Тео́рия легити́мности, учение о согласии народа с властью, суть которого – его добровольное признание за ней права принимать обязательные решения. Данное согласие, выраженное в оценке власти, может иметь разную степень устойчивости, определённости и ясности выражения, а его происхождение связано с общей картиной мира и представлениями о природе власти. Легитимность – это оценочная категория, выражающая способность политической системы «порождать и поддерживать веру в то, что существующие политические институты являются самыми подходящими и приемлемыми для данного общества» (Липсет. 2016. С. 89).

Имея западное происхождение, идея легитимности восходит к естественно-правовым теориям Античности, различавшим «правильные» и «неправильные» (искажённые) формы правления (Сократ, Платон, Аристотель) и выдвигавшие идею их циркуляции в результате эрозии принципов, на которых они основывались, что вело к обоснованию оптимальности «смешанных» форм (особенно Полибий). В период Средневековья вопросы легитимности власти разрабатывалась отцами Церкви (например, Аврелием Августином) с позиций теологии, связывавшей законность правления с соблюдением светской властью идеальных Божественных установлений (Библейских норм), канонического права и предписаний Церкви – освящённых ею естественных прав подданных (их несоблюдение вело к разрешению подданным не повиноваться светской власти на соответствующей территории, вплоть до её свержения). В период становления абсолютизма этот подход получил развитие в теории монархического суверенитета (Ж. Боден), разделявшей монархии и деспотии – первые (например, Франция) основаны на фундаментальном законе, записанном «в сердцах подданных», вторые (например, Османская империя) представляют собой режимы, где монарх произвольно нарушает законы, им самим данные. В период Просвещённого абсолютизма 18 в. эта линия рассуждений вела к их диаметральному противопоставлению и выражала стремление к обоснованию легитимности в принятых законах, особенно тех, которые регулируют династическую преемственность и права сословий. Наиболее чётко данный круг идей выражен в положениях Ш. Л. Монтескьё о «духе законов», принципах разных форм правления, противопоставлении истинной монархии и деспотии, разделении властей как гарантии от тирании и механизмах соблюдения прав и свобод сословий.

В Новое время в основу концепции легитимности положена рационалистическая теория общественного договора – метафизическая доктрина, связывавшая легитимность правления с согласием членов общества (Т. Гоббс и Дж. Локк) или договором между обществом и государством (Ж.-Ж. Руссо и Ш. Л. Монтескьё). Данные принципы увязывают осуществление власти с волей суверена (народа или монарха в зависимости от формы правления), соблюдением ею определённых фундаментальных законов и прав граждан, нарушение которых ведёт к объявлению данной власти нелегитимной – тиранической, допуская даже право гражданского неповиновения ей (jus resistendi). Они составили основу Французской революции и последующих революций в Европе, идеология которых объявляла существующие режимы Старого порядка нелегитимными в силу отказа от соблюдения фундаментальных прав человека, выраженных лозунгом «Свобода, равенство, братство». Отсюда берут начало идеи конституционализма как формы фиксации тех фундаментальных (естественных) прав, которые даны человеку от рождения и которые власть не может нарушать ни при каких обстоятельствах без утраты легитимности.

Таким образом, легитимность есть выражение консенсуса между обществом и властью, источником которого в разное время и в разных обществах выступали доминирующие представления о фундаментальном законе, коренящемся в естественной природе вещей, Божественной воле или Разуме. В то же время легитимирующая формула (выраженная и подкреплённая доминирующей официальной доктриной) есть обоснование господства правящего класса (элиты), а её радикальные изменения – признак его трансформации. В теократических государствах право на власть выводилось непосредственно из религиозных догматов, в традиционных монархиях легитимность правления связывалась с представлением о божественном праве династий на трон, а также правилами и процедурами передачи власти по наследству от одного монарха к другому (легитимизм). С утверждением демократической формы правления функцию легитимации власти начинают выполнять идеологии – либерализм, консерватизм, национализм, коммунизм, фашизм, исламский фундаментализм и др., а также их комбинации, обосновывавшие право на существование соответствующих политических режимов и властителей как выразителей воли народа. В современной политической науке понятие легитимности расшифровывается как принятие обществом (гражданами) правящего политического режима, право которого на управление опирается преимущественно на согласие, выраженное в конституционно-правовых принципах, нормах и процедурах, нежели на насилие и подавление.

