Кье́ркегор Сёрен [Сёрен Обюэ Киркегор (Керкегор), Søren Aabye Kierkegaard] (5.5.1813, Копенгаген – 11.11.1855, там же), датский писатель, философ и богослов. Подчёркнуто личный характер философствования Кьеркегора во многом был обусловлен влиянием отца, воспитывавшего своих детей в духе строгого лютеранства и передавшего им ощущение мистической виновности за совершённое им в детстве святотатство.

В 1830–1840 гг. Кьеркегор изучал богословие, философию и психологию в Копенгагенском университете (среди его профессоров – гегельянец Х. Л. Мартенсен, c 1854 глава Датской евангелическо-лютеранской церкви). В 1841 г. защитил магистерскую диссертацию «О понятии иронии, с постоянной ссылкой на Сократа» («Om Begrebet Ironi med stadigt Hensyn til Socrates»). Осуждая вслед за Г. В. Ф. Гегелем иронию немецких романтиков, в частности Ф. Шлегеля и Л. Тика, приведшую к «неправомочной экзальтации субъективности», Кьеркегор вместе с тем упрекал Гегеля за невнимание к той серьёзности, с которой ирония воспринимает ничто.

Отказ от брака ради избранной им судьбы «одинокого мыслителя» привёл к разрыву Кьеркегора в 1841 г. с его невестой Региной Ольсен, тяжело им пережитому. В 1841–1842 гг. Кьеркегор находился в Берлине, где слушал лекции гегельянца Ф. К. Марейнеке и Ф. В. Шеллинга. Критика рационализации веры в гегельянской религиозной философии и в современной ему протестантской теологии, а также романтической богословской концепции Ф. Шлейермахера с её чисто созерцательным, эстетическим пониманием веры стала одной из основных тем последующих сочинений Кьеркегора.

В начале 1843 г. Кьеркегор издал под псевдонимом Виктор Эремита книгу «Или-или» («Enten – eller»), центральная тема которой – необходимость выбора между двумя способами существования – «эстетическим» и «этическим». Под эстетизмом Кьеркегор понимал гедонистическую жизненную установку большинства своих современников – людей ранней индустриальной эпохи с их пассивной погружённостью в бесконечный «севооборот» (одноимённый заголовок предпоследнего раздела 1-й части) непосредственных переживаний, культом всевозможных, в том числе эстетических, удовольствий (своеобразное предвосхищение будущего «общества потребления»). Сопутствующие такой установке боязнь пустоты и страх остаться наедине с самим собой ведут человека к отчаянию, которому Кьеркегор, однако, предлагает предаться ради того, чтобы разорвать этот порочный круг и преодолеть страх перед тем смутным и ускользающим Я, забвение которого лежит в основе отчаяния. Сознательно избрав отчаяние, в этом акте, «требующем серьёзного напряжения и сосредоточения всех сил души» (Несчастнейший. М., 2002. С. 147), человек обретает своё Я, «выбирает самого себя». «Эстетическим началом может назваться то, благодаря чему человек является непосредственно тем, что он есть, этическим же – то, благодаря чему он становится тем, чем становится» (Там же. С. 123). Во 2-й части, написанной от лица этика, Кьеркегор акцентирует «действительность самого акта выбора» как подлинно этического действия, создающего поле различения добра и зла, в котором человек только и может состояться как личность, сознающая свою ответственность за все свои поступки.

В том же году Кьеркегор выпустил 9 религиозных посланий («Opbyggelige Taler») от собственного имени и два псевдонимных сочинения о выборе – на сей раз не только этически, но и религиозно истолкованном. В автобиографической повести «Повторение» («Gjentagelsen», псевдоним Константин Констанций; единственное фабульное произведение Кьеркегора; русский перевод 1997) герой, безымянный молодой человек, захвачен поиском смысла выпавшего на его долю несчастья – любви, которая не может выразить себя в браке и которую герой воспринимает как кару. Движимый страстным желанием знать, в чём его вина, он мысленно переносит себя на место ветхозаветного Иова, сумевшего отстоять свою невиновность перед Богом и тем самым заслужившего «повторения», т. е. возвращения всех тех богатств, которыми он владел. Герой же вознаграждается обретением веры. Перед ним раскрывается смысл примирения – таинственной связи между выпавшими на его долю и, казалось бы, необоримыми испытаниями, Божьей волей и волей человека (сравни запись в дневнике Кьеркегора от 17 мая 1843: «Если бы у меня была вера, я бы не покинул Регину»). Эта же тема была развита Кьеркегором в сочинении «"Виновен?" – "Не виновен?"», включённом позднее в сочинение «Стадии на жизненном пути» («Stadier paa livets vei», издано в 1845 под псевдонимом Хиларий Бокбиндер).

