Кни́га Ру́фи (евр. מגילת רות – свиток Рут), каноническая книга Ветхого Завета, входящая в христианской традиции в раздел исторических книг, в еврейской традиции – в раздел Писаний.

Содержание

Книга начинается с рассказа о Елимелехе, человеке из Вифлеема, живущем во времена судей. Из-за голода ему с женой Ноеминь и двумя сыновьями, Махлоном и Хилеоном, приходится покинуть родину и переселиться в Моав. Вскоре Елимелех умирает; его сыновья берут себе жен из местных – Орфу и Руфь. Спустя примерно 10 лет умирают и сыновья Елимелеха, не оставив потомства. Ноеминь, оставшись одна, решает вернуться домой, к своему народу. За ней следуют её снохи, но Ноеминь велит им вернуться (Руфь 1:8–9). Орфа подчиняется, но Руфь отказывается покидать свекровь (Руфь 1:16–17). В Вифлеем женщины приходят вдвоём к началу жатвы.

Чтобы прокормить себя и свою пожилую свекровь, Руфь отправляется в поле подбирать колосья, оставшиеся после жнецов [по обычаю, не раз упомянутому в Пятикнижии (Лев 19:9–10, 23:22; Втор 24:19), каждый израильтянин обязан оставлять колосья на поле после жатвы для бедных]. Руфь решает воспользоваться этим, хотя она не из народа Израиля. Случилось так, что поле, на которое пришла Руфь, принадлежало Воозу, богатому родственнику Елимелеха. Узнав историю Руфи, Вооз проявляет к ней особую милость: позволяет ей ежедневно приходить в поле, а работникам своим тайно приказывает, чтобы те оставляли побольше колосьев для неё. Вооз благословляет Руфь, говоря: «…мне сказано все, что сделала ты для свекрови своей по смерти мужа твоего, что ты оставила твоего отца и твою мать и твою родину и пришла к народу, которого ты не знала … да воздаст Господь за это дело твое, и да будет тебе полная награда от Господа Бога Израилева, к Которому ты пришла, чтоб успокоиться под Его крылами!» (Руфь 2:11–12).

Вернувшись домой, Руфь рассказывает о произошедшем Ноемини, и узнаёт от неё, что Вооз приходится им родственником.

До конца жатвы Руфь ходит на поле Вооза подбирать колосья. Тем временем Ноеминь решает устроить жизнь своей названой дочери: она советует ей умыться, умаститься, надеть нарядные одежды и в последний день жатвы, вечером, когда Вооз ляжет спать на гумне, лечь у его ног. Руфь выполняет всё в точности; Вооз, проснувшись в полночь и увидев, что у его ног лежит женщина, окликнул её; ответ Руфи – «я Руфь, раба твоя, простри крыло твое на рабу твою, ибо ты родственник» (Руфь 3:9) – удивительным образом перекликается с благословением, которое она получила от Вооза при первой встрече (Руфь 2:12). Вооз понимает, зачем она пришла: в Израиле существовал обычай левиратного брака, согласно которому вдову брал в жёны ближайший родственник её покойного мужа (целью такого брака, как правило, было продолжение рода умершего). Однако, по всей видимости, это был только обычай, но не закон: Вооз не обязан заключать с Руфью левиратный брак. Тем не менее он готов сделать Руфь своей женой, но предупреждает, что есть ещё один, более близкий родственник, который имеет больше прав на неё; если этот родственник откажется от брака, они смогут быть вместе. На следующий день Вооз встречается у городских ворот с родственником, чьё имя не называется, и в присутствии десяти старейшин спрашивает, готов ли тот выкупить поле, некогда принадлежавшее Елимелеху, а вместе с ним взять себе жену – Руфь. Родственник отказывается; тогда Вооз покупает поле и берёт в жены Руфь. Руфь рождает сына по имени Овид. В последних стихах книги приводится родословие, указывающее, что Овид стал дедом царя Давида.