Понятие легитимности власти и господства как классическая категория социологии права было введено в современную науку М. Вебером в его итоговом труде – «Хозяйство и общество» (1922). Однако часто игнорируется тот факт, что оно было сформулировано ранее в рамках его социологии религии, а сама легитимность связывалась не столько с правом, сколько с различными мотивами социального поведения. Три идеальных типа легитимности господства включали: традиционный (опора на историческую традицию, обычаи и привычки); рациональный (опора на разумно сконструированные нормы, институты и процедуры) и харизматический (опора на исключительные качества лидера – пророка, вождя или государственного деятеля, вводящего новые установления в форме пророчества или примера). Основу рационального типа легитимности составляет то, что «подчинение теперь основано не на вере и преданности харизматической... личности властителя», но определении права на власть «посредством рационально установленных норм (законов, предписаний, правил) таким образом, что легитимность господства выражается в легальности общих, целенаправленно продуманных, корректно сформулированных и обнародованных правил» (Вебер. 1994. С. 71). В данной классификации рациональный тип легитимации власти больше всего соответствует модели правового или конституционного государства, оказываясь способным воспроизводить политическую стабильность в рамках правовых форм (т. е. легальности), в силу принятия их обществом на основе разума, а не традиций или эмоций.

Структура легитимности включает когнитивный и нормативный аспекты: она основана на общей картине мира, но «"объясняет" институциональный порядок, придавая когнитивную обоснованность объективированным значениям» (Бергер. 1995. С. 153). Она интегрирует как минимум три компонента – согласие суверена (народа) на делегирование власти определённым институтам и представителям; представление правительства о том, что оно имеет народный мандат на управление; и согласие обеих сторон в отношении правил и процедур поддержания этого баланса во времени. В современном правовом государстве определяющую роль среди этих правил играют конституционные нормы о пересмотре конституции и поправках к ней, поскольку они теоретически обеспечивают воспроизводство консенсуса гражданского общества и политической власти во времени, а также институты и процедуры гражданского контроля над властью (референдумы, периодические выборы, юридическая и политическая подотчётность правительства парламенту, транспарентность осуществления власти, её сменяемость и т. д.). Проблемы с легитимностью начинаются тогда, когда один из этих компонентов по тем или иным причинам начинает давать сбои, но если они действуют синхронно, то нет никаких препятствий для обеспечения согласия по поводу воспроизводства легитимности власти на новой правовой основе. В условиях слабого или нестабильного конституционализма существует много способов обойти эти ограничения, представив волю правящего режима как конституционное решение или апеллируя к другим (внеправовым) источникам легитимности.

Соотношение понятий легитимности и легальности (законности) – дискуссионная проблема, связанная с основными теоретическими концепциями права – естественного права, юридического позитивизма (нормативизма) и юридического реализма. Первая школа (особенно в теории «возрождения естественного права») апеллирует к понятию справедливости как этической основе права, вторая (например, в учении Г. Кельзена) отождествляет право с действующим законом, третья (американский или скандинавский реализм) – преимущественно с судебными решениями по конкретному делу (прецедентами). Соответственно, одни исследователи разделяют и даже противопоставляют понятия легитимности и легальности, другие – отождествляют их (легитимность равна законности), третьи говорят о легитимности скорее как об эффективности действия правовых норм и установлений. С политологической точки зрения понятие легитимности шире понятия легальности, а характер их соотношения в современном государстве может получать разную конфигурацию: легитимность предстаёт как внеправовое понятие (ассоциирующееся со справедливостью), лежащее в основе легальности (конституционной системы); она может вступать в конфронтацию с ней, демонстрируя конфликт справедливости и законности; либо, наконец, проявлять себя в конституционных нормах, поправках к ним или их меняющейся интерпретации (воспроизводство легитимности).

Ключевая конфликтная парадигма была сформулирована К. Шмиттом в период крушения Веймарской республики в виде известной дилеммы – легитимность или легальность (законность). Эта дилемма позднее неоднократно воспроизводилась в условиях кризисов правового строя (например, в России в ходе конституционного кризиса 1993 г.), а её разрешение проходило диаметрально противоположным путём – радикального изменения легальности (старого конституционного строя) в пользу новой легитимности – системы ценностей, отвергающих прежнее позитивное право, либо, напротив, отрицания новой политической легитимности с позиций незыблемости существующей легальности – установленного конституционно-правового порядка. Компромиссный вариант решения – частичная корректировка легальности (конституционных норм) с учётом преобразования легитимирующей формулы власти. Подобные преобразования (как показал Г. Еллинек) могут осуществляться в двух формах: как непосредственные изменения в законах и/или их преобразования (например, посредством политической интерпретации, судебного толкования или стандартов правоприменительной практики). В регулировании средоточия власти – её институтов, функций и прерогатив, с одной стороны, и определении их отношения с обществом и его ожиданиями, с другой, – и состоит основная задача разработчиков конституций или поправок к ним.

