Экономическая антропология
Бронислав Малиновский. 1907. Экономи́ческая антрополо́гия, междисциплинарное направление исследований, возникшее как ветвь культурной (социальной) антропологии, предметом которого выступает социокультурный, исторический и другие контексты экономической деятельности.
К основным представителям экономической антропологии относятся Б. Малиновский, А. Р. Рэдклифф-Браун, М. Мосс, К. Поланьи, Д. Гребер, Дж. Каттелино, Х. Аппель, в России – А. В. Чаянов, Н. И. Зибер, Ю. И. Семёнов, А. В. Сметанин, А. С. Кимерлинг, М. Л. Бутовская и др.
Предмет, ключевые понятия и историческое развитие
В экономической антропологии отсутствует единое понимание предмета. Например, немецкий учёный Х. Шрадер считает, что экономическая антропология изучает «отношение экономического действия к социальным институтам и системе ценностей» (Шрадер. 1999. С. 166). С точки зрения английского исследователя Дж. Каррьера, экономическая антропология «помещает экономическую деятельность людей, их мысли и убеждения об этой деятельности и социальные институты, включённые в эту деятельность, в контекст социального и культурного мира изучаемых людей» (A Handbook of Economic Anthropology. 2022. P. 5). Российский учёный А. А. Сусоколов считает, что предметом экономической антропологии является «влияние культуры на отношения обмена и распределения на социальную структуру различных обществ» (Сусоколов. 2006. С. 387). Другой российский исследователь А. А. Белик понимает предмет экономической антропологии более традиционно – как «хозяйственную жизнь в доиндустриальных странах» (Белик. 2013. С. 183), однако отмечает, что в конце 20 в. спектр проблем, рассматриваемых этой наукой, расширился. Тем не менее различие этих подходов не абсолютно: согласно большинству из них, экономику необходимо рассматривать в социальном, культурном, ценностном контекстах.
Ключевым в экономической антропологии является понятие экономической деятельности (экономического действия), которое, впрочем, исследователи часто оставляют без определения и без чёткого указания на отличие деятельности от поведения. В целом можно принять, что экономическое действие есть индивидуальное решение (A Handbook of Economic Anthropology. 2022), а экономическая деятельность (отождествляемая с поведением) – это система таких решений. Деятельность человека при этом рассматривается в контексте институтов и в связи с ними (Антропология и экономика ... 2020).
Второе ключевое понятие – человек. В экономической антропологии различаются традиционный (живущий в традиционном, дорыночном обществе) и современный человек. Уточняя содержание этих представлений о человеке, А. А. Белик предлагает рассматривать их как гуманистически-историческое и формально-количественное соответственно (Белик. 2013).
Первое представление сформировалось в эпоху Возрождения: человек есть гармоничное, социальное, деятельное, эмоциональное, свободное существо. Это представление лежит в основе таких экономических теорий, как немецкая историческая школа, традиционный институционализм и кейнсианство.
Второе представление, возникшее на основе работ Т. Гоббса, описывает человека как механистичного, одинокого, эгоистичного, рационального индивида. Именно такое представление выражено в модели «экономического человека» и используется в рамках неоклассического экономического мейнстрима и поддерживающих его предпосылки теорий.
Противостояние этих представлений о человеке стало одной из предпосылок спора формалистов и субстантивистов, развернувшегося в 1960-х гг. в ряде публикаций в журнале American Anthropologist («Американский антрополог») (Николаева. 2021). Ещё в рамках традиционной экономической антропологии возникла проблема применения методов, подходов и понятий формальной экономики (маржинализма) к описанию особенностей хозяйственной организации традиционных сообществ (Белик. 2013) и экономического поведения человека.
Формалисты (Д. Гудфеллоу, Р. Берлинг, Г. Шнейдер и др.) считали, что такие методы, подходы и понятия вполне применимы к задачам экономической антропологии (хотя и нуждаются в существенном уточнении), т. к. в традиционном обществе есть отдельная экономическая сфера. Абсолютизировали эту позицию универсалисты, не видевшие необходимости в изменении сформировавшегося способа анализа экономической действительности на основе абстрактной модели «экономического человека». Универсалисты и формалисты считали, что результаты проведённых таким образом исследований применимы к любому сообществу, культуре, историческому периоду (Асперс. 2011).
