Англосаксо́нская правова́я семья́ (семья общего права), совокупность однородных правовых систем государств, возникших на основе христианских традиций и английского общего права и объединённых общими национальными либо историческими корнями, едиными принципами, совпадающими структурно-функциональными и стилевыми особенностями права, которое традиционно обозначают как общее право, подчеркивая единство права и правоприменительной практики на всей территории государства.

Общая характеристика

Помимо правовой системы Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии, в семью общего права входят правовые системы Республики Ирландия, США, Канады, Австралии, Новой Зеландии, Британских заморских территорий (Антильских, Бермудских, Фолклендских островов, Гибралтара и др.).

Традиции общего права оказывают заметное влияние на развитие правовых систем государств, которые ранее входили в состав колониальных владений Соединённого Королевства, в том числе Кипра, Мальты, Ямайки, Белиза и др.

Вопреки широко распространённым утверждениям, основными источниками общего (англосаксонского) права являются не прецеденты, сформулированные судами при разрешении конкретных дел, а правотворческие акты глав государств, органов законодательной и исполнительной власти. В настоящее время в Соединённом Королевстве к ним относят акты парламента и главы государства – королевы, издаваемые в личном качестве либо в Тайном совете (первичное законодательство); статутные акты, основанные на законах правила и приказы министерств, иных органов исполнительной власти и публично-правовых организаций (вторичное или делегированное законодательство); акты, принимаемые в порядке делегирования органами местного самоуправления [подзаконные акты (bye-laws)].

Судебные прецеденты стоят на нижней ступени иерархии источников права, за исключением прецедентов толкования актов законодательства. Они занимают ту же ступень, на которой находятся акты, ставшие предметом судебного толкования.

В государствах, развивающихся в русле англосаксонского (общего) права, сложились во многом аналогичные системы источников права, но с одним важным отличием. В каждом из них действуют конституции (США 1787, Австралии 1900, Ирландии 1937) либо несистематизированные конституционные акты (Канада, Новая Зеландия). В Соединённом Королевстве действует неписаная конституция, к которой относят законодательные и иные акты, учреждающие институты государства, регулирующие отношения между ними либо отношения между государством и личностью. Акты конституционного значения, например, Акт «О конституционной реформе» 2005 г., Акт «О конституционной реформе и государственном управлении» 2010 г., не обладают высшей юридической силой. Такие акты могут быть приняты, отменены, а в их тексты внесены поправки в общем порядке, предусмотренном для принятия, отмены либо изменения законодательных актов (The UK Constitution. 2015. P. 5).

История формирования англосаксонского (общего) права

В правовом развитии Соединённого Королевства переплелись традиции разных эпох и народов – кельтов (с 8 в. до н. э.), других народов, осевших в Британии во время владычества Римской империи с 1 до начала 5 вв., вторжения древнегерманских племен англов, саксов и ютов в 5–6 вв., скандинавских нашествий 9–10 вв., Нормандского завоевания 1066 г.

Основным источником права до нормандского завоевания были законы, ордонансы, иные акты правителей королевств, созданных на территории Британии, в том числе законы королей Кента Этельберта (около 600), Хлотаря и Эдрика (предположительно 680–685), Уитреда (около 695), королей Уэссекса Ине (предположительно 690) и Альфреда (около 890), Хивела Доброго, короля Дехейбарта и Гуинета (942–950), королей Англии Уэссекской династии Эдуарда Старшего (920), Этельстана (предположительно 930), Эдгара (959–975), Этельреда II (предположительно 990), короля Англии Кнуда датской династии Кнютлингов (предположительно 1020) и др.

Отличительной особенностью многих законов того времени было признание действия законов, ордонансов, иных актов, принятых предшествующими правителями с целью укрепления основ государственного и общественного устройства.

Той же цели служило стремление к воплощению ценностей христианства. Тексты многих законов воспроизводили заповеди Ветхого и Нового Завета в нормах, которые были изложены простым языком, доступным для восприятия лицами, не сведущими в праве.

В частности, в свод законов короля Альфреда были включены следующие нормы законов короля Ине (Ines domas), действовавшие в Уэссексе в предшествующие два столетия:

«Не внимай словам лжеца, и не слушай его, и его указам (domas) не следуй, и не повторяй никакого свидетельства за ним... Не следуй, вопреки праву (ofer pin ryhf), дурным и несправедливым желаниям народа в их речах и криках, ни с поучениями немудрых людей не соглашайся... Если попадёт в твои руки сбежавший от другого скот (fioh), даже если он твоего врага, скажи ему об этом... Суди очень равно (emne). Не суди одним судом для богатого, а другим для бедного, одним для того, кто тебе нравится, другим для того, кто тебе не нравится...Удаляйся от неправды... Праведного и невиновного не убивай никогда... Никогда не принимай подношения (medsceattum), потому что они ослепляют мысли мудрых и искажают их слово... К пришельцу и чужаку не допускай плохого обращения, не притесняй его несправедливостью... Никогда не клянись языческими богами (haedne godas) и на каком-либо тинге (dingum) не взывай к ним... Вот законы, которые всемогущий Бог Сам сказал Моисею и приказал хранить. И после этого, когда единородный Сын Господа, наш Бог, который есть спаситель Христос, пришел на землю, Он сказал, что пришел не нарушить заповеди (bebodu) или запретить их, но усилить их всем добрым; и он учил милосердию и смирению» (статьи 40–49) (Фрагменты кодекса короля Альфреда. 2009. С. 4).