Авторство и время написания

Автор книги Руфи, как и авторы большинства книг Ветхого Завета и большинства литературных текстов древнего Ближнего Востока, не даёт никаких сведений о себе; и авторство, и время написания книги остаются предметами споров. Попытки датировать книгу Руфи многочисленны и разнообразны. Талмуд приписывает авторство книги, как и книги Судей Израилевых, пророку Самуилу. Однако уже первые слова книги – «В те дни, когда управляли судьи» (Руфь 1:1) – свидетельствуют, что она была написана во времена, когда эпоха судей относилась к далёкому прошлому. Б. Спиноза высказывал идею, что автором книги Руфи, а также книги Судей и книг Царств, мог быть книжник Ездра. Некоторые исследователи предположили, что она была написана при жизни царя Давида или немногим позже как апология его правления (см., например: Gow. 1992).

Со времён Ю. Велльгаузена многие библеисты датируют книгу Руфи послепленным периодом. Велльгаузен предположил, что повествование о преданной моавитянке, спасшей еврейский род от забвения и ставшей прабабкой царя Давида, был написан с целью полемики с политикой Ездры и Неемии, которые боролись со смешанными браками. Эта гипотеза остаётся актуальной и ныне.

Ещё одна распространённая гипотеза относит книгу к позднему допленному периоду, а именно к эпохе царя Иосии. Согласно этой гипотезе, история Руфи – фактически рассказ о предках царя Давида – возникает на фоне возрождения дома Давида при Иосии.

Во многом дискуссия о датировке книги Руфи разворачивалась вокруг её лингвистического анализа. Ф. Буш (Bush. 1996) показал, что язык книги содержит черты как позднебиблейского языка (т. е. языка послепленного времени), так и стандартного библейского иврита (характерного скорее для допленного периода). Такой метод датировки, конечно, несовершенен: объём книги слишком мал для статистических методов, а язык её слишком правильный и гладкий. Да и в целом корпус древнееврейского языка фактически ограничивается Ветхим Заветом, поэтому сведения о языке и его развитии, которые нам доступны, вероятно, неполные.

Сам Буш склоняется скорее к послепленной датировке, хотя не исключает и возможность того, что книга Руфи появилась в более раннюю, допленную эпоху. А. И. Шмаина-Великанова (Шмаина-Великанова. 2010) также поддерживает позднюю датировку, считая, что более архаичные языковые черты использовались как средство стилизации и художественной выразительности.

Рукописи и переводы

Древнееврейский текст книги сохранился относительно хорошо и довольно полно представлен в рукописях. Расхождения между рукописями существуют, но они незначительны и не представляют особых трудностей для понимания. Расхождения еврейского текста с Септуагинтой и Пешиттой также можно считать несущественными.

Четыре небольших фрагмента книги Руфи были найдены в Кумране: 2 во 2-й пещере [2QRuth^a (стихи 2:13–23, 3:1–8 и 4:3–4) и 2QRuth^b (3:13–18)] и 2 в 4-й [4QRuth^a (1:1–12) и 4QRuth^b (1:1–6; 1:12–15)]. Все эти фрагменты следуют масоретской версии, иногда с незначительными расхождениями.

Ряд исследователей датирует греческий перевод книги концом 1 в. н. э. С точки зрения А. И. Шмаиной-Великановой, говорить можно только о том, что перевод появился не позже середины 1 в. С точки зрения переводческой техники греческая книга Руфи примыкает к «рецензии кайге», что позволяет датировать её примерно 1 в. до н. э. или 1-й половиной 1 в. н. э. Греческие рукописи книги, несмотря на небольшие расхождения, в значительной степени подтверждают еврейский оригинал. Большинство расхождений могут быть связаны с адаптацией текста при переводе с одного языка на другой, а не с тем, что перевод осуществлялся с разных еврейских протографов (Rudolph. 1962; Waard de. 1973).

