Исто́рия экономи́ческой мы́сли Росси́и, научная дисциплина, изучающая зарождение, становление, развитие и смену экономических концепций в России.

Российская экономическая мысль в целом развивалась в общеевропейском русле, хотя и с поправками на исторические и национальные особенности России. Поскольку экономическая наука была признана в Европе самостоятельной только на рубеже 18–19 вв., элементы экономической мысли следует искать в более ранние времена в сочинениях по богословию, философии, истории, в трудах по управлению и другим научным дисциплинам, а также в хозяйственных документах.

Зарождение экономической мысли в России

История российской экономической мысли берёт своё начало с сочинений 16 в. При этом следует отметить своеобразие экономического развития России. Оно проявилось в том, что уже в конце 15 в. вокруг Московского великого княжества формировалось Русское государство. Одновременно централизованные государства возникали в ряде стран Западной Европы – Англии, Франции и Испании. Но если на Западе формирование абсолютных монархий, пришедших на смену феодальной раздробленности, было закономерным этапом социально-экономического развития феодализма, его завершающей стадией, в рамках которого уже зарождался капитализм, то на Руси главным фактором объединения в единое государство был фактор политический – борьба за освобождение от монголо-татарского ига. Своеобразие Русского государства в 16 в. состояло в том, что, несмотря на существование централизованной власти, многие феодальные отношения, например крепостное право, в нём только зарождались, а общественное мышление было ещё средневековым. В Средневековье же за духовную жизнь отвечала церковь.

Это отразилось и на сочинениях 1540–1550-х гг., таких как «Правительница» и «Домострой», написанных в период царствования Ивана IV Васильевича Грозного. Это были сочинения по управлению, но созданные представителями церкви, и аргументация у них была богословской. Автором трактата «Блага хотящим царям правительница и землемерие» («Правительница») был Ермолай-Еразм. Его сочинение было посвящено государственному управлению, но касалось и некоторых экономических проблем (богатства, торговой прибыли и ростовщического процента, налогов и др.). Другой священник, Сильвестр, написал книгу по управлению частным хозяйством «Домострой». Это буквальный перевод названия сочинения древнегреческого писателя Ксенофонта «Экономика», который придумал слово «ойкономикос», соединив «ойкос» – дом и «номос» – закон. Подобные сочинения с рекомендациями по ведению домашнего хозяйства писались затем в Европе неоднократно, и что-то Сильвестр о них знал, хотя и добавил своё видение этой проблемы. В числе прочего Сильвестр размышлял о таких экономических проблемах, как соотношение доходов и расходов, о займах, о ценах, о прибыли и торговле.

В Западной Европе в 16–17 вв. сочинения о государственном управлении писали светские авторы. Учение о государственном управлении в то время получило название «камералистика». В России камералистские произведения писались светскими авторами в 17 – начале 18 вв., т. е. в период царствования Алексея Михайловича и Петра I. Среди них можно указать на трактаты Ю. Крижанича «Политичны думы» («Политика») и И. Т. Посошкова «Книга о скудости и богатстве». Крижанич, хорват по национальности, имевший европейское образование, провёл значительную часть своей жизни в Русском государстве, и его взгляды были синтетическим европейско-русским продуктом. В своём сочинении, написанном в общем русле камералистских воззрений на государственное управление, он описал такие темы, как торговля, ремесло, земледелие. Посошков жил в эпоху Петра I, выбился из ремесленных крестьян в предприниматели, но всю жизнь его интересовали различные общественные проблемы, которые он пытался осмыслить. В конце жизни в обобщающем произведении он изложил свои представления об экономических проблемах России и способах их устранения: «о неисправе и поправе купечества, художества [ремесла]», а также «о неисправе и поправе яко в крестьянех, тако и во владении земли» (Посошков. 1951. С. 7–8). Главной особенностью творчества Посошкова было то, что он, в отличие от Крижанича, не был знаком с произведениями европейских камералистов и опирался на личные наблюдения и опыт. Тем не менее взгляды Посошкова соответствовали общей концепции камералистики.

Частью камералистики был меркантилизм, посвящённый проблемам внешней торговли и её государственного регулирования (протекционизм). При Алексее Михайловиче самым заметным меркантилистом был А. Л. Ордин-Нащокин. Будучи главой Посольского приказа, он в 1667 г. ввёл Новоторговый устав, регулировавший внешнюю торговлю России в духе протекционизма. В петровскую эпоху можно отметить Ф. С. Салтыкова (из рода Салтыковых, ум. 1715), который, будучи командированным Петром I в Великобританию, направил в 1713 г. в Россию доклад, содержащий проекты совершенствования внешней торговли России, включая, например, освоение Северного морского пути (Салтыков. 1891).