Христианские заповеди нашли отражение и в Законах короля Кнуда (1016–1035), которые требовали, «чтобы вводились хорошие законы и усердно уничтожалось всякое беззаконие, и чтобы всякая несправедливость выкорчевывалась и искоренялась, как только возможно, в этой стране. И пусть установится правда Божья, и пусть отныне каждый, бедный и богатый, будет под защитой народного права, и да судят их по справедливости» (ст. 1) (Хрестоматия памятников феодального государства и права. 1961. С. 85).

Ещё одна отличительная черта законов того времени – стремление к обеспечению правосудия. Так, ордонансы короля Англии Эдгара предписывали регулярное (не реже чем через четыре недели) проведение народных сходов сотен – низовых территориальных образований, на которых каждый человек мог требовать от другого правосудия и должен был исполнить решение, вынесенное по рассмотренному делу. Решения сотен могли быть оспорены в судебных заседаниях советников городов и поселений, которые проводились по меньшей мере раз в четыре месяца. Следующей судебной инстанцией были суды шайров (широв), которые рассматривали дела 2 раза в год в составе епископа и главы шайра и выносили решения, соответственно, на основе божественных и светских законов. Король рассматривал судебные дела только по апелляциям на решения нижестоящих судов либо в отношении тех лиц, которые не подпадали под их юрисдикцию.

Валлийский король Хивел Добрый в 940-х гг. осуществил систематизацию кельтского права (Ancient Laws and Institutes of Wales. 1841. P. II–VI), в основу которого были положены правовые установления и судебные акты не только правителей Уэльса, но и брегонов – судей-друидов, возвещавших нормы права и осуществлявших правосудие в кельтских королевствах и племенах, в том числе в Ирландии, где «Законы брегонов» были систематизированы в 1-й половине 5 в. (Ginnell. 1894. P. 5–8). Согласно преданию, в создании этого свода принимал участие Святой Патрик – Первосвященник и Святитель Ирландии, что де-факто придавало судебным установлениям брегонов качество прецедентов. Такое же значение имело издание судебных актов брегонов в своде кельтского права, утвержденных королём Уэльса.

Традиции англосаксонского права сохранились и после нормандского завоевания. В Хартии вольностей, изданной в 1100 г. королём Англии Генрихом I, младшим сыном Вильгельма I Завоевателя, был провозглашён принцип неукоснительного соблюдения законов, в том числе ранее действовавших в Королевстве (Памятники истории Англии. 1936. С. 96–117).

Особое значение придавалось становлению полноценной судебной системы. Сперва было осуществлено разделение светских и церковных судов, затем – обособление судебных функций. Долгое время они сочетались с административными, контрольными, иными функциями. В частности, Королевская курия (curia regis) была наделена полномочиями по контролю за поступлением налогов в казну, ведению государственных дел, судебному рассмотрению наиболее важных споров и тяжких преступлений.

В дальнейшем от Королевской курии был отделён Суд казначейства – специализированный орган разрешения финансовых споров между подданными и короной. Позже был образован Суд общих тяжб, который постоянно находился в Вестминстере и рассматривал в основном земельные споры, которые возникали между подданными и не затрагивали интересы короны. Третьим судом, сформированным на основе Королевской курии, стал Суд королевской скамьи. Ему были предоставлены более широкие полномочия в сфере как гражданского, так и уголовного судопроизводства. Кроме того, он был наделён правом пересматривать решения Суда общих тяжб.

Новый этап правовых реформ наступил в правление Генриха II (1154–1189), родоначальника династии Плантагенетов, который преобразовал судебную систему, учредив институты мировых судей и суда присяжных (Великая и Кларендонская ассизы) (Памятники истории Англии. 1936. С. 56–63).

Некоторые законодательные реформы проводились вопреки воле короля. Под давлением мятежных баронов король Иоанн даровал английским подданным Великую хартию вольностей 1215 г., которая установила на «вечные времена» гарантии: сохранения земельных владений должников при наличии у них движимой собственности, достаточной для уплаты долговых обязательств; недопустимости ареста, лишения владений, объявления вне закона, изгнания либо иного наказания «иначе, как по законному приговору равных его [его прав] и по закону страны»; пресечения взяточничества, «никому не будем продавать права и справедливости, никому не будем отказывать в них или замедлять их; предоставления всем купцам права свободно и безопасно выезжать из Англии и въезжать в Англию, «покупать и продавать без всяких незаконных пошлин, уплачивая лишь старинные и справедливые, обычаем установленные пошлины»; назначения на должности судей, констеблей, шерифов и бейлифов лишь тех лиц, которые «знают закон королевства и имеют желание его добросовестно исполнять» (Конституции и законодательные акты буржуазных государств. 1957. С. 15–22).

Правовые реформы были продолжены королём Эдуардом I, который за 35 лет своего царствования издал более 30 крупных законодательных актов, укрепивших правовые основы Английского королевства.

Заметное влияние на правовое развитие оказал Ордонанс о судьях, изданный королём Эдуардом III в 1346 г. с целью преобразования судебной системы Англии на принципах верховенства права и равенства всех перед законом:

«Мы приказываем, чтобы наши судьи отныне обеспечивали осуществление закона и прав всем нашим подданным, в равной мере богатым и бедным, независимо от личности, и не нарушали бы права из-за каких-либо писем или распоряжений, полученных ими от нас, или от кого-либо другого, или на каком-либо ином основании… Каждый человек имеет полное право искать и защищать свое право в наших и других судах в соответствии с законом… Чтобы нарушители (законов) обуздывались бы и подвергались наказанию» (Постановления о судах и судьях XIV века).