Сведения о старолатинском переводе книги Руфи отрывочны: фрагменты сохранились благодаря одной рукописи 10 в., комментарию Клавдия Туринского (9 в.) и нескольким цитатам из Амвросия Медиоланского. Вульгата содержит незначительное количество расхождений с масоретским текстом (2:7 и 14; 3:15; 4:5), которые могут свидетельствовать о существовании ещё одной версии текста, однако скорее они говорят о том, что Иероним Стридонский довольно свободно обращался с еврейским источником.

Сирийский перевод (Пешитта) книги также содержит расхождения: дополнения (например, стихи 1:13, 14, 15) и пропуски (2:3, 6:16, 4:16), которые обычно связывают с вольностью перевода.

Таргум Рут содержит большое количество цитат из оригинала, которые могут свидетельствовать о раннем состоянии еврейского текста, однако их непросто отделить от более поздних дополнений.

Жанр

За годы изучения книги Руфи как литературного памятника было предпринято множество попыток определить её жанр. Среди вариантов – сага, роман, идиллия и др. Книгу рассматривали как сказку (Sasson. 1979; Fisch. 1982). Ныне большинство исследователей вслед за Г. Гункелем определяют жанр книги Руфи как новеллу – вымышленное повествование, содержащее некоторые исторические реалии. Другое распространённое жанровое определение книги – «новелла диаспоры». Шмаина-Великанова называет книгу Руфи символической повестью, объединившей в себе элементы сказки, мифа, новеллы и духовной повести.

Единство текста

Согласно гипотезе Дж. Майерса, в основе книги Руфи лежит поэтическое ядро. Поэтический рассказ о Руфи, согласно его гипотезе, столетиями передавался устно из поколения в поколение, прежде чем был зафиксирован письменно в форме прозаического повествования. А. Бренер-Йидан предполагает, что книга состоит из 2 изначально независимых устных рассказов – один о Ноемини, другой о Руфи. Такие теории, однако, не получили всеобщего признания. Настоящая же дискуссия разворачивается вокруг генеалогии в последних стихах (Руфь 4:18–22): некоторые ученые признают её аутентичность, а некоторые считают более поздним добавлением к оригинальному тексту книги. В последнее время первая точка зрения становится преобладающей.

Место в каноне

Расположение книги внутри канона варьируется. В еврейской Библии книга помещается среди Писаний. В современном издании Biblia Hebraica Stuttgartensia соблюдается порядок Ленинградского кодекса: книга Руфи помещается между Притчами и Песнью Песней. При таком порядке книга Руфи следует непосредственно за последними стихами книги Притчей (Притч 31:10–31), прославляющими женское благородство. Это может свидетельствовать о том, что Руфь рассматривалась как высший пример восхваляемой в Притчах «добродетельной жены» (ср. Притч 31:10 и Руфь 3:11).

В Вавилонском Талмуде книга Руфи открывает раздел Писаний, за ней следует Псалтирь. Такой порядок может быть связан с хронологией: действие книги разворачивается в эпоху судей, что предшествует предполагаемым контекстам других писаний. Кроме того, книга Руфи завершается родословием Давида, что логично подводит читателя к книге Псалмов, бо́льшая часть которых традиционно приписывается именно Давиду.

Другая традиция помещает книгу Руфи в раздел Мегиллот – свитков, обычно на 2-е место среди 5 Мегиллот, после Песни Песней и перед Плачем Иеремии. Такое расположение определяется хронологической последовательностью пяти ежегодных праздников, на которых читаются эти свитки. Книга Руфи, в которой значительную роль играет жатва, читается в Шавуот – праздник, связанный со сбором урожая.

Христианская традиция помещает книгу после книги Судей и перед книгами Царств, что соответствует порядку книг в греческой Библии. Такое расположение, вероятно, связано, во-первых, с тем, что Руфь помещена в контекст эпохи судей (Руфь 1:1), во-вторых, с генеалогией в конце книги Руфи, предвосхищающей приход царя Давида (Руфь 4:18–22), и в-третьих – с традицией приписывать авторство Самуилу. В это же место в каноне ставит книгу Иосиф Флавий в «Иудейских древностях».