Возникновение классической политэкономии

Следующим этапом в развитии экономической мысли Европы в целом и России в частности было зарождение классической политической экономии. Первой научной школой в рамках политической экономии, получившей признание в Европе в 1750–1770-х гг., была французская школа физиократов (сами себя они называли «экономистами») во главе с Ф. Кенэ. В 1765 г. в Санкт-Петербурге по инициативе императрицы Екатерины II по аналогии с парижским «клубом экономистов» было создано Вольное экономическое общество. Но после общения с теоретиком школы физиократов П.-П. Мерсье де ла Ривьером (1719–1801), посетившим Санкт-Петербург в 1767–1768 гг. и открыто критиковавшим российские порядки, Екатерина II потеряла интерес к идеям физиократов (Аникин. 1990. С. 79). Вольное экономическое общество продолжало существовать, занимаясь прикладными экономическими вопросами. Среди деятелей екатерининской эпохи, занимавшихся прикладными проблемами, можно выделить В. А. Левшина («Словарь коммерческий, содержащий познание о товарах всех стран», Ч. 1–7, 1787–1792), А. Т. Болотова (издавал экономические журналы «Сельский житель», 1778–1779; «Экономический магазин», 1780–1789) и М. Д. Чулкова («Историческое описание российской коммерции…», Т. 1–7, 1781–1788).

Окончательное признание экономической науки в Европе произошло в 1776 г., после выхода в свет книги А. Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов». Оно выразилось в появлении отделений политической экономии в национальных академиях наук и преподавании курса политической экономии в университетах с начала 19 в. Это же произошло и в России. В 1804 г. в России появился первый академик по политической экономии – А. К. Шторх, избранный за свой многотомный труд «Историко-статистическая картина Российского государства» (1797–1803), где было дано подробное описание экономики России в 18 в. Политическую экономию начали преподавать на юридических факультетах российских университетов (в дополнение к Московскому университету появились университеты в Дерпте, Вильно, Харькове и Казани, а в 1819 г. Санкт-Петербургский педагогический институт был преобразован в университет). Для этого были приглашены профессора из немецких земель. В Московском университете стал преподавать Х. А. Шлёцер, написавший первый учебник по политической экономии, который был переведён на русский язык, – «Начальные основания государственного хозяйства, или Науки о народном богатстве» (1805; рус. пер. 1805–1806).

Что касается теоретических достижений, то следует иметь в виду, что классическую политическую экономию создавали исключительно британские и французские экономисты, а во всех остальных странах, включая Россию, их теории только использовались, отчасти адаптируемые к национальным особенностям. В частности, в начале 19 в. в германских государствах и России экономисты считали необходимым государственное регулирование народного хозяйства, в то время как англичане и французы выступали за экономический либерализм.

Но по отдельным проблемам экономической теории российские учёные начала 19 в. имели определённые достижения универсального значения. Так, можно выделить теорию цивилизации Шторха, дополняющую теорию богатства классической политэкономии. Шторх помимо материального продукта относил к богатству здоровье, образование, безопасность и другие нематериальные ценности, что, по сути, было прообразом теории человеческого капитала, выдвинутой в 20 в. Теория Шторха вызвала интерес в Западной Европе, а с Ж.-Б. Сэем у него завязалась дискуссия на эту тему.

Другим примером может служить дальнейшее развитие теории межотраслевого баланса, начатое в «Экономической таблице» Кенэ Й. Лангом [1775(1776)–1820], который учился во Фрайбургском университете, служил чиновником в г. Вальдкирх (эрцгерцогство Австрия), а затем переехал в Россию и преподавал в Харьковском университете в 1805–1819 гг. Итогом его научных работ 1807–1815 гг. (все на немецком языке) стала разработка четырёхсекторной модели перераспределения национального продукта (у Кенэ – трёхсекторная модель). Работы Ланга долгое время оставались неизвестными. В конце 20 в. немецкий экономист Г. Юбе (род. 1938) обнаружил три его труда в библиотеках Ганновера и Москвы и переиздал их на немецком языке [«Основные направления политической арифметики» (1988); «Два доклада Йозефа Ланга» (1990)].

