империя германской нации), которая существовала до 1806 г., когда она рухнула под ударами войск Наполеона, вступившего в 1804 г. на престол императора французов (Empereur des Francais) и объединившего под своей властью не только романские и германские, но и многие другие народы Европы.

Эта идея, хотя и в иной государственно-правовой форме, воплощается с конца 20 в. в Европейском союзе.

Романо-германское право формировалось под воздействием ещё одной стихии – революционного правотворчества, огонь которого впервые был зажжён таборитами славянской Чехии, а потом разгорелся ярким пламенем в Германии в эпоху Реформации – движения не только за отмену духовной власти главы католической церкви, но и за прекращение дальнейшего насаждения римского права.

Так, один из первых идеологов Реформации М. Лютер призывал уничтожить существующее право, утверждая, что «правда и закон всегда враги» (Berman. 2003. P. 63) и что необходимо вернуться к истокам истинного христианского учения.

Ещё более радикальным было требование Т. Мюнцера, предпринявшего попытку учредить «новое Царство Божие, царство братского равенства, свободы и радости», в котором будет уничтожено всё, что губит правление Христово, всё, что повергает народ в бедствие и держит его в нищете» (Циммерман. 1937. С. 143).

Развивая эти идеи, сторонники Реформации требовали: «Все доктора права должны быть устранены, и правосудие должно твориться по закону Моисея, потому что не годится людям пользоваться лучшим законом, чем тот, который был возвещен Богом» (цит. по: Виноградов. 2016. С. 93).

Начиная с середины 15 в. основным направлением в развитии романо-германского права стала систематизация обычаев, эдиктов королевской власти и канонических норм.

В 1454 г. король Франции Карл VII повелел осуществить повсеместную систематизацию кутюмов (обычаев). Плодом этой работы стало создание около 200 «малых» и 60 «больших» сводов обычного права, в том числе кутюмов Парижа в редакциях 1510 и 1580 гг., действовавших не только в столице, но и в значительной части центральной и северной Франции. Бургундия, Нормандия, некоторые другие регионы сохраняли свои своды обычного права. Такие регионы назывались «землями кутюмного права» (les pays de coutumes).

На юге королевства, в основном в Провансе и Лангедоке, преобладали компиляции норм римского права. Поэтому, в отличие от «кутюмных», их называли «землями писаного права» (les pays de droit écrit).

Одна из первых систематизаций актов королевской власти была осуществлена в 1498 г. королём Франции Людовиком XII в Ордонансе (L’Ordonnance) «О суде и охране порядка в Королевстве». Наиболее полно она была реализована через столетие, в 1587 г., когда председатель Парижского парламента Б. Бриссон собрал действовавшие во 2-й половине 16 в. акты королевской власти в одном документе – Кодексе короля Генриха III.

В 1756 г. был издан Баварский гражданский кодекс герцога Максимилиана (Codex Maximilianeus bavaricus civilis), который обобщил акты светской власти, обычаи, нормы римского права, действовавшие в Баварии той эпохи.

В середине 18 в. по указу короля Пруссии Фридриха Великого началась работа по ещё более масштабной систематизации – созданию Свода общих законов Прусского государства (Allgemeines Landrecht für die Preußischen Staaten), которая была завершена в 1794 г.

В 1550 г. была выполнена новая, существенно более полная, чем Декрет Грациана 1140 г., систематизация канонического права – «Корпус канонического права» (Corpus iuris canonici), который был официально одобрен папой Римским Григорием XIII в 1580 г.

Процессы систематизации обычаев, правовых актов светской и духовной (католической и протестантской) власти проходили и в других государствах Западной Европы с целью консервации существующих основ государственного и общественного устройства. Но сохранить прежний мир права эти меры не помогли. Он рухнул под ударами стихии, пробуждённой Великой французской революцией.

Одной из основных её целей было создание нового правопорядка. Провозглашая её, Декларация прав человека и гражданина 1789 г. указывала, что закон есть выражение общей воли и что он должен быть единым для всех (ст. 6) (Тексты важнейших основных законов ... 1905. С. 27–29; Конституции и законодательные акты буржуазных государств ... 1957. С. 250–252).

Многие её положения нашли отражение в первой Конституции Франции 1791 г., закрепившей задачи не только «бесповоротной» отмены феодального порядка (преамбула), но и создания «кодекса гражданских законов, общих для всего Королевства» (раздел 1-й) (Тексты важнейших основных законов ... 1905. С. 31–32; Конституции и законодательные акты буржуазных государств ... 1957. С. 253).

Эту задачу осуществил Гражданский кодекс 1804 г. (Кодекс Наполеона), обеспечивший формирование единого правового пространства и новой экономической системы, основу которой составила частная собственность.

