Суверените́т, фундаментальное качество государства, проявляющееся в его способности сохранять единственность источника собственной власти, осуществлять своё верховенство, независимость во внутренней и внешней политике. В социальных науках выделяют национальный, народный, технологический, цифровой, ценностный и продовольственный суверенитет.

Формирование и развитие концепции суверенитета

Суверенитет связан с категориями правосубъектности и политической субъектности, поэтому он является предметом исследования специалистов в области юриспруденции, политологии и международных отношений.

Основоположником научной традиции изучения суверенитета является Ж. Боден. В политическом трактате «Шесть книг о республике» (1576), где он изложил своё видение «науки политики», критикуя подход Н. Макиавелли, Боден определил суверенитет как абсолютную и непрерывную власть в государстве (Bodin. 1579. P. 120), подразумевая под ним тотальность, всеобъемлющий характер влияния на все сферы жизни (при этом употребляемый французским учёным термин république можно трактовать и как «государство»). На концепцию суверенитета Бодена повлияли как древнеримские (imperium, право чрезвычайной власти в Древнем Риме), так и средневековые доктрины о власти (право меча, доктрина о полноте власти папы Римского). К признакам суверенитета политический теоретик относил право создавать и отменять законы, назначать и смещать верховных магистратов, являться верховным судьёй, миловать осуждённых, объявлять войну и мир. Считал, что суверенитет может принадлежать одному государю (монархия), малой части народа (аристократия) или весь как таковой народу (демократия).

Важный вклад в развитие концепции суверенитета сделал английский политический философ Т. Гоббс, период творчества которого пришёлся на время формирования Вестфальской системы международных отношений с её категорией равенства суверенных государств (не только Священной Римской империи, королевств и епископств, но и вольных городов, княжеств) и курсом отхода от прежней модели установления универсальной католической империи со стороны папы Римского или императора Священной Римской империи. Исходя из предположения, что от «естественного состояния» и «войны всех против всех» человек перешёл к заключению соглашения «каждого с каждым», «взаимному договору», Гоббс в своём политическом трактате «Левиафан» (1651) рассуждал о важности и необходимости гаранта соблюдения данного договора. В качестве такого суверена-гаранта Гоббс описал государство («Левиафана», смертного бога), которое может быть представленным либо единичным (монархом), либо коллективным (собранием) правителем, способным использовать необходимые для общей защиты безопасности, мира, предотвращения раздоров средства и силу на основании взаимного договора между огромным числом людей (Гоббс. 2021. С. 235). Государство как суверен может возникать путём установления (взаимное соглашение людей) или способом приобретения (физической силой). Поскольку подданные ответственны за своего установленного суверена, то его суждения и действия, по Гоббсу, не могут считаться неправомерными актами. Следовательно, наказывать подданному суверена нельзя, т. к. тем самым человек станет наказывать другого человека, с которым, как и с другими, он заключил соглашение. Таким образом, суверен не выступает стороной взаимного договора. Суверен имеет право быть судьёй, объявлять и заключать мир, предписывать правила, раздавать титулы и определять для человека ранг. Обязанностью суверена становится обеспечение безопасности, просвещение народа, правильное распределение вознаграждений и наказаний.

Французский философ и писатель Ж.-Ж. Руссо в политическом трактате «Об общественном договоре, или Принципы политического права» (1762) предложил концепцию «народного суверенитета». Мыслитель понимал под «общественным договором» соглашение равных лиц друг с другом, а не соглашение подданных с правителем, что сближает его позицию с мнением Гоббса. Однако, в отличие от Гоббса, Руссо наделял полномочиями суверена народ, характеризуя его власть как неотчуждаемую и неделимую. При этом власть суверена как «политического организма» безгранична, основана на «общей воле» народа и остаётся движущей силой общества. Для такого политического организма важнее всего становится определение общей цели. Руссо также допускал, что суверен имеет право на силовое принуждение индивида для обретения последним счастья. Концепция «народного суверенитета» была подвергнута критике в работе «Философия права» со стороны немецкого философа Г. В. Ф. Гегеля, сторонника конституционной монархии. Гибридная модель суверенитета на основании идей Гоббса и Руссо нашла своё отражение в Конституции США 1787 г. (Сергунин. 2010).

Идеи Руссо переосмыслялись и получили развитие и в более поздний период. Американский правовед У. Уиллоби в своей книге «Природа государств» отмечал, что народ не может обладать суверенитетом, если не решит политически организоваться. По мнению учёного, только политическое сообщество может претендовать на суверенитет (Willoughby. 1896).