Следует также сказать о российских авторах, занимавшихся в начале 19 в. «прикладной экономикой». Специфика их тематики обусловлена тем, что в России капиталистическое производство только зарождалось, и поэтому российские экономисты-практики, в отличие от англичан и французов, уделяли основное внимание не проблемам производства, а проблемам торговли, денежного обращения, кредита и финансов. В качестве примера можно выделить работы Н. С. Мордвинова «Некоторые соображения по предмету мануфактур в России...» (1815), «Рассуждения о могущих последовать пользах от учреждения частных по губерниям банков...» (1816) и другие, а также Н. И. Тургенева «Рассуждения о банках» (1810) и «Опыт теории налогов» (1818). Интересно мнение Мордвинова о применении в России западноевропейской экономической теории. В частности, он выступил за политику протекционизма во внешней торговле России и, когда ему говорили, что последнее слово науки – это политика свободной торговли, отвечал, что «никакое правило отвлечённое не может служить верным и неизменным руководством» в каждой конкретной стране (Мордвинов. 1945. С. 100).

В поисках альтернативы капиталистической экономике

В середине 19 в. классической политической экономией в России уже стали заниматься не приглашённые, а русские экономисты. К этому времени вслед за Западной Европой российская политическая экономия разделилась на отдельные течения – как сторонников, так и критиков капитализма. При этом следует иметь в виду, что в России капитализм только зарождался и шла дискуссия о его необходимости. Так, например, различных точек зрения придерживались сторонник капитализма А. И. Бутовский (1817–1890), автор первого учебника политэкономии, написанного в 1847 г. на русском языке, В. А. Милютин (1826–1855), критиковавший капитализм за социальные противоречия, и сторонник теории «русского социализма» Н. Г. Чернышевский, пытавшийся написать альтернативную «политэкономию трудящихся».

Во 2-й половине 19 в. классическая политэкономия продолжала преподаваться в университетах России, причём университетские профессора стали заниматься проблемами не только теоретической, но и прикладной экономики.

В 1840-х гг. в экономической науке возникла альтернативная классической политэкономии немецкая историческая школа. В отличие от теории классической политэкономии, претендовавшей на универсальность, историческая школа подчёркивала исторические и национальные особенности экономики каждой страны. Кроме того, классическая политэкономия выступала за экономический либерализм, а историческая школа – за государственное регулирование экономики.

Историческая школа получила широкое признание в России, где во 2-й половине 19 в. были популярны идеи славянофилов и народников о национальной самобытности. Первым представителем и популяризатором исторической школы в России был профессор Московского университета И. К. Бабст. Влияние исторической школы в экономической науке России развивалось по нарастающей в 1850–1880-х гг. В университетских же курсах происходило смешение идей классической политэкономии и исторической школы, чем отличались, например, лекции А. И. Чупрова, сменившего Бабста на кафедре Московского университета. Из теоретиков исторической школы в России можно выделить И. И. Иванюкова (Политическая экономия как учение о процессе развития экономических явлений, 1885) и И. М. Кулишера, писавшего уже в начале 20 в. и получившего известность в Западной Европе.

Кроме того, следует обратить внимание на практическое применение идей исторической школы в России. Здесь речь идёт прежде всего о министре финансов С. Ю. Витте, активно занимавшемся регулированием и реформированием российской экономики и в то же время в своих сочинениях позиционировавшем себя как сторонника исторической школы (Витте. 1889.). Следует указать на профессора кафедры финансов Московского университета И. И. Янжула, участвовавшего в разработке реформ социальной политики, прежде всего «фабричного законодательства».

С середины 19 в. А. И. Герцен, Чернышевский, а затем народники развивали теорию «русского социализма». Её ключевая идея заключалась в желании построить в России социализм, минуя капитализм. Такую возможность сторонники теории «русского социализма» видели в исключительных условиях социально-экономического развития России, благодаря которым, по их мнению, крестьянская община была готовым зародышем социализма. Народники имели связи с европейскими социалистами и потому, когда в 1867 г. вышел первый том «Капитала» К. Маркса, они заинтересовались им. В первую очередь их привлекала критика Марксом капитализма. В ней они видели ещё одно доказательство нежелательности капитализма для России. С разрешения Маркса народники Г. А. Лопатин и Н. Ф. Даниельсон перевели первый том «Капитала», и в 1872 г. он вышел в России (это был первый перевод «Капитала» на иностранный язык). Но от этого народники не стали марксистами.

