Теоло́гия, богословие (греч. θεολογία – учение о Боге; от Θεός – Бог и λόγος – слово, мысль, счёт), 1) многоуровневая форма мышления, направленная на выявление предельных оснований человеческого бытия, познания, деятельности и творчества в горизонте его отношения к открывающейся ему трансцендентной реальности; 2) сопутствующий этому мышлению комплекс академических гуманитарных дисциплин. Как правило, теология мыслится не как теоретическое размышление, а как свидетельство верующего человека, принадлежащего к некоторой общине, об уникальном опыте Откровения и связанных с ним способах бытия. Основными вопросами теологии являются вопросы о Боге, его отношении к миру и человеку, о спасении человека и смысле его жизни, природе веры и Откровения, начале и конце всех вещей. Теология возникла в Античности, где первоначально понималась как поэтическая систематизация сказаний о богах, а затем – как раздел философской системы, но окончательно оформляется в христианстве и других теистических религиях Откровения (иудаизме, исламе и т. д.).

Разграничение понятий «теология» и «богословие»

В современной России не существует устойчивой практики разграничения понятий «теология» и «богословие», и сама возможность такого терминологического удвоения – уникальная сила русского языка (ср. аналогичное, хотя и менее употребительное, удвоение «философия»/«любомудрие»). Существует 2 наиболее популярных варианта разграничения этих понятий: конфессиональный, в рамках которого «богословие» закрепляется за православным («восточным»), а «теология» – за католическим и протестантским («западным») дискурсом, и иерархический, где «богословие» относится к более мистическим, а «теология» – к более рациональным формам знания. Наряду с ними существует, однако, и традиция их синонимичного употребления.

Традиционно теология определяется как учение «о Боге; о творениях же – постольку, поскольку они соотносятся с Богом как с началом или с целью» (Фома Аквинский. 2006. Т. 1. С. 6), «наука об учении, которому следует церковное сообщество» (Schleiermacher. 1821–1822. Bd. 1. S. 9), «систематическое изложение христианской веры или религии на основании Слова Божия» (Макарий. 1913. С. 3).

Определение теологии

Поскольку субъектом и источником Откровения мыслится открывающий себя личный Бог, теология может определяться как «слово Бога», «слово, обращённое к Богу», «слово о Боге». Его адресатом является формируемое на его основе человеческое (по самосознанию – богочеловеческое) сообщество, которое мыслит теологию как саморефлексию об основаниях и смысле собственного бытия, о содержании и смысле той вести, которую община сообщает окружающему миру (провозвестие, керигма). Теология в таком понимании существует главным образом в рамках христианства и, менее выраженно, в рамках других авраамических религий и некоторых направлений античной философии. Тем не менее аналогичные формы высокоспециализированной систематической авторефлексии религиозных сообществ, пусть и не строго отграниченные от философского дискурса, возможны и в нетеистических религиях.

Целью богословия является прояснение оснований бытия Церкви и содержания её провозвестия, иными словами – ясное и отчётливое формулирование этого провозвестия в форме вероучения. Как следствие, и само вероучение той или иной церкви часто называется её «богословием», поскольку составляет одновременно и содержание, и предмет, и итог работы богословской мысли. Богословие сознаёт своим источником Откровение как слово самого Бога, которое, как правило, мыслится как формализованное в виде конкретного нормативного текста – Священного Писания либо развивающейся совокупности текстов – Священного Предания. В рамках различных христианских конфессий и богословских концепций вопрос о соотношении Писания и Предания решается по-разному. Одновременно эта формализация сама может мыслиться как результат богословской работы – человеческого ответа на обращённое к нему Слово Бога, ответа, предполагающего осмысление и оформление Откровения. На этой основе развивается рефлексивное исследование, результатом которого становится уточнение и прояснение содержания вероучения, выявление и формулирование его базовых характеристик в теоретическом (догматы) и практическом (заповеди, каноны) измерениях. С этой точки зрения теология содержит как дескриптивный (описание содержания вероучения), так и нормативный (поскольку выявляемые базовые характеристики становятся основой вероучения и практики Церкви) компоненты.

Теология занимает важное место в системе рефлексивных практик и дисциплин, чьим общим объектом является религия. Если философия религии имеет своим предметом идею религиозного отношения вообще, в её дескриптивных и нормативных характеристиках, а религиоведение описывает всё многообразие религиозной жизни в её эмпирической данности, то цель теологии – выявить и описать нормативный элемент жизни конкретного религиозного сообщества.