Обращение в королевский суд было сопряжено со сложными формальностями. Как правило, частные лица должны были обращаться к лорду-канцлеру с ходатайством о том, чтобы дело было рассмотрено королевским судом. Лорд-канцлер после уплаты судебной пошлины издавал приказ (writ) о направлении дела в суд. По отдельным делам допускалось прямое обращение в соответствующую судебную инстанцию. Но и в том и в другом случаях привилегия рассмотрения дел в королевских судах предоставлялась только по тем основаниям, которые были установлены королевскими указами и сложившейся судебной практикой. В 1227 г. таких оснований было только 56. Впрочем, вскоре некоторые послабления были допущены. Второй Вестминстерский статут 1285 г. разрешил лорду-канцлеру выдавать приказы о направлении дел в суды по аналогии.

Сложившаяся судебная практика предопределила такую черту судебной системы, как стремительное развитие и дифференциация процессуальных форм. Второй отличительной чертой стало широкое применение прецедентов (правовых позиций), которые были сформулированы судами по аналогичным делам и действие которых распространялось на всю территорию Английского королевства. Такое качество дало основание для признания таких судов судами общего права, а созданную ими судебную практику – прецедентной практикой общего права.

Укоренению прецедентной практики общего права содействовало ежегодное с 1290 г. издание судебных хроник, а также стремление самих судей опираться на авторитетные и не оспоренные кем-либо правовые позиции, что служило средством не только сокращения числа судебных ошибок, но и придания судебным актам большей юридической силы.

Той же цели способствовало утверждение с конца 12 в. института присяжных – практики рассмотрения дел с участием 12 присяжных, которые по гражданским делам оценивали факты, а не применимое право, а по уголовным делам выносили вердикты о виновности или невиновности лиц, представших перед судом. С 14 в. для привлечения к ответственности за тяжкие уголовные преступления требовалось согласие большого жюри (grand jury) в составе 24 свободных землевладельцев графства.

Цели исправления и недопущения судебных ошибок служил и Суд лорда-канцлера, сформировавшийся во второй половине 15 в. при рассмотрении петиций и жалоб в связи с отказом в судебной защите или изданием несправедливого приказа судом общего права. Вначале лорд-канцлер рассматривал дела единолично. Но начиная с 14 в. он стал поручать ведение дел своим подчинённым. Процесс в суде лорда-канцлера не был опутан таким большим числом ограничений, как в судах общего права. А сам лорд-канцлер не был связан предшествующими судебными решениями. Он должен был руководствоваться только «максимами» (общими принципами) справедливости, которые вскоре также стали приобретать силу прецедентов.

В основном они формулировались при рассмотрении дел о праве собственности и неисполнении договорных обязательств. Лорд-канцлер мог признать существовавшие де-факто отношения, хотя они противоречили нормам общего права, либо отказать в признании тех прав и обязанностей, которые были ранее признаны судами общего права. В последнем случае лорд-канцлер издавал запретительный приказ (injunction). Такие меры, как отмечалось в решении по делу «Дадли против Дадли» 1705 г., защищали общее право «от уловок и коварных планов, направленных против торжества правосудия» (Lord Dudley and Ward, and Infant, by the Honourable Thomas Newport, versus the Lady Dowager Duddley. [1705]).

Становление английского общего права как обособленной ветви христианской традиции права стало возможным и благодаря национальным школам правоведения, которые стали складываться с 12 в. в университетах и гильдиях адвокатов при королевских судах (inns of court). Университеты обучали праву будущие поколения правоведов, в то время как гильдии адвокатов готовили их к практической деятельности. В решении этих задач особое значение придавалось комментариям к действовавшим в Английском королевстве законам, обычаям, судебным прецедентам.

Один из первых комментариев, «Трактат о законах и обычаях Англии», был составлен примерно в 1188 г. и традиционно приписывается Ранульфу Гленвиллу, юстициарию (глава судебного ведомства; в 12 в. высшее должностное лицо) короля Генриха II.

Трактат Гленвилла не только описывал действовавшие в то время законы и обычаи, но и обосновывал общие принципы права.

В частности, он указывал: «Королевская власть должна применять не только оружие против мятежников и народов, которые свирепствуют и восстают против нее, но также и украсить себя законами для управления подвластными и миролюбивыми вассалами, чтобы во время мира, разумеется, и войны наш славный король мог успешно доводить до конца дела, твердою десницею искореняя высокомерие неуправляемых и необузданных...» (Beames. 1900. P. XXXV).

Самым важным из правовых принципов был принцип судебного разрешения споров. Доказывая необходимость отказа от судебных поединков, автор трактата писал: «Судебные заседания (ассизы) являются королевской привилегией, которая дана народу по доброй воле короля, действующего по совету своих высокопоставленных советников. Судебные заседания проявляют такую заботу о жизни человека и его положении в обществе, что все люди могут защищать там права, которыми они обладают как свободные люди, избегая сомнительных и неопределённых последствий судебных поединков... Это установление требует решения под присягой, по меньшей мере, двенадцати человек» (Beames. 1900. P. 44–46).

Следующая книга под тем же названием – «Трактат о законах и обычаях Англии» – была написана примерно в 1250 г. Г. де Брактоном, судьёй судов ассизов в юго-западных графствах – Сомерсете, Девоне, Корнуолле. Это был первый труд, в котором не только формулировались общие начала права, но и приводились судебные решения, которыми английские суды руководствовались как прецедентами.