Первым российским теоретиком марксизма был Г. В. Плеханов. Признавая в принципе правильной теорию Маркса, в работе «Закон экономического развития общества и задачи социализма в России» (1879) он выводил возможность перехода России к социализму минуя капитализм прежде всего исходя из экономических условий. Распространяться в России марксизм стал во 2-й половине 1880-х – 1890-х гг. Марксисты, писавшие в 1890-х гг. по экономической проблематике, – это прежде всего П. Б. Струве, М. И. Туган-Барановский, В. И. Ленин и С. Н. Булгаков. Они дискутировали с народниками о развитии капитализма в России. В то же время у указанных четырёх марксистов-экономистов был разный подход к теории Маркса. Струве, Туган-Барановский и Булгаков («легальные марксисты», по выражению Ленина) воспринимали её как экономический анализ капитализма, Ленин – как революционер, т. е. для него теория Маркса была прежде всего орудием для совершения революции.

«Легальные марксисты» воспринимали новые идеи, появлявшиеся в западной философии и экономической науке, и пытались соединить марксизм с идеями исторической школы и маржинализма. В начале 20 в. они перестали быть марксистами – Струве и Булгаков стали институционалистами, а Туган-Барановского трудно отнести к какой-либо школе в силу его разносторонности. В том числе у него были элементы маржинализма и институционализма. Следующая подобная эволюция творческих марксистов А. А. Богданова, В. А. Базарова и Н. В. Валентинова произошла в 1910-х гг.

Ленин же воспринимал новые методологические идеи как ересь и «нарушение воинского устава». В то же время, не меняя марксистскую основу своих взглядов, Ленин, по мере того как сталкивался с новыми экономическими явлениями, которых не было при Марксе (империализм, государственный капитализм, «военный коммунизм», НЭП), создавал теоретическое обоснование этих явлений. Это видно по его работам 20 в., где анализировались империализм как новая форма капитализма («Империализм и раскол социализма», «Империализм как высшая стадия капитализма», «Грозящая катастрофа и как с ней бороться») и конкретные формы построения социализма – «военный коммунизм» и НЭП («Государство и революция», «Новая экономическая политика и задачи политпросветов», «О продовольственном налоге»).

В последней трети 19 в. на Западе в экономической науке происходила т. н. маржиналистская (маржинальная) революция, в результате которой возникло одно из двух основных направлений экономической науки 20 в. – маржинализм (наряду с институционализмом). В 1890-х гг. маржинализм проник в Россию. Попытки соединить трудовую теорию стоимости и теорию предельной полезности делали Туган-Барановский и В. К. Дмитриев. Доцент Казанского университета В. Ф. Залеский и доцент Новороссийского университета в Одессе Р. М. Орженцкий выпустили работы, близкие к идеям первого этапа маржиналистской революции. В начале 20 в. представителями второго этапа маржиналистской революции были В. С. Войтинский в Санкт-Петербурге, Н. Н. Шапошников (1878–1939) в Москве, А. Д. Билимович в Киеве, Л. Н. Юровский (1884–1938) в Москве, а затем в Саратове. И наконец, Е. Е. Слуцкий в статье, опубликованной в 1915 г. в Италии, сделал следующий теоретический шаг по сравнению с итогами маржиналистской революции. Правда, тогда его статья не была замечена, но в 1934 г. английские экономисты Р. Аллен (1906–1983) и Дж. Хикс, разрабатывавшие эту теорию, признали приоритет Слуцкого, а термин «уравнение Слуцкого» существует до сих пор.

Период конца 19 – начала 20 вв. был самым важным в истории экономической мысли России. Дело в том, что на каждом этапе развития экономической науки были свои лидеры – представители определённых стран. Классическую политэкономию создавали исключительно британцы и французы, историческая школа сформировалась в Германии, в маржиналистской революции уже участвовали наряду с британцами и французами австрийцы, американцы и итальянцы. В конце 19 – начале 20 вв. среди авторов оригинальных теорий были российские экономисты, в том числе Слуцкий.