Убеждённость Кьеркегора в том, что «всякая человеческая жизнь замыслена религиозно» (Страх и трепет. М., 1993. С. 198), потребовала разбора границ «этического существования». В книге «Страх и трепет» («Frygt og bæven», 1843, псевдоним Йоханнес де Силенсио) – лирическом переложении ветхозаветного сюжета о жертвоприношении Авраама – Кьеркегор попытался представить движение веры, ставящей любовь к Богу выше, чем любовь к своему сыну, как возможность, открытую каждому. Беспримерный подвиг Авраама – решение пожертвовать своим сыном не ради сообщества или какой-либо понятной людям цели, как у трагических героев, а в силу бесконечного смирения и любви к Богу, превращался в камень преткновения для этического взгляда, связанного всегда с «выражением общего». На примере жертвоприношения Авраама Кьеркегор сформулировал парадоксальную сущность акта веры: «единичный индивид в качестве единичного стоит в абсолютном отношении к Абсолюту» (Там же. С. 109). Верующий всегда уникален, он уже не привычно «такой, как все»; отныне он «именно этот и никто другой», или, как говорит Кьеркегор, «одинокий» (Den Enkelte).

В трактате «Понятие страха» («Begrebet Angest», 1844, под псевдонимом Вигилий Хауфниенсий; русский перевод 1996) в контексте богословского догмата о первородном грехе Адама Кьеркегор даёт психологическую интерпретацию ужаса как условия осознания человеком конечности своего существования. Сравнивая ужас с состоянием сна, т. е. чистой пассивности, бессознательности, Кьеркегор показывает, что грехопадение, нарушение Адамом запрета Бога есть от древа познания, уже было подготовлено этим состоянием в силу психологической невыносимости неведения. В невинности Кьеркегор усматривает основание всех будущих драматических судеб человеческого существования, объясняемых изначальной причастностью первого человека к ничто, из которого он создан и которое продолжает существовать в человеческом роде как грех. Поэтому в той же «ничтожности» греха Кьеркегор предлагает увидеть «возможность свободы», т. е. преодоления греха, даруемую христианством: если в ветхозаветные времена ужас перед ничто преодолевался страхом перед Богом, а в античности – бесстрашием перед необходимостью слепой судьбы, то категория вины, открытая христианством, способна «снять само понятие судьбы» и тем самым совладать с ужасом неведения силой веры, или зрячего вверения себя Богу.

Работы, посвящённые исторической критике Библии, в частности трактат Д. Ф. Штрауса «Христианское вероучение в его историческом развитии и в борьбе с современной наукой», побудили Кьеркегора поставить вопрос: «Может ли историческое давать исходный пункт вечному сознанию… может ли вечное блаженство опираться на историческое знание?» (трактат «Философские крохи» – «Philosophiske Smuler», 1844, под псевдонимом Йоханнес Климакус). Отталкиваясь от лейбницевского разграничения истин разума (необходимых истин) и истин факта (случайных истин), Кьеркегор вводит третий род истин: вечное, осуществившееся в историческом времени и изменившее его. Возможность такого события, по Кьеркегору, предуготовлена самим движением веры – страстной заинтересованности в спасении, умеющей признать Спасителя в случайном встречном в тот самый момент, когда такая встреча становится для ищущего предметом крайней жизненной необходимости.

Заинтересованность в спасении переходит у Кьеркегора в более широкую тему – заинтересованности в собственном существовании («Interesseretheden i at existere»), разрешаемую в его программном философском сочинении «Заключительное ненаучное послесловие к "Философским крохам"» («Afsluttende uvidenskabelig Efterskrift til de Philosophiske Smuler», 1846, под псевдонимом Йоханнес Климакус; русский перевод 2005). Существование (Existents, Tilværelse) – ключевое понятие концепции Кьеркегора – не может быть помыслено в отвлечённых абстракциях рационалистической философии, в гегелевских конструкциях безлично-всеобщего, оно всегда субъективно, личностно и открывается непосредственно в конкретной неповторимой судьбе отдельного человека, призванного «осуществить себя в своём существовании». Существование, имеющее и религиозное измерение, описывается Кьеркегором как опосредующее начало между жизнью и мыслью, временным и вечным (аналогию для него Кьеркегор находит в латинском слове «inter-esse» – буквально «бытие-между»). В страсти, то есть заинтересованности в своём бытии, реализуется конкретная связь человека и его целей. Выстроенная Кьеркегором иерархия целей различает чистую религиозную страсть (обозначенную в «Послесловии» как «религиозность B»: признание принципиальной несоизмеримости божественного и человеческого, утверждение приоритета вечной жизни перед временностью и конечностью существования); этико-религиозная страсть (или «религиозность А», для которой желание спасения не противоречит стремлению достичь временных жизненных целей) и эстетическая страсть, для которой спасение остаётся идеей, чуждой внутреннему опыту.