Как и в работе Гленвилла, предметом исследований Брактона было действующее право Англии, а не римское право. Подчеркивая этот факт, Брактон отмечал: «Хотя почти во всех землях применяются законы (leges) и писаное право (jus scriptum), Англия одна применяет неписаное право и обычаи. Здесь право имеет своим источником не что-либо написанное, [а то], что подтверждено применением» (Bracton... Vol. 2. 1968. P. 19).

Вместе с тем Брактон не считал абсурдным приравнивать английские правовые нормы к писаным законам, «...поскольку то, что по праву решено властью короля или принца и утверждено по совету и с согласия высокопоставленных лиц и принимается общим согласием государства (res publica), имеет силу закона» (Bracton... Vol. 2. P. 19).

Цель своего трактата Брактон сформулировал следующим образом: «описать такие вопросы и дать наставления и научить всех, кто желает получить знания о том, какие иски существуют и какие судебные приказы применяются», «чтобы незнающий стал знающим, а знающий еще более знающим, чтобы плохое стало хорошим, а хорошее еще лучшим по причине как страха перед наказанием, так и надежды на вознаграждение», «чтобы мир и справедливость воцарились в королевстве» (Bracton... Vol. 2. P. 20).

Стоит отметить, что именно Брактон был первым, кто провозгласил, что судьи создают право: «Право – это общее повеление, решение лиц, облечённых судебной властью, узда для преступлений, совершаемых осознанно или неосознанно, отражающее общее согласие государства (res publica). Правосудие исходит от Бога, поскольку справедливость – это начало Бога, нашего Создателя» (Bracton... Vol. 2. P. 22).

Следующий этап в развитии британской традиции правоведения ознаменовало издание в 1628–1644 гг. четырёхтомного трактата главного судьи Суда королевской скамьи Э. Кока «Институты права Англии» (Selected Works of Edward Coke).

Суждения и оценки Кока широко применялись судами Англии как доктринальный источник права. Многие из них были облечены в краткие и очень точные максимы. Некоторые из них:

«Соглашение сторон не может сделать правильным то, что по праву не имеет юридической силы» (раздел 51b).

«Закон никогда не заставляет человека делать ненужные вещи» (раздел 79a).

«Закон не заставляет ни одного человека делать невозможные вещи» (раздел 92a).

«Разум дает жизнь праву, а общее право – это ни что иное, как проявление разума, подтвержденное долгими исследованиями, наблюдениями и опытом, а не природным разумом, присущим каждому человеку (раздел 97b).

«Закон устанавливает правило, но он безмолвствует. Королевское правосудие осуществляется через судей, они возвещают право – lex loquens. Судебный процесс и исполнение судебного решения – это жизнь закона, отраженная в королевских приказах» (раздел 130a) (цит. по: Правосудие в современном мире. 2012. С. 107–108).

Труды британских правоведов обосновывали не только отдельные судебные прецеденты либо правовые позиции по спорным вопросам правоприменительной практики, но и само существование английского общего права.

Примечательны в этой связи следующие высказывания М. Хейла, лорда – главного судьи Англии, автора многих работ, в том числе «Истории общего права»:

«Общее право этого Королевства… не только справедливое и превосходное право само по себе, но и единственно приспособленное к форме английского правления и умонастроению английского народа; и поскольку оно в результате долгого опыта и употребления вошло непосредственно в его нравы и образ поведения, оно стало плотью и конституцией английского государства…

Это то право, которое утверждает, поддерживает и со всей возможной заботой обеспечивает безопасность... счастье, достоинство и справедливость нашего королевства, живущего под Богом; вместе с тем, это то право, которое провозглашает и устанавливает права и свободы, а также собственность каждого подданного...» (Hale. 1739. P. 44–45).

Обособлению английского общего права от правовых систем государств Западной Европы 13–17 вв. способствовало и постепенное ослабление влияния Римско-католической церкви. Каноническое право долгое время сосуществовало с общим правом и правом справедливости и во многом определяло пути их развития. В связи с этим достаточно привести один факт: до 15 в. практически все лорды-канцлеры принадлежали к духовному сословию Римско-католической церкви и стремились воплощать в своих судебных актах ценности христианства. Но начиная с 15 в. влияние Римско-католической церкви становится все менее заметным и полностью прекращается с принятием Парламентом Акта «О супрематии» 1534 г., который провозгласил короля Генриха VIII верховным земным главой Церкви Англии, де-факто расторгнув ее связь с Римско-католической церковью.

Обособление общего права окончательно утвердилось в результате Английской революции 17 в., провозгласившей новые принципы права и организации политической власти:

 «...общины Англии, заседающие в Парламенте: 1) объявляют, что народ, ходящий под богом, является источником всякой законной власти; 2) и также объявляют, что общины Англии, заседающие в парламенте, будучи избраны и представляя народ, являются высшей властью в государстве...» (Акт от 4 января 1649) (Конституции и законодательные акты буржуазных государств. 1957. С. 71).

«Провозглашено и установлено настоящим Парламентом и его властью, что народ Англии и всех принадлежащих ему владений и территорий становится и будет в будущем Общим достоянием и Свободным Государством (Commonwealth and Free State), так как это установлено, совершено и подтверждено настоящим Актом, и что отныне он будет управляться как Общее достояние и Свободное Государство верховной властью этой нации – представителями народа в Парламенте, а также теми назначенными ими и подчинёнными им должностными лицами и министрами, во благо народа и без какого-либо Короля и Палаты Лордов» (Акт «Об объявлении Англии Общим достоянием» от 19 мая 1649) (The Constitutional documents of the Puritan revolution. 1906. P. 388).