Не все частноправовые отношения регулировались Гражданским кодексом. Коммерческие отношения стали предметом регулирования Торгового кодекса 1807 г. и ряда других законодательных актов.

В эпоху Наполеона стремительно развивалось публичное право. В 1806 г. был принят Кодекс гражданского процесса; в 1808 г. – Кодекс уголовно-воспитательных мер (Code d’instruction criminelle); в 1810 г. – Уголовный кодекс (Code Pénal).

И тем не менее основы нового правопорядка были закреплены не в актах публичного права, а в Гражданском кодексе 1804 г., что подчёркивало его значение как фундамента правового развития, основанного на следующих принципах:

«1. Законы являются подлежащими исполнению на всей французской территории в силу опубликования <…>

2. Закон устанавливает правила лишь на будущее время; он не имеет обратной силы.

3. Законы, касающиеся благоустройства (police) и безопасности, обязательны для всех, кто проживает на территории [Франции]. <…>

4. Судья, который откажется судить под предлогом молчания (silence), темноты или недостаточности закона, может подлежать преследованию по обвинению в отказе в правосудии.

5. Судьям запрещается выносить решения по подлежащим их рассмотрению делам в виде общего распоряжения.

6. Нельзя нарушать частными соглашениями нормы законов, затрагивающих общественный порядок и добрые нравы» (Французский гражданский кодекс 1804 года. 1941. С. 17–18).

Дальнейшее развитие романо-германской традиции права шло в основном по линиям конституционного и цивилистического правотворчества (в более широком контексте – публичного и частного права).

В сфере публичного права наиболее заметным было влияние конституций США 1787 г. и Франции 1791 г.

Первая служила образцом организации государственной власти на началах федерализма, разделения властей, сдержек и противовесов в организации механизма политической власти. Вторая – стимулом к поиску более совершенных форм организации гражданского общества.

Так, следуя образцу американского конституционализма, Конституция Испании 1812 г. провозгласила, что «высшей целью правительства является счастье нации» и что «задачей любого политического союза является благополучие лиц, которые его составляют» (ст. 13).

Продолжая конституционные традиции революционной эпохи, Конституция Франции 1848 г. закрепила развёрнутые формулы построения гражданского общества:

«Французская республика демократична, едина и нераздельна... Свобода, равенство и братство – ее принципы. Семья, труд, собственность, общественный порядок – ее основы...

Республика должна охранять личность гражданина, его семью, религию, собственность, труд и сделать доступным всякому образование, необходимое для каждого человека. Она должна путём братской помощи обеспечить существование нуждающимся гражданам, подыскивая работу, соответствующую их способностям, или же поддерживая тех, которые не имеют родных и не в состоянии работать» (Конституции и законодательные акты буржуазных государств ... 1957. С. 447).

Новые модели организации гражданского общества проектировались в конституциях Германии 1919 г., ряда других государств. Но наиболее полно они проявились в послевоенное годы.

Так, Конституция Италии 1947 г. провозгласила, что Италия является демократической республикой, которая основана на труде (ст. 1) и должна обеспечивать условия для полного развития человеческой личности (ст. 3), поддерживать сферу культуры, научные и технические исследования (ст. 9); защищать частную собственность и свободу предпринимательской деятельности, если она не противоречит общественной пользе (ст. 41) (Конституции зарубежных государств. 2000. С. 132–159; Конституции государств Европы. 2001. С. 104–132).

Конституция Португалии 1976 г. ставила цели построения демократического государства, основанного на принципах народовластия, соблюдения и обеспечения основных прав и свобод, многообразия политических взглядов и демократически организованных политических структур общества, обеспечивающих его социалистическую трансформацию (ст. 2), соблюдения Конституции и обеспечения демократического легитимного правопорядка (legalidada democrática).

Конституция Испании 1978 г. призывала к созданию социального и демократического правового государства, высшими ценностями которого являются свобода, справедливость, равенство и политический плюрализм (ч. 1 ст. 1).

Так, утверждая принципы правового государства, она обязывала граждан и публичные власти соблюдать конституцию и уважать правовой порядок (ч. 1 ст. 9), подчеркивая, что конституция «гарантирует принцип законности; иерархию нормативных актов; их обязательное опубликование, отсутствие обратной силы норм, предусматривающих наказания или ограничение индивидуальных прав; право на юридическую защиту; судебную ответственность органов и представителей власти за произвол» (раздел 3 ст. 9).

Столь же широко закреплялись правовые основы социального государства как одной из основных ценностей конституции.