Субстантивисты (К. Поланьи, М. Салинз, Дж. Дальтон и др.), напротив, утверждали, что для описания традиционных сообществ необходимо выработать другие подходы, а результаты, полученные универсалистами и формалистами, имеют ограниченное применение. Субстантивисты полагали, что экономическая деятельность этих сообществ не обосабливается в специфическую экономическую сферу, но органично встраивается в социокультурные связи и контекст. Поэтому не имеет смысла анализировать традиционные сообщества, опираясь на принципы расчёта альтернативных издержек, максимизации полезности, а также выделяя эгоистическую мотивацию как преимущественную – вместо этого нужно учитывать внеэкономические факторы (институциональные, социальные, культурные).
Кроме субстантивистского и формалистского подхода также можно выделить марксистский подход, представленный, в частности, в работах российского исследователя Ю. И. Семёнова (Николаева. 2021). Сторонники этого подхода разделяют некоторые аргументы субстантивистов, в частности утверждение о том, что экономическое поведение человека в традиционном обществе определяется внеэкономическими факторами, но с тем уточнением, что эти факторы и сами, в свою очередь, обусловлены господствующими в обществе производственными отношениями.
Спор формалистов и субстантивистов оказал влияние на расширение предмета экономической антропологии. В 1920–1970-х гг. анализировались прежде всего дорыночные (традиционные) сообщества, которые разделялись на примитивные и архаичные (различие ввёл К. Поланьи) и противопоставлялись капиталистическим, основанным на товарной экономике. Внимание представителей этой науки в ту пору концентрировалось преимущественно на социальных взаимодействиях в традиционных сообществах, в частности на феномене дарообмена (реципрокности) в различных его формах (потлач, кула и т. д.). Экономическая антропология того времени была тесно связана с этнографией – наукой об этнических образованиях и культурном контексте их жизни.
С конца 20 в. внимание экономической антропологии переключилось на поведение современного человека, рассматриваемое в широком культурном и социальном контексте (Белик. 2014). Тот же феномен реципрокности сегодня также исследуется на материале современных рыночных сообществ, на границе экономической антропологии и экономической социологии (Реутова. 2017). Появился и новый термин – «периферийный капитализм», который обозначает современные сообщества стран третьего мира, в основном бывших колоний, чья экономическая система характеризуется серьёзными противоречиями (Пребиш. 1992), что может приводить к возврату общества в архаическое состояние или к гибридизации экономического развития. Общим определением предмета экономической антропологии с 1980-х гг. стало «изучение экономических институтов и поведения этнографическим методом» (Белик. 2013. С. 183).
Со временем поле исследования экономического поведения в рамках антропологии расширилось, сформировалось разнообразие методов, которое включает также методы и подходы, разработанные экономистами, социологами и философами. Двигателями развития современной экономической антропологии выступили два поворота – культурный и практический.
Культурный поворот произошёл в 1960-х гг. и связан с именем американского антрополога и социолога К. Гирца. Гирц предложил использовать в антропологических исследованиях интерпретативно-символический подход, в центре которого он поместил понятие культуры как системы смыслов, интерпретируемых 
Клиффорд Гирц. 1964. Библиотека Чикагского университета.наукой и религией (Гирц. 2004). Также Гирц является основоположником «базарной экономики» (Гирц. 2009), направленной на описание «рынка, глубоко укоренённого в культурных и социальных институтах и процессах» (Асперс. 2011. С. 130).
Автор практического поворота – французский философ, социолог и этнолог П. Бурдье (Бурдье. 2019). Он предложил новые методологические основания для экономической антропологии, подчеркнув значимость исторического, социального, символического контекста рыночной экономики. Исследовать этот контекст, с точки зрения Бурдье, необходимо при помощи новой модели человека, разработанной вместо модели «экономического человека». В качестве предпосылки для этой модели Бурдье предложил понятие габитуса как совокупности предрасположенностей, формирующихся в объективных социальных условиях и разделяемых людьми, которые находятся в этих условиях.
Культурный и практический повороты в экономической антропологии позволяют сформировать более реалистичное и целостное представление о человеке в экономике. Французский учёный Ф. Р. Маё считает, что ближайшая выгода от союза антропологии и экономики для последней заключается в выходе экономики за пределы слишком абстрактной модели «экономического человека» и замене её на концепцию «ответственной личности» (Mahieu. 2023).