Век демократического правления в Англии был недолгим. Через несколько лет О. Кромвель, получивший звание лорда-протектора (Lord Protector) Англии, Шотландии и Ирландии, разогнал Парламент и отменил многие права и свободы.

И лишь после реставрации династии Стюартов в 1660 г. и её свержения в 1688 г. в ходе «славной» революции Парламент вновь становится верховной властью страны, установив в Билле о правах 1689 г. следующие основы государственного и правового устройства:

«...притязание на власть приостанавливать законы или исполнение законов королевским повелением, без согласия Парламента, незаконно... притязание на власть освобождать от ответственности по закону или от исполнения законов королевским повелением так, как это происходило и осуществлялось ранее, незаконно... учреждение существовавшего прежде суда уполномоченных по церковным делам и любых других подобных учреждений и судов подобного рода незаконно и пагубно... взимание сборов в пользу и для нужд Короны по собственному решению, без согласия Парламента, либо на более длительное время или иным образом, чем это установлено Парламентом, незаконно... подданные имеют право подавать петиции Королю... любые обвинения и преследования лиц, подавших такие петиции, незаконны... набор или содержание постоянного войска в пределах Королевства в мирное время, иначе как с согласия Парламента, противоречит закону... подданные протестантского исповедания могут иметь оружие для собственной защиты, соответствующее существующим обстоятельствам и разрешенное законом... выборы членов Парламента должны быть свободными... свобода слова, дебатов и процедур в Парламенте освобождает от ответственности либо допросов в каких-либо судах или иных местах, кроме Парламента... не допускаются ни требование чрезмерных залогов, ни наложение чрезмерных штрафов, ни применение жестоких либо необычных наказаний... присяжные должны надлежащим образом призываться к исполнению и освобождаться от исполнения обязанностей присяжных... присяжными по делам об измене должны быть свободные землевладельцы... любые решения и намерения применить штрафы и конфискации до осуждения отдельных лиц незаконны и недействительны... для пресечения любых злоупотреблений, и для изменения, укрепления и сохранения законов Парламент должен часто созываться...» (Конституции и законодательные акты буржуазных государств. 1957. С. 126–133).

Билль о правах оказал заметное влияние на правовое развитие не только Англии, но и многих других государств. Закреплённые в его тексте гарантии прав и свобод стали одним из решающих факторов сближения, а с 1707 г. – объединения Англии и Шотландии в едином Королевстве Великобритании.

В отличие от Уэльса, аннексированного Английским королевством в 1542 г., Шотландия сохранила широкую автономию в пределах, установленных Парламентом Соединённого Королевства в целях обеспечения равных возможностей в торговой деятельности (ст. XV); введения единых мер и весов (ст. XVII); закрепления единого правового регулирования вопросов торговли, налогообложения, взыскания акцизов (ст. XVIII); лучшего осуществления правосудия (ст. XIX).

Во многом на основе тех же принципов было осуществлено в 1800 г. объединение Великобритании и Ирландии в Соединённое Королевство Великобритании и Ирландии [с принятием в 1927 Акта о королевских и парламентских титулах и обозначениях (Royal and Parliamentary Titles Act) – Соединённое Королевство Великобритании и Северной Ирландии].

В каждой из частей Соединённого Королевства и в его колониальных владениях действовало английское общее право, но с разной степенью полноты правового регулирования и правозащитных механизмов. Наиболее широкий перечень прав, свобод, привилегий был предоставлен подданным, проживавшим в Англии и Уэльсе, и отчасти в Шотландии. Уровень правозащитных механизмов был существенно ниже в Ирландии и в обширных колониальных владениях Соединённого Королевства, в том числе в Северной Америке, хотя в первое время многим из них были дарованы достаточно широкие права.

Так, Хартия колонии Массачусетского залива, утверждённая английским королём в 1629 г., не только подтвердила право колонистов на самоуправление и на исконные английские вольности, но и предоставила органам управления колонии право устанавливать любые «полезные и разумные законы и правила, которые не противоречили законам Англии» и способствовали тому, чтобы колонисты стали «религиозными, миролюбивыми и законопослушными» (The Charter of Massachusetts Bay : 1629).

Однако век колониального самоуправления был недолгим. Во второй половине 17 столетия хартии, дарованные большей части североамериканских колоний, были отменены, а сами колонии, за исключением Пенсильвании, Мэриленда, Род-Айленда и Коннектикута, – непосредственно подчинены королевской власти. Были введены ограничения на колониальную торговлю. Предпринимались попытки сдержать рост промышленности, установить несанкционированные колониальными ассамблеями высокие таможенные пошлины и налоги. Не смирившись, североамериканские колонии вступили в долгую борьбу за признание своих «исконных» прав и свобод, которая завершилась в ходе Войны за независимость 1775–1783 гг. созданием суверенных Соединённых Штатов Америки.

В первые годы войны за независимость суды руководствовались не прецедентами общего права, а требованиями «справедливости», выведенными на основе доктрин естественного права и установок революционного времени. Более того, всё, что имело отношение к общему праву, подвергалось сомнению. Еще в 1786 г. известный американский юрист П. Ван Шаак (П. ван Схак) писал: «Сложные тонкости английской правовой практики столь же непригодны для простоты наших судов, как принадлежности туалета чопорной вдовы для цветущей 19-летней девушки» (Wood. 1972. P. 296). Развитие права в то время мыслилось только в законодательных формах при решающей роли кодификации. Её проведения требовали видные деятели Американской революции, в том числе Т. Джефферсон, который стремился осуществить реформу права в Вирджинии так, чтобы вся правовая система «была пересмотрена и приспособлена к нашей республиканской форме правления» (Wood. 1972. P. 300).