Структура богословия

На этой основе возможно описание уровней и форм богословского знания, его дисциплинарной структуры.

1) Любой теологический (или аналогичный ему) дискурс имеет ряд предшествующих ему жизненно-познавательных форм в качестве точек отсчёта и предпосылок, причём в разных конфессиях, традициях и богословских концепциях эти формы могут описываться различным образом и получать разное значение для богословской мысли. Это, во-первых, религиозное самосознание и богосознание основателя (в христианстве – самосознание и богосознание Иисуса Христа), поскольку оно воспринимается его последователями, фиксируется в получающей канонический статус литературе (Священном Писании), задаёт парадигму присущего данному сообществу религиозного отношения и служит критерием выявления его нормативности. Во-вторых, осуществляемое в горизонте Церкви богообщение и богопознание, достигающее наибольшей интенсивности в опыте и мистическом знании святых и «подвижников благочестия», находящее выражение в т. н. духовной литературе, высших достижениях церковного искусства, в богослужении, в рамках которых этот опыт получает первичную концептуализацию, зачастую богословски значимую. В-третьих, это пред-данный ему жизненный мир конкретного религиозного сообщества в его историчности, совокупность «преданий» (также зачастую литературно или художественно фиксированных), в рефлексии относительно которых богослов осуществляет поиск Предания, который может осмысляться, например, как поиск действия Святого Духа в Церкви (Лосский. 1991. С. 129–152). 4-й предпосылкой является также пред-данная богослову мировая культура – религиозная, интеллектуальная и общественная жизнь человечества в их историчности, постоянно меняющийся «мирской» контекст церковного бытия, включающий и естественно присущие ему формы и способы богопознания («естественная» или «философская» теология), как одновременно его «человеческая» основа и адресат провозвестия.

Личность богослова различным образом вовлекается во все 4 контекста: через личную встречу со Христом как необходимое условие богословского мышления (богослов как мистик), через усвоение церковной традиции в её высших достижениях, через участие в реальной церковной жизни конкретной общины (богослов как христианин) и через формирующие его личность и мышление образовательные и социальные структуры, дорефлексивно воспринимаемые им элементы жизненного мира (богослов как человек). В этих рамках богословское мышление может быть описано как сложно организованная совокупность рефлексивно опосредующих эти контексты герменевтических процедур, не только выявляющих «норму религиозного сознания, формализованную в рамках конкретной традиции», но и соотносящих с нею (в сотериологической перспективе) всё многообразие культурно-исторической жизни (Польсков. 2010. С. 96).

2) Упомянутое выше мистическое знание «подвижников благочестия» зачастую рассматривается как высший уровень богословского знания. Невыразимость переживаний этого знания-опыта методологически коррелирует с апофатическим методом, подчёркивающим абсолютную трансцендентность и недоступность «Бога в себе» как предельного истока и основания. На этом уровне личность богослова полностью вовлечена в опыт богообщения, который может находить выражение в таких формах и жанрах, как гимн, молитва, личное исповедание, «главы»-афоризмы, дневники и т. д.

3) По мере нарастания рефлексивности и отстранённости формируется следующий уровень – общая систематическая рефлексия, нацеленная на «точное изложение» вероучения (Иоанн Дамаскин), систематизацию его содержания, «дотеологическое» обоснование, прояснение общих условий его возможности, частных проблем, практических следствий и приложения к культуре. Основными жанрами здесь выступают «слово», «гомилия», трактат, «сумма», вероопределение, различные формы экзегезы. Богословие этого уровня стремится соответствовать критериям рациональности и научности, характерным для домодерных эпох, а в наше время – для философских текстов аналогичного уровня оригинальности и системности. Методологически для концепций этого уровня характерно то или иное сочетание апофатического и катафатического подхода, в котором первое воздаёт должное непостижимости и мистической природе первоначал, а второе развёртывает их содержание в форме вероучения и провозвестия. Теология выступает здесь как авторское мышление выдающейся личности, для которого характерно специфическое сочетание рефлексии, в пространстве Церкви уясняющей положение человека в отношении к Богу и миру, и проясняющего возвещения истин церковной веры, как того, что указывает ему (человеку) путь ко спасению во Христе. Теология этого уровня сопоставима с философией «по мировому понятию» (И. Кант), хотя и отличается от последней своеобразным соотношением рефлексии и исповедания, традиции и новации, личностного и коллективного («соборного») начала.