В центре развёрнутого в «Послесловии» учения о стадиях жизни – временность человеческого существования, истолкованная как «прореженность» потока жизни актами человеческой воли, которые переводят жизнь из плана настоящего в план будущего, или предстоящего (актуализуемого в выборе). «Эстетическое существование», протекающее как бы помимо воли индивида, в момент отчаяния теряет свою непрерывность, обнаруживая присущие существованию временны́е разрывы. Их преодоление требует выбора, решения, прыжка, позволяющего увидеть жизнь – на этической стадии – не как данность, а как вызов, как «внутреннее и единственное задание». На религиозной стадии этим заданием становится требование возлюбить ближнего так, как его возлюбил Христос, ибо всякая любовь к ближнему осуществляется, по Кьеркегору, только как любовь к Богу («Деяния любви» – «Kjerlighedens Gjerninger», 1847). Исполнить этот императив божественной любви в полную меру невозможно в силу изначальной греховности человеческой природы. Непреодолимое собственными силами переживание богооставленности позволяет, однако, на мгновение вырваться из него в акте невероятного напряжения, который Кьеркегор именует «прыжком веры» и который не может быть удостоверен каким-либо внешним образом, кроме чувства бесконечной внутренней отрешённости от мира и отчаяния. Средством примирения этической и религиозной стадий у Кьеркегора выступает неизменный спутник отчаяния – юмор: если ирония при переходе к этической стадии помогает осознать конечность существования, то юмор оказывается способом постичь его религиозную бесконечность. Весёлая отстранённость от мира, вырастающая из ощущения бессмысленности чрезмерной заботы о земных делах, для Кьеркегора не противоречит христианству: быть христианином означает для него перепоручать свою человеческую волю божественной и отстранять мир, бесстрашно и с улыбкой принимая своё одиночество, отщепенство, страдание.

Когда в 1846 г. в сатирическом журнале Корсар появился насмешливый отзыв о «Стадиях жизненного пути», Кьеркегор, выступив с ответной критикой в газете Fædrelandet, сознательно спровоцировал поток злых статей и карикатур на себя на страницах еженедельника. «Я хочу обратить внимание толпы, хочу открыть ей глаза, и если она не поймёт меня добром – заставлю насильно... Раз толпа примется бить меня, внимание её поневоле пробудится; ещё лучше, если она убьёт меня, – тогда внимание её сосредоточится всецело, а, стало быть, и победа моя будет полною» (Дневник. 1847. Янв.). В 1847 г. Кьеркегор под своим именем выпустил «Назидательные речи, различные по духу» («Opbyggelige Taler i forskjellig Aand»), в том числе и «Евангелие страдания», где страдание провозглашалось привилегией: формируя человека своей очистительной силой, оно приуготовляет его к вечности. В «Христианских речах» («Christelige Taler», 1848) назидательная риторика Кьеркегора достигает своей вершины.

В поздних произведениях Кьеркегора всё чаще встречается слово «Christenhed», означающее не учение Христа («Christendom»), а «христианский мир» – старинное самоназвание Западной Европы, которое у Кьеркегора стало обозначением стремительного обмирщения Церкви, забывшей о том, что проповедь Христа не имела и не могла иметь ничего общего с общегосударственным проектом или умозрительной доктриной. Подлинное христианство, по Кьеркегору, всегда останется проповедью Богочеловека, непосредственно обращённой к отдельному человеку. Давно назревавший конфликт с Датской евангелическо-лютеранской церковью [изданная в 1850 книга Кьеркегора «Упражнение в христианстве» («Indøvelse i Christendom», под псевдонимом Анти-Климакус) была расценена как прямая атака на неё] разразился в 1854–1855 гг., когда Кьеркегор в серии статей, опубликованных в газете «Fædrelandet» и в основанной им в мае 1855 г. собственной газете-листовке «Момент», выступил с критикой «христианской церкви, упразднившей христианство».

Философия Кьеркегора не пользовалась популярностью при его жизни и в ближайшие десятилетия после его смерти. Широкую известность она получила в 20 в., когда к ней обратились представители диалектической теологии, а затем экзистенциализма (К. Ясперс, М. Хайдеггер, Л. И. Шестов, Г. Марсель и др.) – новой «философии существования», непосредственным предшественником которой стал считаться Кьеркегор.