Основание для проведения кодификации было найдено в конституциях штатов, которые оставили в силе определённый круг статутов и норм общего права Англии, но только до их частичной или полной отмены законодательными собраниями. Сами конституции мыслились как фундамент, на котором будет возведена новая правовая надстройка посредством принятия законодательных актов.

Роль судей сводилась в основном к исполнению воли законодателей. Предложения о наделении судов правотворческими функциями в тот период воспринимались как прямая угроза демократии.

Однако ни в одном из штатов так и не была осуществлена целостная программа правовых преобразований, что объясняется не только отсутствием практической потребности в её проведении (действовали нормы общего права), но и сложностью той работы, которую предстояло совершить и к которой легислатуры не были готовы. Статуты штатов не отвечали требованиям строгой правовой логики. Нередко они включали противоречивые либо взаимоисключающие положения. В этой ситуации задачу устранения очевидных дефектов законодательства взяли на себя суды. Используя разнообразные приемы толкования, они обеспечивали более совершенное регулирование правовых отношений. Подобная практика не встречала возражений со стороны легислатур, поскольку они находили в ней эффективное средство исправления допущенных ими ошибок.

Несовершенство законодательства способствовало сохранению общего права. Но и сами суды стремились приспособить его к новым условиям. Устаревшие и противоречившие установкам правящих сил прецеденты не применялись по усмотрению судов. О тех переменах, которые затронули основы общего права, можно судить по высказыванию главного судьи Верховного суда Массачусетса Т. Парсонса. Обвинив в 1809 г. адвоката ответчика в том, что тот «умышленно» использует доскональное знание процессуальных форм, для того чтобы скрыть «очевидное», он заявил: «Все ненужные тонкости должны быть отброшены, а все ухищрения, которые могут завести в тупик, должны устраняться» (Law in American history. 1971. P. 325).

Важную роль в утверждении общего права сыграла публикация сборников судебных решений штатов (Коннектикута – 1789 г., Пенсильвании – 1790 г., Нью-Йорка и Кентукки – 1803 г., Нью-Джерси – 1806 г., Мэриленда – 1809 г.) (Tunc. 1955. P. 364–366). Эти издания заложили материальную основу для дальнейшего развития общего права.

Возрождение общего права объясняется также стремлением к сохранению многовековых традиций, а также страхом перед коренной реформой действенного и достаточно прочного механизма правовой защиты частной собственности, прав и свобод.

В связи с этим следует отметить, что американские колонисты отстаивали свои права и свободы, а в дальнейшем вели борьбу за независимость, ссылаясь на британский Билль о правах. Многие его нормы вошли в тексты первых конституций американских штатов и Конституции США.

Билль о правах и сейчас сохраняет свою силу, оставаясь одной из наиболее прочных основ неписаной британской конституции.

Укреплению позиций общего права в немалой степени способствовало то обстоятельство, что оно не оставалось застывшим, реагируя на вызовы, требования, меняющиеся условия политической, экономической, социальной жизни.

Впрочем, крупные преобразования осуществлялись в основном посредством законодательных реформ.

В Соединённом Королевстве конкурирующее и вместе с тем дополняющее друг друга сосуществование двух систем права – общего права и права справедливости – завершилось в ходе судебной реформы, осуществленной британским Парламентом в 1873–1875 гг.

В 2005 г. акт «О конституционной реформе» лишил палату лордов функции высшей судебной инстанции, а её судебные полномочия передал сформированному для этой цели Верховному суду Соединённого Королевства.

Основные черты и особенности развития англосаксонского (общего) права на современном этапе

Для правовой традиции общего права характерна достаточно высокая вариативность правовых моделей (Glenn. 2007. P. 230).

Соединённые Штаты, Канада, Австралия имеют федеративную форму государственного устройства. Ирландия и Новая Зеландия – унитарные государства. Унитарное устройство, но с широкой автономией трёх регионов (Шотландии, Северной Ирландии и Уэльса) сложилось и в Соединённом Королевстве.

Каждая из его автономных частей имеет собственные представительные органы – парламент Шотландии (Scottish Parliament), парламент Уэльса (валл. Senedd Cymru, англ. Welsh Parliament), Ассамблея Северной Ирландии (Northern Ireland Assembly), которые принимают законодательные акты и формируют региональные органы исполнительной и судебной власти.

Англия как государственно-образующий регион таких возможностей и полномочий не имеет.

В последние годы власти Соединённого Королевства постоянно расширяют предметы ведения Шотландии, Уэльса, Северной Ирландии, предоставляя им всё больший объем самостоятельных полномочий с целью снижения угрозы сецессии – выхода из состава страны. И такая политика приносит искомые результаты, что, в частности, подтверждает результат референдума о независимости Шотландии, состоявшийся 18 сентября 2014 г. Против выхода Шотландии из Соединённого Королевства проголосовали 55,3 % избирателей от общего числа избирателей (84,59 %), принявших участие в голосовании.

Различна степень политической сопричастности государств, развивающихся в русле общего права.