На этом уровне происходит дисциплинарное деление теологии и связанное с ним вычленение основных богословских топосов и учений. Общепринятой классификации типов и дисциплин не существует, они существенно различаются в зависимости от конфессии, эпохи и конкретной богословской концепции. Вопрос о том, к какой области знания следует относить теологию в целом – к теоретическому (Аристотель, Фома Аквинский) или практическому (Иоанн Дунс Скот), – также являлся и является предметом дискуссии. Начиная с Фомы Аквинского (и отчасти даже с Иоанна Дамаскина) циклу теологических дисциплин часто предпосылается тот или иной вариант «естественной», «рациональной», «философской» или «фундаментальной» теологии (в русской традиции – «основного богословия») как дотеологического основания богословского знания, часто приближённого к апологетике.

Современная система богословского знания была впервые намечена Ф. Шлейермахером, выделившим философскую, историческую (включавшую экзегезу, историю Церкви, историю догматов, догматическое и нравственное богословие) и практическую теологию (Schleiermacher. 1864).

В рамках православного богословия значительным влиянием до сих пользуется перекликающееся с намеченным Ф. Шлейермахером деление, предложенное митрополитом Макарием (Булгаковым). В рамках богословия он разграничивал 1) существенные, т. е. нацеленные на изложение содержания веры, и 2) вспомогательные, прежде всего исторические и сравнительные, дисциплины. Последние отсылают уже к следующему уровню, коррелирующему с гуманитарной наукой в современном понимании. Среди существенных автор выделял те, которые касались изучения источников богословия, т. е. Священного Писания (герменевтика и экзегетика), Священного Предания (патристика), символических книг, и те, которые касались непосредственно «состава», т. е. содержания христианской веры. Среди них автор различал то, что относится к системе вероучения (догматическое и нравственное богословие), то, что относится к священнодействиям (литургика), и то, что относится к делам управления (каноническое право). Наконец, 3-ю группу «существенных» дисциплин составляли т. н. прикладные: пастырское богословие, гомилетика, аскетика (Макарий. 1871). Несмотря на то что Макарий очевидно соотносил такое деление с программами обучения в духовных академиях, оно отличается стройностью и позволяет понять логику этих программ.

Итак, в целом представляется правомерным выделять предваряющее философское, историческое, систематическое (догматическое и нравственное богословие) и прикладное практическое направления церковной авторефлексии.

Большое значение имеет также постепенное выделение в истории богословской мысли специальных предметных областей, таких как триадология, христология, мариология (учение о пресвятой Деве Марии), сотериология (учение о спасении), эсхатология (учение о конце мира и «последних вещах», посмертной участи человека, рае и аде), богословская антропология, амартология (учение о грехе), экклезиология (учение о Церкви), ангелология и т. д.

Наконец, как правило уже в 20 в., в связи с нарастанием специализации знания, необходимостью богословского осмысления тех или иных значимых аспектов человеческой жизни формируются богословские дисциплины, предметные области которых не вырастают из собственной логики богословской мысли, но оказываются «даны ей извне» (Шохин. Философии ... 2010. С. 54). По аналогии с соответствующими философскими подразделениями они могут быть названы «богословиями родительного падежа»: богословие истории (имеющее почтенную традицию, восходящую к трактату «О Граде Божьем» Августина), богословие культуры, богословие религий, богословие и естественные науки, богословское осмысление экологической проблематики и т. д.

4) Подобно философской, систематическая богословская рефлексия для своего полноценного осуществления требует следующего уровня объективации и эмпирической обоснованности – перехода к совокупности богословских дисциплин, удовлетворяющих современным критериям гуманитарной научности. При этом следует иметь в виду, что гуманитарная научность в принципе предполагает определённую степень личностной вовлечённости исследователя в свой предмет, его включённость в исследуемый им фрагмент жизненного мира, перформативность и диалогизм. Этими свойствами обладает и научное богословское знание, причём степень их выраженности не должна преувеличиваться.