В 20 в. британский политолог Г. Дж. Ласки в своей работе «Исследование проблемы суверенитета» предположил, что суверенитет государства невозможен без существования согласия «воли групповой» и «воли государственной» (Laski. 1917), фактически связав проблему суверенитета с вопросом легитимности.

Современное состояние концепции суверенитета

В 21 в. концепция суверенитета развивается в рамках современных теорий международных отношений неолиберализма и неореализма. Неолиберальный подход к международным отношениям в основном исходит из того, что любые отношения между государствами должны выстраиваться на основе сотрудничества и регулироваться международными договорами. Представители неолиберализма выделяют государственный суверенитет (верховенство власти внутри государства и её независимость на внешнеполитической арене), национальный суверенитет (политическая свобода нации, вплоть до права образовать своё собственное независимое государство) и народный суверенитет (полновластие народа, его право на выборы, участие в делах государства). Неолиберальный подход аккумулирует предыдущий опыт развития концепции суверенитета, но его предпочтение наднациональных международных институтов и международного права, по сути, является ущемлением суверенитета современных государств. Неореалистический подход, в отличие от неолиберального, разделяет унитарный взгляд на государство, хотя и признаёт, что оно стало менее самостоятельным, делегировав часть своих функций наднациональным институтам (например, Европейский союз).

Существенный вклад в развитие концепции суверенитета внёс российский политолог и исследователь международных отношений В. Л. Цымбурский. Исследователь пояснял, что суверенитет связан с ситуацией, когда некий субъект обладает физической возможностью использовать власть, на которую и претендует, а политическое сообщество, куда входит данный субъект, признаёт осуществление им такой власти (Цымбурский. 2011. С. 186–189). Право на власть субъект осуществляет без посредников, сам по себе. То есть «власть» концептуально предшествует «суверенитету». Цымбурский чётко разделяет «суверенитет факта» (ситуацию, при которой субъект заставляет признать свою власть) и «суверенитет согласия» (ситуацию, при которой независимость одного государства парадоксально основана на зависимости от факта его признания со стороны другого государства). Рождение суверенитета прибалтийских государств, согласно Цымбурскому, было связано с зависимостью от их признания со стороны других стран. Учёный предложил следующую формулу суверенитета: «X осуществляет власть над A, и Y (Y1, Y2...), осуществляющий власть над B (B1, B2...), признает власть над A правом X» (Цымбурский. 2011, с. 204).

Всё более актуальной темой становится дискурс о технологическом и цифровом суверенитете. В Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации, утверждённой Указом Президента Российской Федерации от 28 февраля 2024 г. № 145 (подпункт «и» п. 4), под технологическим суверенитетом понимается «способность государства создавать и применять наукоёмкие технологии, критически важные для обеспечения независимости и конкурентоспособности, и иметь возможность на их основе организовать производство товаров (выполнение работ, оказание услуг) в стратегически значимых сферах деятельности общества и государства».

По мнению российского политолога С. В. Володенкова, цифровой суверенитет подразумевает как минимум два компонента (Володенков. 2020): возможности для субъектного, независимого применения цифровых технологий; способности их использования (обладание компетенциями и навыками реализации различных потенциалов цифровых технологий).

Ключевой проблемой достижения цифрового суверенитета является контролирование процесса алгоритмизации – распространения влияния алгоритмов, интеллектуальных технических систем на социально-политические отношения (Федорченко. 2021). В 21 в. знаковым фактором, воздействующим как на обеспечение суверенитета, так и на формирование рисков десуверенизации, стали глобальные технологические корпорации, создающие алгоритмы, цифровые платформы, сетевые эффекты и обладающие собственными интересами, не обязательно совпадающими с интересами конкретного государства.

Технологические корпорации посредством цифровых платформ не только конструируют социальные сети, но и становятся трансляторами разных ценностных нарративов, оспаривая в этом плане роль традиционных институтов общества и государства.

Российский учёный в области международных отношений, ректор МГИМО МИД России А. В. Торкунов пишет о ценностном суверенитете: «Очевидно, что понятие суверенитета охватывает не только экономику, политику и цифровизацию, но также сферу ценностей» (Торкунов. 2022. С. 18).

Российский политолог Д. А. Дегтерев актуализирует вопрос о непростой задаче регулирования деятельности глобальных медиахолдингов для сохранения ценностного суверенитета, а также обращает внимание на использование незападными странами ассиметричных стратегий в виде национальных моделей регуляции информационного контента. Развивается дискурс и о создании отечественного корпоративного сегмента, способного создавать альтернативные цифровые платформы, обеспечивающие цифровой и ценностный суверенитет (Дегтерев. 2022).