Основные направления развития
В настоящее время экономическая антропология исследует широкий спектр проблем, которые можно разделить на следующие группы (Антропология и экономика ... 2020; Асперс. 2011):
отдельные регионы с точки зрения принятых в них практик и ритуалов (например, Дальний Восток или отдельные страны Африки);
отдельные социальные группы (например, крестьянство) и их экономические практики;
потребление, деньги, формы обмена, проблемы формирования культурных ценностей, влияние социальных институтов на экономическое поведение человека;
природа человека, во всей её сложности, в связи с реальными практиками и разнообразными контекстами её формирования;
методологические проблемы, связанные с анализом сложной хозяйственной реальности и её историко-культурных, социальных и институциональных условий.
К наиболее интересным тематическим направлениям современной экономической антропологии, реализуемым преимущественно в рамках междисциплинарных исследований, относятся следующие:
неосубстантивизм – подход на границе экономики, социологии и антропологии, представленный в работах американского социолога М. Грановеттера (Granovetter. 1985). В рамках данного направления происходит переосмысление субстантивистской критики модели рационального индивида как универсального инструмента анализа экономического поведения в современной и традиционной экономике. Грановеттер призывает использовать сбалансированный подход, который позволяет и не атомизировать человеческое поведение, рассматривая его как результат влияния социальных связей, и учитывать возможное влияние рационального выбора на выполнение человеком традиционных социальных ролей (Granovetter. 2017);
исследования, касающиеся взаимодействия экономики и культуры (Л. Кьюзо, П. Сапиенц, Л. Зигалес, Дж. Генрич, Дж. и С. Саломон, С. Гудмен и др.). Эта область исследований выходит за границы экономической антропологии и развивается также в поведенческой экономике, культурной экономике, экономике дара и других направлениях на стыке экономики и психологии, антропологии и даже экологии (Культура как новый фронтир в экономической науке. 2017; Белик. 2013; Белик. 2015). К антропологическим аспектам этой проблематики относятся: влияние культуры (в частности, религии) на экономику; формальные и неформальные институты и экономика; проблема доверия в экономике; проблема рациональности реального экономического поведения;
экономика дара (англ. gift economy) (Л. Хайд, Ф. Сабри, В. Катунарич, Д. Чил и др.). Это направление сформировалось на границе экономической антропологии и социологии, ныне оно рассматривается в числе прочего как теоретическая основа для достижений целей устойчивого развития (Thygesen. 2019). Предметом экономики дара являются «стереотипы безвозмездного дарения и различного рода помощи, распространённые в развитых индустриальных странах» (Белик. 2013. С. 199). В конце 20 в. возникло субнаправление экономики дара, которое исследует феномен дара в высокотехнологичной экономике (англ. hi-tech gift economy). Темы исследований здесь весьма разнообразны: это и коммуникация, и язык, и рациональность;
относительная антропология (англ. relational anthropology), представленная Дж. ван Несом, П. Нулленсом и С. ван ден Хювелем (Relational Anthropology for Contemporary Economics ... 2022). Критикуя модель «экономического человека» как устаревшую, исследователи предлагают модель «человека любящего», чьими основными свойствами являются добродетели веры, надежды и любви, а также «относительность», связанность личности с другими личностями;
антропология развития (М. Глакмен, О. Льюис, Э. Босеруп, А. Эскобар и др.) исследует проблему экономического и других типов неравенства, культуру бедности, а также критикует концепцию модернизации, современные теории экономического развития и государственного управления; эта критика, в частности, основана на концепции биополитики французского философа М. Фуко (Hann. 2011);
бизнес-антропология (Э. Арнольд, К. Томпсон, Х. Коттам, Х. Конолли, Ч. Цзицзяо и др.) занимается изучением организаций, маркетинга, потребительского поведения и дизайна. Цели данного направления вполне практические: это решение управленческих и организационных проблем, понимание потребностей покупателей, анализ влияния потребительского поведения на мировые процессы, исследование социальных взаимодействий в спроектированной среде для создания новых продуктов – от холодильников до офисных зданий (Jordan. 2019).
Основными чертами современной экономической антропологии выступают единство количественных и качественных методов, междисциплинарность, необходимость полевой работы. В современной экономической антропологии не только продолжается начатая в 1950-х гг. дискуссия о применимости модели «экономического человека» к анализу традиционного (дорыночного, нерыночного) поведения, но и поддерживаются современные экономические, психологические и социологические теории, критикующие эту модель за нереалистичность. Эта наука позволяет расширить теоретико-методологические основания экономического описания общества и человека.