Уже в рамках систематики митрополита Макария (Булгакова) каждой из «существенных» дисциплин соответствовала 1, а то и 2 «вспомогательные» (исторические либо сравнительные), которые предполагали именно такое, историко-эмпирическое, «заземление» богословского знания. В настоящее время к этому уровню стандартно относят: библеистику, патрологию, историю Церкви, историческую литургику (в отличие от «литургического богословия»), библейскую и церковную археологию, агиографию, сравнительное богословие, историю богословской мысли и т. д. Они, в свою очередь, подкрепляются соответствующими источниковедческими и текстологическими дисциплинами. В качестве вспомогательных зачастую могут выступать и религиоведческие дисциплины: история, психология религии, социология религии, изучение Новых религиозных движений (НРД).

Таким образом, современное богословие представляет собой сложную систему знания, дифференцированную на уровни, области и дисциплины, обладающую значительным авторитетом в мировом научном сообществе и обществе в целом, нацеленную на раскрытие смысла христианского существования в современном мире, церковного бытия и провозвестия, осмысление основных тенденций текущей общественной, культурной и религиозной жизни в их соотнесении с этим провозвестием и заложенной в него сотериологией.

Теология, философия, религиоведение

Описанное выше соотношение теологии, философии религии и религиоведения обусловливает не только их размежевание, но и наличие между ними значимых точек пересечения. Однако сложность и комплексность богословского знания делает необходимым его соотнесение не только с философией религии, но и с основными разделами философского знания вообще, что позволяет выявить предметность самой теологии.

Философская теология

Наиболее очевидной точкой пересечения философской и богословской тематики является философская теология – либо как дотеологическое обоснование богословского знания (например, доказательства бытия Бога), либо как разработка философами специальной теологической проблематики. При этом такая разработка может либо претендовать на общецерковное значение («Церковь одна» А. С. Хомякова), либо оставаться «скромной попыткой религиозного осмысления идейно-жизненного опыта автора» (Франк. 1949. С. 6), богословствованием «на свой страх и риск».

Философия религии

В области философии религии в узком смысле теология может предлагать собственное понятие религии, которое рассматривается как нормативное понятие не только в рамках данной конфессии, но и в рамках религии вообще. В свою очередь, философия религии может разрабатывать понятия, относящиеся к каркасу богословского знания (вера, Откровение и т. д.), и также предлагать понятие религии, на которое будет ориентироваться теология. Подобное переплетение проблематики возможно на всех уровнях философско-религиозного знания – от рассмотрения идеи религии и её места в структуре человеческого бытия до основных философско-религиозных категорий, форм религиозного мировоззрения, многообразия религий в истории (Шохин. Введение ... 2010. С. 228–252).

Онтология

Столь же устойчивым, сколь и проблематичным является тесное переплетение богословских и философских тем и вопросов, связанных с онтологией. Очевидно, что в истории мысли постоянно происходил процесс освоения теологией тех или иных философских онтологий (стоической, платонической и аристотелевской, позже – картезианской и лейбницеанской, фундаментальной онтологии М. Хайдеггера и т. д.). Это всегда, с одной стороны, способствовало концептуальному оформлению теологии, а с другой – создавало проблемы соотнесения антропоморфичного языка Священного Писания и керигмы с заимствованным концептуальным аппаратом философии (ср. противоположное осмысление «эллинизации христианства» у А. фон Гарнака и Г. В. Флоровского). Столь же очевидно и обратное влияние богословских концепций (например, учения о Боге, о творении, троичного и христологического догмата, эсхатологии) на формирование философских концепций сущего, бытия, абсолютного, трансцендентного и т. п. Тем не менее принципиальная взаимная несводимость философских онтологий и богословских концепций Бога-Троицы и Христа постоянно проявлялась в истории обоих потоков человеческого мышления.

В рамках гносеологии теология может ставить перед философией новые проблемы и задачи: таковы проблема отношений веры и разума, гносеологическое значение Откровения и авторитета. Помимо этого, теология может сама предлагать решения тех или иных философских проблем (например, проблемы истины). В свою очередь, философская проблематизация богословских концепций истины и познания может вести к их переосмыслению или переобоснованию и дальнейшему развитию богословских идей.