В частности, ст. 31 Конституции указывала, что каждый должен участвовать в финансировании общественных расходов в соответствии со своими экономическими возможностями, которые регулируются в рамках справедливой налоговой системы, основанной на принципах равенства и прогрессивного налогообложения, и что государственные расходы должны осуществляться за счёт справедливого распределения государственных ресурсов, а их планирование и использование соответствовать критериям эффективности и экономии (части 1, 2).

Часть 1 ст. 40 обязывала государственные власти создавать благоприятные условия для социального и экономического развития, устанавливать в рамках политики по стабилизации экономики более справедливое распределение региональных и частных доходов, проводить политику обеспечения полной занятости.

Цели и принципы социально-экономической политики подкреплялись большим числом конституционно-правовых норм, посвящённых праву собственности (ст. 33), свободе предпринимательской деятельности (ст. 38), правовой, экономической и социальной защите семей (ст. 39), участию молодежи в экономическом и социальном развитии (ст. 48), служению богатств страны общим интересам (ст. 128), планированию общей экономической деятельности (ст. 131), некоторым другим правовым институтам, заимствованным из практики социалистического и социал-демократического конституционализма.

Основные черты и особенности развития романо-германского (континентального) права на современном этапе

На основе конституций государств романо-германской традиции права с их широким охватом политических, социально-экономических, экологических, иных вопросов сформировался массивный свод публичного права, включающий, помимо традиционных отраслей конституционного, административного, налогового, финансового, уголовного и процессуального права, новые правовые комплексы социального, экономического, технологического регулирования.

В романо-германском праве всё большее значение приобретает ведомственное правотворчество, которое формально принимается в целях развития законодательства, но нередко подменяет его. Наиболее ярко эта тенденция проявляется в сфере социального и технического регулирования.

В публичном праве всё более заметным становится влияние международного права, в том числе в тех сферах, которые традиционно регулировались национальным законодательством, в частности в вопросах регламентации избирательной системы и выборов, организации местного самоуправления и т. д.

Вторая – цивилистическая – линия развития романо-германского права формировалась в 19 в. в основном под воздействием французского Гражданского кодекса.

Впрочем, прямого заимствования не было. В австрийский Гражданский кодекс (Allgemeines bürgerliches Gesetzbuch) 1811 г., Гражданский кодекс Сербии (Gradjanski zakonik kraljevine Srbije) 1844 г., многие другие акты систематизации гражданско-правового законодательства вносились новые нормы, в которых отражались особенности национального экономического и социального развития.

А менее чем через столетие в Германском гражданском уложении, одобренном рейхстагом в 1896 г. и вступившем в силу 1 января 1900 г., была реализована новая модель регулирования частноправовых отношений, развившая не только опыт гражданско-правового регулирования Баварии, Пруссии, других германских земель, но и многие идеи одного из основателей исторической школы права Ф. фон Савиньи.

Германское гражданское уложение состояло из 5 книг: общей части, обязательственного права, вещного права, семейного права, наследственного права. В отличие от Кодекса Наполеона, оно охватывало значительно более широкий круг отношений, устанавливая новые правовые конструкции, используя собственные методы построения нормативного материала и изложения правовых норм. Оно стало образцом новой пандектной системы с такими характерными чертами, как выделение общей части, более абстрактное изложение норм, переход от общих к более частным положениям, наличие «исчерпывающих, по возможности лишенных противоречий и безукоризненно систематизированных ответов на все возникающие правовые вопросы» (Бергманн. 2006. С. IX).

Цели, поставленные перед Уложением, были во многом достигнуты за счёт усложнения его языка. В отличие от Кодекса Наполеона, оно включало много формул и положений, сложных для восприятия большей части населения. По сути, Германское гражданское уложение было обращено в основном к юристам. Поэтому его упрекают в том, что его текст «чрезмерно профессионален и труден для усвоения» (Саидов. 2007. С. 259).

Тем не менее Германское гражданское уложение обладало многими достоинствами. И вполне закономерно, что оно послужило образцом гражданских кодификаций в значительном числе государств, в том числе в Греции, Португалии, Японии, Южной Корее.

Иная модель кодификации гражданского законодательства была осуществлена в Швейцарии в двух актах: Гражданском кодексе 1907 г. и Законе об обязательствах 1911–1936 гг.

Гражданский кодекс состоит из 4 книг, посвящённых субъектам права, семейному праву, наследственному праву, праву собственности. Закон об обязательствах рассматривается как 5-я книга Гражданского кодекса, но имеет самостоятельную структуру, включающую 5 частей: общие положения; отдельные виды обязательств; торговые товарищества; регистрация, право на фирму, торговое счетоводство; ценные бумаги. Многие положения Закона об обязательствах ранее традиционно регламентировались в торговых кодексах.

