«Лес (hyle)», лекционный курс русского философа и переводчика В. В. Бибихина. Ключевые темы курса – феноменология природы, материя и жизнь, биологическое развитие, род как онтологическая и антропологическая категория. В рамках курса предложена авторская реконструкция философской истории биологии, рассматривающая перспективы понимания живого организма, пола, типа и рода – от Аристотеля до современных этологических концепций К. Лоренца, Н. Тинбергена и К. фон Фриша. Курс можно рассматривать как продолжение рассуждений М. Хайдеггера о «скудомирности» животного в его окружающей среде (нем. Umwelt) и разомкнутости человека в его бытии-в-мире, вступающее в полемику с рассуждением о животном, речи и твари у Ж. Деррида. В рамках данного курса Бибихин разрабатывает свои понятия амехании, годности живого, автомата и собственно концепцию живой материи как «леса».

Контекст создания труда

Лекционный курс был прочитан Бибихиным на философском факультете Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова в 1997/1998 учебном году. Первая лекция состоялась 2 сентября 1997 г., последняя – 26 мая 1998 г. Предисловие к тексту лекций было написано в 1999 г. Бибихиным в рамках исследовательского проекта «Лес (гиле)», поддержанного Российским гуманитарным научным фондом (РГНФ). Записи лекций были опубликованы посмертно по сохранившемуся файлу, подготовленному к печати О. Е. Лебедевой при участии А. Михайловского, О. А. Седаковой, К. Чаморовского, А. Ахутина, Е. Овчаренко, В. Айрапетяна, В. А. Гуркина, Э. Сагетдинова.

Структура и содержание работы

Работа «Лес (hyle)» представляет собой авторские записи 31 лекции, которые приводятся без тематических подзаголовков, с указанием дат проведения лекций. Основные темы курса приведены самим Бибихиным в предисловии. Стилистика лекционных курсов и текстов Бибихина – варьирование изложения от «я», «мы» или от лица некоторого философа (будь то Аристотель или Деррида), номинативные предложения-формулы в авторской орфографии и пунктуации – например, «Закон без воспоминания.»; «Главная работа человека, внимание.» (Бибихин. 2011. С. 30, 50). Авторские смысловые акценты переданы в тексте книги курсивом. О. Хархордин охарактеризовал риторический стиль Бибихина как секуляризованную гомилетику (Хархордин. 2007), что не всегда принимается во внимание комментаторами Бибихина, тяготеющими к стилистическому копированию без принятия во внимание его проповеднического пафоса.

Лекционный курс начинается с постановки вопроса о методе философского исследования, в качестве которого Бибихин предлагает «феноменологию внимательного всматривания». Он возводит этот метод к Аристотелю и к феноменологической интерпретации Аристотеля у раннего Хайдеггера, а также к философии понимания В. В. Розанова. Бибихин перечисляет три основные стратегии, которыми можно было бы руководствоваться, – это обращение к досократической биологии, к натурфилософии Аристотеля, а также к связи между наукой и религией (Бибихин. 2011. С. 423). Бибихин идёт преимущественно вторым путём, уделяя основное внимание Аристотелю и философии биологии, практически не обращаясь к досократикам. Теологические мотивы в тексте присутствуют, но скорее обозначаются, чем выносятся в качестве главных тезисов. Так, вопрос о молитве и отношении человека к Богу как твари к Творцу остаётся в данном случае на периферии его изложения (исключение составляет третья лекция, затрагивающая темы спасения и молитвы).

Общий пафос курса – демонстрация того, как человек встроен в общую логику эволюции, как его разделяемая с другими существами (т. е. всеми жителями «леса») общая ориентация на успешность особым образом преломляется в его амехании. Классическая антропологическая постановка вопроса о соотношении тела и души, животного и человеческого смещается в данном курсе в сторону рассмотрения многообразия форм жизни и необходимости комплексного подхода к человеку. Смещение фокуса демонстрирует невозможность зафиксировать сущность человека иначе как на пересечении множества сконструированных в интеллектуальной культуре оппозиций (культуры и природы, свободы и природы, материи и духа, жизни и смерти, мужского и женского, дочеловеческого и человеческого, прогресса и регресса, закона и благодати). Однако стратегия работы с этими оппозициями в случае Бибихина оказывается не попыткой их деконструировать, как в случае Деррида, а скорее попытками их принять, переописав с помощью других, менее привычных и шаблонных понятий.

Ключевые вопросы курса: корректно ли полагать, что все живые существа определены своими биологическими генетическими программами; является ли человек уникальным в недоопределённости своих автоматических реакций. Описывая способ естественного биологического развития, Бибихин называет его «отпущенностью», или «разрешённым богатством» всякой «годной» или успешной эволюционной формы существования (Бибихин. 2011. С. 97). Такой способ описания призван объяснить разнообразие и сложность «неэкономных», энергозатратных и кажущихся чрезмерно сложными форм брачного поведения. Подобного рода ориентация на «успех» сочетается с нищетой человеческого существа как «растерянного» и «брошенного... среди тёмного леса» (Бибихин. 2011. С. 126). Человеческая свобода оказывается на фоне богатств природы вовсе не привилегией, не силой, но и не слабостью биологической программы человека по сравнению с другими животными. Речь идёт скорее о некоторой «странности» человека, о предоставлении человеку «предельного разрешения». Бибихин полагает, что следовать религии как собственному закону – естественная задача человека, подобно тому как животные следуют своим инстинктам, однако в случае человека странность определяется не законом, а именно благодатью, превратившей человека из «живого автомата» наряду с другими – в «софийный», сделавшей его «Странником».