Ещё одним таким примером стали теории экономических циклов. Экономические циклы как отличительная черта капиталистической экономики были замечены в Великобритании в 1-й половине 19 в., а затем и в других странах. В России первый циклический кризис был зафиксирован в 1873 г. Первое описание циклов сделано в книге К. Жюглара (1860). Теории циклов появились в начале 1860-х гг., и они были «экзогенными», т. е. авторы искали причину цикла вне экономики.

Затем, в 1890-х гг. появились «эндогенные» теории цикла, в которых причина цикличности объяснялась природой капиталистической экономики. Первая эндогенная теория цикла была представлена в сочинении Туган-Барановского «Периодические промышленные кризисы» (1894). По мнению Туган-Барановского, циклическое развитие капиталистической экономики базируется на взаимодействии сбережений и инвестиций. Она стимулировала появление других эндогенных теорий экономического цикла. (Поскольку до сих пор нет единой общепризнанной теории экономического цикла, можно привести и другие оригинальные теории цикла, созданные в России в начале 20 в.: экзогенную – Л. И. Петражицкого и эндогенную – М. А. Бунятяна.) И наконец, в 1925 г. российский учёный Н. Д. Кондратьев открыл большие экономические циклы, которые в мировой науке называют циклы Кондратьева. Теорию, объясняющую большой цикл, Кондратьев начал создавать, но закончить её не дали (см. ниже).

В начале 20 в. в мировой экономической науке стало формироваться институционалистское направление. Основными теоретиками этого направления во время его зарождения были американские и немецкие учёные, но и в России выдвигались оригинальные институционалистские теории. Речь идёт о теории идеальных типов хозяйственного строя Струве (1900), теории философии хозяйства С. Н. Булгакова (1912) и социальной теории распределения Туган-Барановского (1913). В методологическом смысле все они соответствовали общим принципам институционализма. Но всемирную известность получила только теория Туган-Барановского, т. к. он опубликовал её одновременно на русском и немецком языках.

1917–1991 гг.: экономическая наука под контролем властей

После Октябрьской революции 1917 г. первые 10 лет экономическая мысль Советской России и СССР развивалась, но в весьма своеобразных условиях. С одной стороны, советская власть контролировала экономическую науку, но, с другой стороны, 1920-е гг. были относительно либеральными по сравнению с последующим сталинским периодом. Одни видные экономисты (Билимович, Войтинский, Струве, Туган-Барановский и др.) эмигрировали из Советской России, других выслали в 1922 г. на «философских пароходах» (Булгаков и др.), но многие известные экономисты (Юровский, Шапошников, Слуцкий, Кондратьев, А. В. Чаянов и др.), не будучи марксистами, продолжали работать при советской власти. Они свободно выезжали за границу, к ним приезжали коллеги из-за рубежа. В Советской России публиковались переводы работ западных экономистов (правда, с марксистскими предисловиями), сами российские экономисты публиковались на Западе. Всё это осуществлялось в рамках политики использования «буржуазных специалистов».

Свободные дискуссии проходили в самой партии большевиков вплоть до конца 1920-х гг. Но после того как в 1929 г. Сталин стал единоличным главой партии и страны, дискуссии и в ВКП(б), и в советской экономической науке прекратились. Теперь была только одна, всегда правильная «линия партии». Неудачи же в экономической политике объяснялись «перегибами на местах» и действиями «вредителей». Экономисты-немарксисты уже не могли заниматься теоретической работой. Они были либо репрессированы, либо вынуждены сменить профессию (например, Слуцкий занялся исключительно математикой).

В качестве примера внутрипартийной теоретической дискуссии, которая была ещё возможна в 1920-х гг., можно привести дискуссию «левого» Е. А. Преображенского и «правого» Бухарина. Исходной точкой дискуссии была проблема существования объективных экономических законов. Преображенский утверждал, что они остались в прошлом вместе с капитализмом, и поэтому экономическая политика при социализме должна строиться совершенно свободно, а Бухарин признавал существование объективных экономических законов при социализме, в частности принцип эквивалентности хозяйственных связей, и требовал учитывать экономические законы при формировании экономической политики. Отсюда следовал его вывод о необходимости экономического равновесия при социализме и сбалансированности хозяйственных планов. Преображенский же утверждал, что в хозяйственных планах не должно быть заложено экономическое равновесие.

На практике в 1920-х гг. Госплан действовал «по Бухарину», в 1930-х гг. – «по Преображенскому», а точнее «по Сталину». Кроме того, следует помнить, что в 1920-х гг. в условиях рыночной экономики НЭПа в Советской России существовало индикативное планирование, а директивное планирование началось в 1930-х гг. В области же экономической науки формирование первой в мире системы планирования послужило стимулом для разработки новых теорий.