США и Ирландия не сохраняют каких-либо конституционно-правовых связей с бывшей метрополией. Канада, Австралия, Новая Зеландия, как члены британского Содружества наций, остаются конституционными монархиями. Каждое из них формально возглавляется монархом Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии. Но фактически эта роль ограничивается только церемониальными функциями и одним полномочием – назначения генерал-губернатора (Governor-General), которое осуществляется по рекомендации главы правительства соответствующего государства. Генерал-губернатор, как представитель британской монархии, наделён достаточно широкими полномочиями. В частности, в Австралии он председательствует в Федеральном исполнительном совете, распускает парламент и назначает досрочные парламентские выборы, назначает и смещает с должности министров, заместителей министров, многих других должностных лиц и т. д. Но такие полномочия, за исключением церемониальных, могут осуществляться только по рекомендации Премьер-министра или ответственных министров (статьи 63, 70 Конституции Австралии).

Во многом аналогичный статус имеет генерал-губернатор Канады, который осуществляет полномочия главы государства при содействии Королевского Тайного совета по делам Канады (Queen’s Privy Council for Canada – англ., Conseil privé de la Reine pour le Canada – фр.) – совещательного органа Правительства Канады, в состав которого пожизненно входят по должности бывшие и действующие председатели Верховного суда Канады, а также иные тайные советники (Privy Councilors), преимущественно бывшие члены Парламента, назначенные по представлению премьер-министра (ст. 11 Конституционного акта 1867 г.).

Какие-либо решения и действия, имеющие юридическое или политическое значение, должны быть согласованы королевой или генерал-губернатором в Совете (соответственно, Queen-in-Council и Governor-in-Council) – в комитете Тайного совета, в который входят премьер-министр и министры возглавляемого им Правительства Канады.

Правовые системы Соединённого Королевства (до 31 января 2020) и Ирландии развивались во многом под воздействием права Европейского союза. Подобного воздействия другие страны общего права не испытывали.

В странах англосаксонского (общего) права различны не только роль законодательства, но и тенденции его развития. Так, в Соединённых Штатах и Канаде все более отчетливо прослеживается тенденция к систематизации законодательства, тогда как в Великобритании и Ирландии такие идеи в основном отвергаются.

В правовых системах США, Канады, Соединённого Королевства традиционные источники права – законы и судебные прецеденты – стремительно вытесняются ведомственными актами (актами делегированного законодательства), тогда как в Ирландии и Новой Зеландии они сохраняют существенно бόльшую роль.

Не утрачивают значения судебные прецеденты, раскрывающие содержание конституционных принципов парламентаризма, верховенства права, демократического правления, защиты прав и свобод.

С другой стороны, в последние десятилетия значение конституционных обычаев и правовых доктрин как источников права существенно падает. В основном они развиваются и приобретают особое значение на сломе эпохи, а не в условиях стабильного развития политической и социально-экономической жизни.

Во всех государствах англосаксонского права едва заметна роль торгового и канонического права.

Торговые суды, существовавшие во многих городах Англии, были в основном упразднены в 17 в., а подведомственные им дела переданы судам общего права. В настоящее время в Соединённом Королевстве, США, Австралии торговое право, как подсистема англосаксонского права, в основном проявляется в иных формах – в нормативных правовых актах саморегулируемых организаций – Лондонской и Нью-Йоркской фондовых бирж, ассоциаций производителей товаров, иных структур, – которым парламенты или министерства делегируют функции правового регулирования в соответствующих сферах.

В большей части государств англосаксонского права канонического права не существует. И лишь в Соединённом Королевстве его действие сохраняется в регулировании вопросов организационной структуры и деятельности Церкви Англии, имеющей статус государственной церкви.

И тем не менее при всех различиях правовых систем государств англосаксонского права многое их объединяет.

Для каждой из них характерно наличие двух основных подсистем – ста­тутного и общего права, каждой из которых отведена особая и далеко не однозначная роль.

В настоящее время во всех странах, относящихся к семье общего права, основное место в правовом регулировании отведено статутному праву. Это обусловлено прежде всего «массивностью» его свода, который включает конституции (в тех странах, где они есть), законы (акты, статуты), акты делегированного законодательства – правила и ордонансы, изданные общенациональными, региональными и местными органами, в том числе судебной власти (во многих странах общего права верховным судам делегируется право принятия процессуальных нормативных правовых актов).

Согласно официальному сайту законодательства Соединённого Королевства, на 18 ноября 2022 г. юридическую силу сохраняли 4 550 общих публичных актов, 20 163 локальных акта и 83 513 статутных нормативных акта (актов делегированного или вторичного законодательства) Королевства.  

Самые древними являются акты Парламента Англии: Статут Мальборо 1267 г. и Первый Вестминстерский статут 1275 г.

В 2021 г. в Соединённом Королевстве было издано 2 378 нормативных правовых актов, в том числе 35 общих публичных актов Парламента.

В США в 2021 г. Конгресс принял 81 федеральный закон, президент, федеральные министерства и ведомства – 3633 акта.

Возвышению роли статутного права способствуют многие факторы. В нём видят единственный инструмент регулирования значительной части общественных отношений (бюджетных, налоговых, природно-ресурсных, уголовно-правовых и др.), проведения необходимых реформ, действенного решения многих комплексных либо срочных вопросов. С конца 20 в. практически во всех государствах англосаксонского права осуществляются меры по совершенствованию нормотворческой техники с целью повышения эффективности действия, качества стилистического оформления, доступности восприятия законов, иных нормативных правовых актов (Очерки методологии законотворчества. 1996. C. 22–27, 91–96).