Самой древней обычно признаётся еврейская традиция, помещающая книгу в раздел Писаний (среди «литературы мудрых»).

Основные темы

Божественное провидение

Рассказчик никогда не ссылается непосредственно на Бога – он вообще упоминает его лишь дважды (Руфь 1:6 и 4:13); все события книги, казалось бы, инициируются людьми или являются результатом случайного стечения обстоятельств, Бог никак не проявляет себя и не совершает чудес. Тем не менее вся история, по мнению многих комментаторов, строится на скрытом и непрерывном божественном провидении. Кажущиеся случайными события на самом деле являются частью божественного плана о судьбе героев и о судьбе Израильского народа. Руфь приходит именно на то поле, которым владеет Вооз; безымянный родственник появляется у ворот именно в то время, когда Вооз ждёт его там.

Действие божественного замысла просматривается и во многих действиях и решениях героев: план, который придумывает Ноеминь, чтобы устроить жизнь названой дочери, очень сомнителен с точки зрения обычаев и морали, тем не менее Руфь на него соглашается и всё складывается именно так, как должно было сложиться. Безымянный родственник, который мог встать на пути брака Вооза и Руфи, отходит в сторону. Божье провидение спасает род Елимелеха – его продолжает Руфь, родив в левиратном браке сына Овида. Здесь уже Бог явно выступает как действующее лицо: именно Он дарует Руфи беременность (Руфь 4:13), при том что во время брака с Махлоном она оставалась бездетной. Это событие значимо не только для семьи Елимелеха, но и для всего израильского народа – Бог продолжает род, в котором 2 поколения спустя должен родиться царь Давид.

Хесед

Библейский термин «хесед» из-за богатства смыслов нельзя перевести одним словом; это понятие включает в себя милосердие, доброту, верность, долготерпение, стойкость – самые разные проявления любви и преданности, часто выходящие за рамки долга. В книге Руфи хесед проявляется и в отношениях между людьми, и в отношениях Бога с людьми; тема хеседа лейтмотивом проходит через всю книгу.

Ярче всего хесед проявляется через саму Руфь. Она, моавитянка, отправилась вместе со своей свекровью в Израиль, несмотря на непростые отношения между жителями Израиля и Моава (ср.: «Аммонитянин и Моавитянин не может войти в общество Господне, и десятое поколение их не может войти в общество Господне во веки» – Втор 23:3). Несмотря на все преграды, Руфь готова полностью разделить судьбу Ноемини: «…куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог – моим Богом» (Руфь 1:16). Руфь заявляет и о принятии Бога Израиля, несмотря на слова Ноемини, которая, оплакивая свою нелегкую судьбу, сказала, что рука Господня постигла её (Руфь 1:13). В Вифлееме Руфь, чтобы прокормить себя и свекровь, идёт на риск и унижение, побираясь в поле. Однако наиболее впечатляющее её действие – молчаливое согласие на довольно рискованный план Ноемини. Руфь приходит к Воозу, надеясь, что он, как родственник погибшего мужа, женится на ней. В браке с Воозом Руфь рождает сына – не только ради себя, но и ради Ноемини и ради рода Елимелехова (Руфь 4:14, 16–17).

Хесед проявляется и в действиях Вооза. Впервые увидев Руфь на своём поле и узнав о её нелегкой судьбе, он проявляет о ней искреннюю заботу (Руфь 2:8–16). Вооз без колебаний соглашается вступить в законный брак с моавитянкой и сохранить род. Возможно, именно в награду за хесед Вооз, а не Елимилех вошёл в родословие Давида в последних стихах книги (Руфь 4:21).

Заканчивается книга хеседом самого Бога, который дарует Руфи беременность. Благодаря этому Ноеминь и Вооз обретают наследника, род Елимилеха продолжается, а в Израиле вот-вот появится царь.