Одной из теорий, необходимых для народно-хозяйственного планирования, была теория межотраслевого баланса. Начало её было положено в «Экономической таблице» Кенэ и продолжено в теории общественного воспроизводства К. Маркса. В Советской России первыми, в 1921 г., на эту тему стали писать Богданов и Л. Н. Крицман (1890–1938), затем и другие авторы стали строить модели межотраслевого баланса. На их основе в 1926 г. в Центральном статистическом управлении был разработан трёхсекторный баланс народного хозяйства. В теории российские экономисты пошли гораздо дальше – в 1928 г. в последней работе на эту тему, опубликованной в СССР в тот период, М. И. Баренгольц (1895–1970) представил модель межотраслевого баланса для 12 отраслей.

С приходом к власти Сталина математические методы в экономической науке были объявлены «буржуазными» и разработка теории межотраслевого баланса в СССР прекратилась, но была продолжена отечественными учёными за рубежом. Ещё в 1925 г. в журнале «Плановое хозяйство» вышла статья о межотраслевом балансе студента Ленинградского университета В. В. Леонтьева, а в 1926 г. после окончания университета он уехал в Германию, где поступил в аспирантуру и продолжил разрабатывать эту теорию. В связи с политическими изменениями в СССР Леонтьев остался в Германии, а затем переехал в США, где и завершил свою теорию межотраслевого баланса. В 1973 г. он получил за неё Нобелевскую премию.

Другой теорией, необходимой для народно-хозяйственного планирования, была теория экономического роста. После окончания маржиналистской революции считалось, что экономическое равновесие возможно только в статике, и лишь на рубеже 1920–1930-х гг. появилась идея динамического равновесия и в результате – модели экономического роста. Приоритет здесь был у российских учёных. Первые модели экономического роста в 1926 и 1927 гг. опубликовал Базаров. Следующая модель 1928 г. принадлежала Г. А. Фельдману. (На Западе первая модель экономического роста, созданная Ф. Рамсеем, тоже появилась в 1928, за ней последовали и др.) И наконец, в 1934 г. Кондратьевым на основе российских и зарубежных моделей была разработана ещё одна оригинальная модель экономического роста.

В 1920 г. Кондратьев стал одним из организаторов и директором Института по исследованию народно-хозяйственной конъюнктуры. Исследование конъюнктуры началось в середине 1910-х гг. в США., и этот институт стал одним из первых в Европе, занимавшихся данной проблемой. «Кондратьевский» Конъюнктурный институт, в котором были собраны талантливые учёные, просуществовал до 1929 г. и имел большой авторитет в мировой экономической науке. Как уже отмечалось выше, в процессе исследования конъюнктуры Кондратьевым в 1925 г. были открыты большие экономические циклы.

Другой сферой интересов Кондратьева было государственное регулирование и планирование народного хозяйства. В 1921 г. он возглавил, одновременно с Конъюнктурным институтом, Управление сельскохозяйственной экономии и плановых работ Народного комиссариата земледелия РСФСР. В 1922 г. вышла его книга «Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции», где он проанализировал первый опыт государственного регулирования экономики. Под руководством Кондратьева был разработан и принят в 1925 г. 5-летний план развития сельского хозяйства СССР. Это было необычно, т. к. в 1920-х гг. в Госплане разрабатывали только годичные планы, сначала отраслевые, затем народно-хозяйственные. Первый пятилетний народно-хозяйственный план начал осуществляться осенью 1929 г.

Кондратьев в 1930 г. был арестован, а в 1931 г. осуждён по сфабрикованному делу Трудовой крестьянской партии. Остаётся удивляться, как много внёс в экономическую науку этот учёный за сравнительно короткий период времени. В заключении он пытался писать фундаментальную теоретическую работу, в которой хотел дать синтез маржиналистского и институционалистского направлений экономической науки. От неё сохранились лишь фрагменты, в том числе модель экономического роста. В 1938 г. Кондратьев был расстрелян, и его имя стало снова известно в нашей стране только во время перестройки.

Похожая судьба была у также всемирно известного (но неизвестного с 1930 в СССР) российского экономиста Чаянова. Ещё до революции он стал участником организационно-производственной школы, занимавшейся крестьянским хозяйством. Другими представителями школы были А. Н. Челинцев, Н. П. Макаров (1886/1887 – 1980), А. А. Рыбников и А. Н. Минин (1881–1938).