Философия науки

С этим связано и крайне значимое, в том числе в общественных дискуссиях, пересечение теологии с философией науки. Его значимость обусловлена также напряжёнными отношениями естествознания и религии, на протяжении Нового времени конкурировавшими за влияние в построении мира современного человека, и проблемой верификации и фальсификации теологических утверждений («вызов Флю»), и осмыслением результатов научного развития (дискуссии о современной космологии, теории эволюции, антропогенезе), и приданием смысла самой научной деятельности как таковой. Столь же значима способность теологии проблематизировать результаты научного познания и его значимость как такового. Важной точкой пересечения является также проблема методологии научного знания: возможность теологии опираться на элементы естественно-научной методологии, а также её вклад в построение методологии гуманитарного знания и осмысление методологии вообще. Примером может служить вклад Ф. Шлейермахера в становление герменевтики и Б. Лонергана в современную философию и методологию науки, в особенности гуманитарной науки.

Взаимное влияние философской и теологической антропологий во многом напоминает отношения этих дискурсов в онтологической сфере. С одной стороны, теология воспринимает философские схемы (античную, картезианскую, Dasein-аналитику и т. д.), с другой – она кардинально трансформирует их, ставит перед ними новые задачи, пытаясь выразить на их языке динамику отношений человека и Бога (Августин, М. Лютер, С. Кьеркегор, Р. Бультман, К. Ранер). Это, в свою очередь, заставляет философов осваивать свой язык.

Философия языка

Философия языка может ставить вопрос о специфике и осмысленности языка не только религии, но и теологии. Значимость диалога теологии с современной философией языка обусловлена «лингвистическим поворотом» в современной философии, в результате которого проблематика языка переместилась фактически в центр философских исследований. При этом различные философские теории языка могут вступать в проблематические отношения и прямую полемику с теми или иными богословскими концепциями, вести к переосмыслению не только богословского понимания языка, но и специфики языка теологии («необъективируемость» речи о Боге, роль метафоры, соотношение пропозициональных и нарративных элементов), его отношения к поэтическому, обыденному языку, языку науки. Напротив, теологическая рефлексия относительно языка как дара может становиться источником философских интуиций о языке.

Весьма значимо в истории мысли взаимодействие теологии и философии истории. История как линейный поступательный процесс получает своё основание в христианстве. Философское осмысление истории в этом смысле отделяется от богословского (представленного, например, у Августина и Ж.-Б. Боссюэ) лишь в эпоху Просвещения (Г. Э. Лессинг, И. Кант, Вольтер) и долгое время сохраняет её формальную структуру и некоторые базовые предпосылки: представление о единстве человечества, телеологию, проблематику начала («грехопадение») и конца истории (хилиазм, эсхатология). В свою очередь, философское осмысление истории ставит богословскую мысль перед проблемой принципиальной открытости исторического процесса, требует переосмысления роли его материальных «движущих сил», проблематизирует традиционный провиденциализм, христоцентризм и эсхатологию.

Этика

Столь же существенно пересечение нравственного богословия и философской этики. В этой области теология пытается выразить уникальное этическое содержание Евангелия в терминах той философской этики, которую богословы заставали в качестве как бы уже готового набора понятий, принципов и концептуальных схем. Первоначально и в «чистом» виде это касается, разумеется, античной этики, но это же верно и в отношении секулярных этических теорий Нового времени, несмотря на то что они в значительной степени определены христианским теологическим содержанием. При этом теология практически всегда осуществляет радикальную трансформацию этих теорий и основных этических понятий (добродетель, долг и т. п.). Так возникает ряд богословских концепций, в которых либо богословие в целом объявляется «практической» дисциплиной (Иоанн Дунс Скот), либо основное содержание благовестия так или иначе сводится к этике (И. Кант, Л. Н. Толстой, Н. Ф. Фёдоров, «либеральная теология»), либо христианство становится основой радикально новых, нацеленных на преобразование действительности этических практик [С. Вейль, монахиня Мария (Скобцова), М. Л. Кинг, Тереза Калькуттская, новомученики и др.]. На пересечении античной философской этики, уже включавшей систему «духовых упражнений» (П. Адо), христианской антропологии и отчасти эстетики возникает специфически христианская аскетическая литература (в особенности в греческом, египетском и сирийском регионах).