В современных условиях, когда подавляющее большинство государств приняли рационально-правовой тип легитимности власти и конституционализм как форму её выражения и обеспечения, классическая теория легитимности требует пересмотра или как минимум уточнения – введения более детализированной классификации типов легитимности и конфликтов, связанных с её правовым обеспечением. Если все политические режимы, по крайней мере формально, являются правовыми, а конституция выступает основой легитимности всякого правления, то как классифицировать их варианты с точки зрения особенностей реализации правовых норм и их изменения? Куда отнести различные типы конституционализма – либерально-центричного и государственно-центричного, гибридные варианты политических режимов, совмещающие конституционную, историческую и персоналистскую легитимность? В какой классификационный ряд поставить многочисленные варианты имитационной демократии, ограниченного либо мнимого конституционализма? Как определить легитимность политической системы конституционного авторитаризма, основанного на формально-правовом закреплении неограниченной власти лидера?

В этом контексте важно различать такие формы конституционной легитимности, как негативную и позитивную (отказ от определённых ценностей или принятие новых); внешнюю и внутреннюю (с позиций международного и национального права); содержательную (основанную на ценностях) и инструментальную (основанную на институтах); правовую и экстраправовую (конституционную и метаконституционную) легитимность режима. Различается легитимность моральная, легальная и социологическая. Параметрами внеправовой легитимности следует признать факторы исторической, идеологической, социальной, функциональной и персонифицированной легитимности режима. С позиций вклада легитимности в устойчивость государства она подразделяется на стабильную и нестабильную, демократическую и авторитарную, общенациональную и региональную (локальную); институциональную и процедурную (электоральную, судебную, административную и т. д.). В конечном счёте легитимность выступает как динамический процесс воспроизводства доверия общества к власти, и, следовательно, её состоятельность определяется отношением общественных ожиданий и результатов, права и политики, взаимодействия всех акторов конституционного развития. Так, в рамках одной правовой системы могут быть включены в действие разные источники и инструменты легитимации, например перенесение центра тяжести с нормативно-правовых параметров на исторические, внешнеполитические, эмоциональные аргументы, включая апелляцию власти к традиции, патриотизму, авторитету лидера и т. п.

Поскольку легитимность как выражение приоритетов общественного сознания не является константой, её можно интерпретировать как динамичный процесс, выражаемый понятием легитимации (придания политической системе свойств легитимности). Суть данного процесса определяется борьбой сил легитимации и делегитимации данного политического режима, предпринимающих направленные усилия по поддержке в обществе веры в существующие институты или, наоборот, по их дискредитации. Этот конфликт особенно чётко представлен в условиях социальных изменений, когда определяется судьба политического режима – его крушение или, напротив, сохранение с воспроизводством легитимирующей формулы в обновлённом виде. Судьба легитимности зависит от целого ряда переменных – социальных, институциональных, процедурных. Практически все эти переменные в современном государстве отражены в конституционных принципах и нормах, а их направленная корректировка выражает стратегию легитимации власти. Определение легитимности в демократическом обществе осуществляется посредством регулярных выборов и измерением их прозрачности, демонстрирующих поддержку действующей власти, её ослабление или утрату.

Понятие «кризис легитимности» выражает раскол общественных представлений о праве данной правящей группы находиться у власти, возникающий в результате эрозии идеологии и символов власти, несоответствия статуса институтов изменившейся реальности, противоречия институтов и функций, падения эффективности власти или усиления её дисфункциональной роли в глазах общества, например блокирования доступа к политической системе больших социальных групп (все эти параметры чётко представлены в период крушения СССР). Доказательством кризиса легитимности в демократическом обществе служит прежде всего несоответствие действий власти её конституционным основам: отказ власти от честного соблюдения избирательных процедур (т. н. украденные выборы), удержание власти неконституционным путём (ограничение прав и свобод или давление на оппозицию), действие в собственных интересах (коррупция). Именно по этим параметрам раскрываются особенности и технологии т. н. цветных революций – свержения законно избранной власти в силу утраты доверия к ней. 

На пересечении правовых и политических факторов обеспечения легитимности власти возрастает значение стратегии легитимации – применение направленных технологий, способных трансформировать неустойчивое равновесие в пользу одного или другого варианта – обеспечения легитимности власти либо её разрушения. Одним из видов таких технологий можно считать принятие конституций, конституционных поправок, судебного толкования смысла конституционных ценностей, принципов и норм, направленных на воспроизводство или перезагрузку легитимности политическим режимом. Примером может служить конституционная реформа в России 2020 г., в ходе которой при формальном сохранении действующей Конституции 1993 г. в неё были включены поправками положения (солидарность, патриотизм, традиционные ценности, единство системы публичной власти), обеспечивающие новые параметры легитимации политического режима. Ключевое значение для продвижения подобных легитимирующих акций приобретает соотношение целей и средств их достижения, а результат зависит от реакции общества, политической интуиции власти и искусства разработчиков.