Первые шесть лекций представляют собой экспозицию основных тем лекционного курса: 1) рассуждение о материи как hyle, лесе, или «захватывающем» первовеществе; 2–3) человеческая свобода как амехания, или «странность» автоматизмов, присущих человеку; человеческое тело как двойник ума, вера и правда; 4) экологическая проблематика отношений человека со средой своего обитания, геометрия как освоение земли, обживание и превращение в ресурсную базу, пользование недрами и истощение недр земли; 5–6) мифологемы, лежащие в основе натурфилософии и биологии (геометрия креста, древо жизни), половое различие, сексуальность и эволюция живого, метаморфозы леса. Дальнейшее изложение опирается на ряд выбранных авторов и текстов: 6–7 и 10–12) преимущественно – натурфилософские трактаты Аристотеля; 8–9) пересмотр позиции Деррида в отношении человека, его речи, сексуальной жизни и животной игры; 13–14) обращение к философии Ахутина, Я. Бёме, К. Э. Циолковского, В. Н. Топорова; в начале лекции 15) Бибихин подводит своего рода рубеж, предлагая обзор релевантных собственных лекционных курсов и текстов, вспоминая поэму Лукреция «О природе вещей» и обозначая переход к работе с собственно биологическими и другими естественно-научными теоретическими текстами. В конце лекции 16), которая завершает первый семестр, подводятся предварительные итоги – обзор рассмотренных тем включает вопрос о человечестве, начало философского исследования живой природы, которое Бибихин возводит к диалогу «Тимей» Платона и биологическим работам Аристотеля (Бибихин. 2011. С. 218). Вопрос, которым завершается первая часть курса, касается смысла естественного отбора. Следует ли связывать естественный отбор с выживанием, как объяснять различные стратегии адаптации, генетический обмен, брачные игры, функции органов и роль рудиментов, специфическую «годность» определённых видов жизни и взаимосвязь природы и культуры – эти темы так или иначе сопровождают весь последующий ход изложения.

Лекция 17) проблематизирует статус границы живого и неживого, указывая на важность данной дистинкции не только для философии или антропологии, но и для естественных наук. В 18–19) речь идёт о межвидовой конкуренции и философской интерпретации спора между ламаркизмом и дарвинизмом, с обращением к проблематике гибридных форм и симбиотических союзов, которые на первый взгляд не вписываются в логику конкуренции (в связи с этим здесь и далее Бибихин ссылается на исследования Б. М. Козо-Полянского); 20) критика дарвинизма в биологии и географии Л. С. Берга, который выступает сторонником массовой трансмутации, и рассмотрение биогенетического закона Э. Геккеля; 21) размывание границы между физикой и биологией и переход к проблематике мимикрии и репликации (Х. Гюйгенс, Э. Шрёдингер, Ф. Дайсон, Ф. Крик); 22) философское осмысление генетики (Э. О. Уилсон, М. Эйген, Л. Маргулис) и обобщение предыдущих рассмотрений с помощью «больших фигур» популярных учёных и метафизиков, таких как Г. Лейбниц, Ч. Дарвин, Р. Докинз; 23–24) конец естественной истории и переход к биологической антропологии, факторы «скуки» и «радости/увлечения», а также поиск устойчивых форм организации на примере муравейников и коллективного «духа улья» (Дж. С. Хаксли, У. Уилер, М. Метерлинк); 25) война за территорию и целесообразность сохранения сложных описаний в науке наряду с переходом философии к прагматизму; обозначение различия между животными и людьми и религия как оправдание экстерриториальности; 26) биологические аналогии и проблема единства генотипа (Ж. Cент-Илер); 27) неоламаркизм и попытка сопоставления естественных и искусственных автоматизмов (или «автоматов» как видов живого); 28–30) современная этология и объяснение удачных стратегий поведения и единой настроенности животных, аналогии между животным и человеческим поведением: половой отбор, животные знаки и ритуалы, святость и миметизм (фон Фриш, Лоренц, Тинберген). В завершающей лекции 31) Бибихин приводит обширные цитаты из книги Тинбергена, сопровождая их подчёркиванием аналогизирующего переноса описаний жизни животных на людей как осуществление некоторого «мифологического, символического хода» (Бибихин. 2011. С. 418) и возвращение к вопросу о цели жизни и о материи как о женском начале и его космической встрече с мужским началом в природе.

Влияние

На протяжении 2010-х гг. постепенно формировался дискурс современного бибихиноведения, в контексте которого лекционный курс «Лес» стал одним из наиболее часто обсуждаемых текстов. Несмотря на свой очевидно провокационный характер, книга снискала в русскоязычной исследовательской литературе преимущественно «апологетические» интерпретации, всячески подчёркивающие ценность и оригинальность философско-биологических исследований Бибихина, а также получила рецепцию в культуре.