Социальная и политическая философия

Взаимодействие теологии с социальной и политической философией строится на пересечении этой этической проблематики с проблематикой антропологии и теологии истории и во многом аналогичным образом: если первоначально теология воспринимала, преобразуя, базовые категории античной политической мысли (например, при осмыслении статуса церковной иерархии), то в Новое время, по справедливому замечанию К. Шмитта, политические категории являют не что иное, как «секуляризированные теологические понятия» (Шмитт. 2000. С. 57). Соответственно, в этот период христианские мыслители сознают сущностную социальность человека («соборность» А. С. Хомякова), выявляют теологические аспекты содержания таких понятий, как «естественное право», «права человека», формируют теолого-политические («христианская политика» Вл. С. Соловьёва, «политическая теология» И. Б. Метца), активистско-эсхатологические проекты. В центре внимания не только философов, но и теологов оказывается проблематика отношений церкви и государства, проблема духовного и политического противостояния тоталитарным режимам, преодоления их последствий («теология после Освенцима»).

Эстетика

В области эстетики категории христианской мысли также первоначально были заимствованы из Античности, однако подверглись существенной переработке (относительно трансформации идеи мимесиса и отношения к телесности см.: Бычков. 1991. С. 32–37, 92–103, 189). На этой основе возникает не только догмат иконопочитания и его обоснование, но и (уже в Новое время, преимущественно в русской мысли) особое «богословие иконы», а в онтологической плоскости – богословие красоты и славы, концепция теургии, а также теоэстетика (Вл. С. Соловьёв, Вяч. И. Иванов, Е. Н. Трубецкой, С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский, Х. У. фон Бальтазар, Д. Б. Харт). В свою очередь, платонизирующее направление в «светской» эстетике в Новое время всегда развивалось под влиянием теологии (Э. Шефтсбери, немецкие романтики, Ф. В. Шеллинг).

Философия культуры

С этим взаимодействием эстетических концепций связано и переплетение философского и теологического осмысления культуры. По аналогии с теологией науки или языка, теология культуры воспринимает импульсы, исходящие от философии культуры и более частных научных теорий культуры, а также оппонирует секуляризационным тенденциям к противопоставлению культуры и христианства (например, Kulturkampf в Германии и laïcité во Франции 19 в., осмысление отношений культуры и религии в советском научном атеизме), предлагает альтернативные концепции [архимандрит Феодор (Бухарёв), С. Н. Булгаков, В. В. Вейдле, А. Д. Шмеман, Л. Блуа, Р. Гвардини, Х. Зедльмайр], в том числе концепции критики современной культуры.

Особая проблематика, весьма остро проявившаяся, в частности, в российских дискуссиях конца 20 – начала 21 вв., связана с взаимоотношениями теологии и религиоведения. Несомненно, теологическое осмысление многообразия религиозных традиций, потребность опереться на общее понятие о религии и её историю в апологетике и развитии христианской миссии (М. Мюллер, К. П. Тиле), теологическое осмысление религиозного опыта (К. Гиргензон, В. Грюн) сыграли важную роль в становлении религиоведения прежде всего как истории и психологии религии. Тем не менее отношения теологии и религиоведения на всём протяжении истории последнего зачастую оставались напряжённо конкурентными. Претензии религиоведения на объективистскую «вненаходимость» вызывали раздражение теологов; религиоведам же теологический взгляд всегда представлялся предвзятым и не отвечающим строгим критериям научности. Тем не менее начиная с либеральной теологии и религиозно-исторической школы между 2 комплексами дисциплин устанавливается отношение взаимного пересечения и взаимодействия. Во всех христианских конфессиях формируются проекты «теологии религий», ставящие себе целью адаптацию религиоведческого знания к теологии и принимающие активное участие в его развитии. Основными пунктами пересечения можно считать: пересечение богословской библеистики с религиоведческим изучением религии Древнего Израиля, контекста формирования и развития раннего христианства; истории Церкви и патрологии с историей христианства как частью истории религии. Взаимодействие может осуществляться также в рамках комплексных междисциплинарных прикладных проектов, таких как практическое богословие (изучение актуальных проблем церковной жизни на пересечении богословия и социологии и психологии религии) или сектоведение (на стыке теологии религий и религиоведческого изучения НРД).

Таким образом, наличие точек пересечения предметных областей и долгая история плодотворного, хотя и конкурентного, взаимодействия теологии с философией и религиоведением свидетельствует скорее в пользу тезиса об их взаимной несводимости и дополнительности.