Статутное право государств англосаксонского права, как правило, не разделяется по отраслям. Основное деление – по институтам, образующим единую систему строгой иерархической соподчинённости, которая упорядочивается механизмами не только политического и административного воздействия, но и судебного надзора. В ходе обычной правоприменительной деятельности суды определяют меру соответствия между источниками права, отказывая в признании тем из них, которые нарушают требования актов, наделённых большей юридической силой.

В оценке взаимодействия статутного и прецедентного права в научной литературе нередко утверждается, что в процессе правоприменения происходит «поглощение» статутного права общим (в данном контексте – судейским) правом. Конституционные и законодательные нормы подменяются прецедентами, ориентированными на разрешение конкретных споров и дел. В книге Р. Давида это явление описано так: «...нормы, выработанные законодателем, как бы многочисленны они ни были, несколько смущают юристов, которые не считают их нормальным типом норм права; эти нормы по-настоящему входят в систему американского права лишь после того, как они будут неоднократно применены и истолкованы судами, когда можно будет ссылаться не на сами нормы, а на судебные решения, их применившие» (Давид. 1988. С. 342).

Однако подобное «поглощение» наблюдается главным образом в комментариях к законодательству, а не в реальной правоприменительной практике. Чтобы убедиться в этом, достаточно открыть тексты правовых актов административных, судебных, муниципальных органов. В них невозможно найти свидетельства пренебрежительного отношения к законам и изданным на их основе правоприменительным актам. Поэтому говорить о какой-либо девальвации законодательных норм в процессе правоприменительной практики не стоит, тем более что они порождают правовые отношения задолго до того, как станут предметом судебного рассмотрения. Многие нормы конституций и статутов, не говоря уже о большей части подзаконных актов, действуют, не подпадая под какое-либо влияние судебной практики, как в силу отказа судов от рассмотрения т. н. политических вопросов, так и по причине отсутствия предмета спора, в котором затрагиваются признаваемые судами права и интересы личности.

Следует также отметить ограниченность возможностей судебного толкования норм статутного права, что хорошо иллюстрирует обзор «Толкование законодательных актов» (The Law Commission and The Scottish Law Commission. 1969), который был подготовлен совместно Правовой комиссией Англии и Уэльса и Правовой комиссией Шотландии и официально опубликован по приказу Палаты общин Парламента Соединённого Королевства от 9 июня 1969 г.

В этом документе, в частности, отмечалось со ссылками на большое число прецедентов, что для судов «лучше и безопаснее полагаться и следовать простым словам…» (п. 25); что «цель суда...в том, чтобы определить содержание законодательной нормы, учитывая, помимо других вопросов, то значение, которое придается ей в свете существующего общеупотребимого языка, а также более широких аспектов законодательной политики, которые... дополняют значение нормы закона» (п. 29); что для того, чтобы понять закон, суд должен принять во внимание, что «...законодательство не создается в вакууме, и судья при его толковании может с позиции суда оценивать большой объем информации, касающейся правовых, социальных, экономических, других аспектов жизни общества, в котором действует закон…» (ст. 46).

Значительно менее заметна роль судебных прецедентов традиционного общего права, основной целью которых было восполнение пробелов в правовом регулировании. В современной правовой системе Соединённого Королевства в условиях стремительного развития статутного права таких пробелов становится все меньше, что сокращает сферу и возможности прецедентных норм традиционного общего права.

Тем не менее его потенциал полностью не исчерпан, о чем свидетельствует формирование прецедентной практики, опережающей развитие законодательства в новых сферах социально-экономических отношений, в частности, связанных с информационными технологиями, техническим регулированием, спортом.

Укреплению потенциала прецедентного права в немалой степени способствуют систематизация прецедентных норм в комментариях к законодательству; доступность поисковых систем прецедентной практики; внедрение новых форм ее совершенствования, в том числе посредством широкого обсуждения в специализированных научных изданиях и в правовых комиссиях. Такие комиссии формируются, в частности, в Соединённом Королевстве на основе Закона «О правовых комиссиях» (Law Commissions Act) 1965 г. (Law Commissions Act 1965 // legislation.gov.uk).

Значительно расширился арсенал судебных обеспечительных приказов (writs, orders), которые обязывают должностное лицо выполнить то или иное действие (writ of mandamus); запрещают физическим и юридическим лицам совершать какие-либо действия (writ of prohibition); требуют передачи дела из нижестоящего суда общей или специализированной юрисдикции в вышестоящий суд (writ of certiorari); обязывают освободить из-под стражи лиц, задержанных или арестованных без достаточных оснований либо в нарушение требований закона (writ of habeas corpus), и т. д. Такие обеспечительные приказы стали одним из самых действенных средств содействия осуществлению правосудия, пресечения противоправных деяний, восстановления нарушенных прав и свобод.

В целом для стран англосаксонского (общего) права характерна более широкая свобода судейского усмотрения, что объясняется не только независимостью судов, но и их стремлением к приспособлению конституционных и законодательных норм к уже существующим социальным установкам и механизмам – обычаям и традициям, нормам религии, этики и морали.

В системе общего права традиции и обычаи, нормы религии, морали и этики непосредственно вплетены судебной практикой через прецеденты, закрепляющие собственно нормы общего права, в единую структуру правового регулирования.

Суды черпают или «обнаруживают» их в социальной действительности. Естественно, осуществляется отбор. Правовая сила признается лишь за теми социальными нормами, которые отвечают потребностям общества и не противоречат интересам правящих политических сил.