В 1920-х гг. Чаянов был уже главой этой школы и директором Института сельскохозяйственной экономии. А в 1924 г., будучи в командировке в Германии, издал книгу «К вопросу теории некапиталистических хозяйственных систем», в которой показал, что в капиталистической экономике существуют не только хозяйствующие субъекты, имеющие целью максимизацию прибыли, но и хозяйствующие субъекты, имеющие целью занятость и нормальный уровень благосостояния. Это трудовые семейные хозяйства (крестьянские, ремесленные и др.) и кооперативы. Эти «некапиталистические» хозяйства действуют по другим экономическим законам, которые и исследовали Чаянов и его коллеги. В 1930 г. все члены организационно-производственной школы были репрессированы и подвергнуты забвению. На Западе работы Чаянова тогда тоже не привлекли внимания. Но после Второй мировой войны массово стали появляться страны «третьего мира» с преимущественно крестьянским населением. Поэтому случайно найденная в конце 1960-х гг. книга Чаянова породила в экономической науке самостоятельное направление – «крестьянская экономика».

Последней звездой первой величины в российской экономической науке был Л. В. Канторович. Он преподавал математику в Ленинградском государственном университете (ныне – Санкт-Петербургский государственный университет), и в 1938 г. в рамках кампании по «смычке» науки с производством к нему обратились представители Фанерного треста с просьбой так рассчитать раскрой сырья, чтобы было как можно меньше отходов. Решая эту конкретную задачу, Канторович попутно создал теорию линейного программирования, новую как для экономической науки, так и для математики. Он изложил её в работе «Математические методы организации и планирования производства» (1939) и в докладе, сделанном в Ленинградском университете. Доклад был раскритикован, в основном по политическим мотивам, но, к счастью, не были сделаны оргвыводы. Канторович опять ушёл в чистую математику и, только когда во время хрущёвской «оттепели» возродились математические методы в советской экономической науке, переиздал свою книгу и получил заслуженное признание. Правда, выяснилось, что за это время, ничего не зная о работе Канторовича, американский учёный Т. Купманс тоже создал теорию линейного программирования. Поэтому в 1975 г. они поделили Нобелевскую премию.

Как уже было сказано, «оттепель» коснулась и советской экономической науки. В частности, были «реабилитированы» экономико-математические методы. В 1958 г. В. С. Немчинов организовал в Академии наук СССР Лабораторию экономико-математических методов. В 1959 г. вышел сборник «Применение математики в экономических исследованиях», в котором, в частности, были работы Немчинова, В. В. Новожилова и Канторовича. Экономико-математическими методами стали заниматься также в Ленинграде и Новосибирске. В итоге в 1963 г. был создан Центральный экономико-математический институт. На рубеже 1950–1960-х гг. начала разрабатываться теория оптимального планирования, правда, практического применения она почти не имела.

Последним проявлением «оттепели» в советской экономической науке стала реформа Косыгина, в разработке которой в том числе участвовали Л. И. Абалкин и С. С. Шаталин, предпринятая в 1965 г. и имевшая целью определённую децентрализацию системы социалистической экономики. Её подготовка и проведение сопровождались теоретической дискуссией. Реформа дала неплохие результаты, но партийно-государственная номенклатура испугалась, что изменения зайдут слишком далеко, и реформа была свёрнута. С начала 1970-х до середины 1980-х гг. в советской экономике всё вернулось на привычные рельсы, этот период получил название – эпоха «застоя».

Современный этап

Говорить о новых законченных теориях последнего тридцатилетия в российской экономической науке пока рано. Они ещё не сформировались. Можно констатировать основные тенденции в экономической политике данного периода, в основе которых лежат определённые экономические теории.

Е. Т. Гайдар и его сподвижники из правительства реформ начала 1990-х гг. утверждали, что их главные цели заключаются в сломе административно-командной системы управления экономикой методами шоковой терапии и приватизации предприятий, а дальше рынок сам решит все экономические проблемы, как внутренние, так и внешние. Таким образом, они и в теории, и на практике внесли вклад в развитие теории переходной экономики, носившей во многом первопроходческий характер. Их взгляды можно охарактеризовать как экономический либерализм, который предполагает минимальное вмешательство государства в экономику.