Прозелитизм

Книга Руфи часто толкуется как история образцового прозелитизма: даже моавитянка, если она полностью предана Богу, может принять еврейскую религию, приобщиться к народу Израиля и даже стать прабабкой царя Давида.

В клятве Руфи (Руфь 1:16–17) из прозаического текста явно выделяется стихотворное включение. Многие исследователи предполагали, что эта часть текста могла самостоятельно существовать в устной традиции и что, возможно, она представляла из себя ритуальную клятву прозелита: «и твой Бог <будет> моим Богом» (Руфь 1:16).

Благословение Вооза – «да воздаст Господь за это дело твое, и да будет тебе полная награда от Господа Бога Израилева, к Которому ты пришла, чтоб успокоиться под Его крылами!» (Руфь 2:12) – завершается фразой, которая в еврейской традиции употребляется для обозначения того, что происходит с прозелитом: «укрыться под крылами Господа, Бога Израиля» значит «стать евреем».

Книга Руфи в Новом Завете

Единственная отсылка к книге в Новом Завете – упоминание Руфи в родословии Иисуса в Евангелии от Матфея (Мф 1:5). Ветхозаветные родословия никогда не включают в себя женщин; в это же включены сразу пять: Фамарь, Рахава (Раав), Руфь, Вирсавия и Мария. При этом другие праматери, даже такие значимые, как Сарра, Ревекка и Рахиль, не упомянуты. Очевидно, это связано с особыми, исключительными обстоятельствами, при которых каждая из названных женщин становится частью рода Давида и Иисуса. Все они чужеземки, которым пришлось многое преодолеть, чтобы продолжить род, ведущий к появлению Мессии. Моавитянка Руфь, прошедшая через множество испытаний ради того, чтобы сохранить род своей свекрови, естественным образом включается в этот список.

Экзегеза

Книга Руфи – очевидно, из-за своей кажущейся простоты и понятности – крайне мало комментируется и интерпретируется в иудейской традиции.

Иосиф Флавий в «Иудейских древностях» сухо и сжато пересказывает её. Он опускает благословение Вооза, клятву Руфи и её переход в другую веру; Руфь вообще отходит на второй план, главным действующим лицом становится Ноеминь. Фактически он изображает Руфь просто как сноху, которая следует за своей свекровью из любви к ней.

Автор довольно позднего Таргума Рут не просто пересказывает текст, но добавляет фон, пытается объяснить смысл оригинала, восполняет все недоговорённости. Например, в Таргуме Руфь называется дочерью моавитского царя Еглона, который упоминается в книге Судей (Суд 3:12–30). Кроме того, автор стремится убрать детали, которые кажутся ему неблагочестивыми или сомнительными. Так, в стихе 1:15, где в библейском тексте Орфа возвращается «к народу своему и к своим богам», Таргум говорит, что она возвращается в дом своих родителей.

Книге Руфи полностью посвящены 2 мидраша – Рут Рабба и Рут Зута. Кроме того, большой мидрашистский материал содержится в разных частях Вавилонского Талмуда. Мидраш тоже снабжает историю Руфи большим количеством подробностей (например, согласно Рут Рабба 2:14, Руфи было 40 лет, но выглядела она на 14) и поправок, призванных согласовать текст с прочими книгами Танаха (например, смерть Елимелеха объясняется тем, что он оставил землю Израиля).

В средневековой еврейской экзегезе начинают использоваться грамматические и филологические наблюдения. Первые труды такого рода, посвященные книге Руфи, принадлежат Салмону бен Йерохаму и Раши. Авторы других комментариев этого периода – Ибн Эзра, Йосеф Каро, Рашбам, Дунаш и др.

Книга Руфи не пользовалась большой популярностью и среди христианских авторов. Упоминания о ней в основном беглые; значительная их часть связана с обсуждением различий последовательности книг в иудейском и христианском канонах. Комментарии к книге Руфи появляются только в составе общего комментария к Восьмикнижию (например, комментарий Феодорита Кирского).