Швейцарское гражданское законодательство послужило образцом для Гражданского кодекса Турции 1924 г. Заметно его влияние и на Гражданский кодекс Италии 1942 г., который также отказался от обособления торгового законодательства.

Во многом по той же модели построен Гражданский кодекс Нидерландов 1992 г. Структурно он состоит из следующих книг: 1) Семейное право; 2) Право компаний и юридических лиц; 3) Право собственности, имущественных прав и интересов; 4) Наследственное право; 5) Обязательственное право; 6) Общие положения о договорах; 7–7а) Отдельные виды договоров; 8) Средства передвижения и транспорт; 10) Международное частное право. Кроме того, предполагается принятие ещё одной, 9-й книги, которая будет посвящена праву интеллектуальной собственности и заменит бо́льшую часть ныне действующих разрозненных нормативных правовых актов.

Гражданские кодексы государств романо-германской традиции права послужили образцом для кодификаций других отраслей частного права, в том числе торгового, семейного, трудового.

В начале 21 в. в развитии законодательства всё более заметно воздействие права Европейского союза. В Конституции Франции его роль отражена следующим образом: «Республика принимает участие в Европейских сообществах и Европейском союзе, учреждённых свободным выбором государств в силу заключенных ими договоров для совместной реализации некоторых своих полномочий» (ст. 88–1).

«На основе взаимности и в порядке, предусмотренном договором о Европейском союзе, подписанном 7 февраля 1992 г., Франция соглашается с передачей необходимых полномочий институтам Европейского экономического и валютного союза.

На тех же условиях и в порядке, предусмотренном Договором о Европейском сообществе в редакции договора от 2 октября 1997 г., может быть выражено согласие на передачу необходимых полномочий на установление правил, касающихся свободного передвижения лиц, и связанных с этим вопросов» (ст. 88–2).

Сфера действия права Европейского союза постоянно расширяется, охватывая вопросы конституционного, административного, финансового, предпринимательского, процессуального, уголовного, других отраслей права.

В современном развитии романо-германского права можно выделить несколько тенденций. Во 2-м десятилетии 21 в. границы между публичным и частным правом размываются. С одной стороны, происходит их дробление на отрасли и межотраслевые правовые комплексы и институты, с другой – расширяется сфера публичного права, усиливается его вторжение в те сферы, которые в недавнем прошлом традиционно рассматривались как предмет частноправового регулирования.

Заметно меняются роль и соотношение основных источников права. Конституции, законодательные акты и принимаемые на их основе нормативные правовые акты административных органов, хотя и сохраняют ведущее место в правовом регулировании, не препятствуют всё более стремительному развитию нормотворческой практики судов. Наиболее отчётливо эта тенденция проявляется в сфере конституционного толкования, о чём свидетельствуют решения конституционных судов Германии, Австрии, Бельгии, Италии, Конституционного совета Франции, конституционных трибуналов Испании и Португалии. Во многом именно они определяют пути развития национальных правовых систем, раскрывая содержание конституционных норм и закрепляя на их основе права и свободы, запреты и ограничения.

Широко развивается нормотворческая (прецедентная) практика судов общей и специальной (в частности, административной) юрисдикций.

Одной из характерных черт романо-германского права, как и прежде, остается широкая кодификация законодательства. Но если раньше она охватывала в основном традиционные отрасли права (гражданское, уголовное и процессуальное), то теперь её объектом становятся трудовое и социальное, природоохранное и энергетическое, информационное, иные отрасли и комплексы законодательства.

Постепенно меняется стилистика оформления правовых норм. Вместо общих принципов правового регулирования законодатели всё чаще закрепляют детально проработанные нормы, охватывающие различные, нередко частные, правовые ситуации. В результате законодательство становится менее стабильным. В него постоянно вносятся поправки и изменения, отражающие перемены в развитии общественных отношений. Эта тенденция распространяется не только на новые, но и старые акты, действующие с 19 в. Они становятся объектом многочисленных поправок и дополнений, изменяющих не только содержание, но и общую стилистику текстов. Хрестоматийным примером может служить Гражданский кодекс Франции 1804 г., в современной редакции которого остается всё меньше классических норм.

В таких проявлениях романо-германское право всё более сближается с общим правом. Во многом это обусловлено углублением экономической интеграции, переплетающей правовые системы участвующих в ней государств. Такому сближению способствует и интенсивное внедрение в национальные правовые системы стандартов и норм глобальных международных организаций.

В 21 в. государства романо-германского права широко используют институты прямой демократии, следуя примеру Швейцарии, в которой на федеральном и кантональном уровнях избиратели наделены правом инициировать проведение референдумов, народных законодательных и конституционных инициатив.