Ева́нгелие от Иоа́нна, одно из Евангелий, вошедших в состав канона Нового Завета. В христианской традиции его автором считается апостол и евангелист Иоанн Богослов.

Текстология

Евангелие от Иоанна лучше других Евангелий сохранилось на папирусах, причём P52 c 5 стихами из 18-й главы долгое время считался одним из древнейших новозаветных папирусов – 1-й четверти или середины 2 в. (ныне его относят скорее к 2 в.). К числу наиболее древних относятся также P90 (12 стихов из глав 18–19), P66 (почти полностью главы 1–14 и ряд фрагментов остального текста), P5 (48 стихов от глав 1, 16 и 20), P22 (17 стихов из глав 15–16), P28 (11 стихов из главы 6), P39 (8 стихов из главы 8), P45 (наряду с синоптическими Евангелиями и Деяниями святых апостолов в этом папирусе представлены отрывки из глав 4–5, 10–11), P75 (главы 1–15 следуют за Евангелием от Луки), P95 (7 стихов из главы 5). Лучшим свидетелем текста 4-го Евангелия считается Ватиканский кодекс. Византийский текст издан на основе рукописи BNF. Coislin. Gr. 199, 11 в. (№ 35 по классификации Нестле – Аланда).

В целом рукописная традиция Евангелия от Иоанна очень сложна для изучения, поскольку из 878 стихов этого Евангелия в среднем каждый 3-й имеет существенные варианты в традиции, а в отношении каждого 9-го стиха крайне трудно выбрать древнейшее чтение. Например, трудно определить, где следует поставить точку между Ин 1:3 и 1:4. В Ин 1:28 трудно сделать выбор между чтениями «Вифания» и «Вифавара». В Ин 5:2 существуют разные варианты наименования купальни (самые распространённые – «Вифезда», «Вифзафа» и «Вифсаида»). Из богословски значимых – разночтения в Ин 1:18 «Единородный Бог» и «Единородный Сын», и в Ин 1:34 – «Сын Божий» и «Избранный Божий».

Трудным местом с точки зрения текстологии является перикопа о взятой в прелюбодеянии (Ин 7:53 – 8:11). Во многих древних рукописях её нет (P66, P75, основные унциалы, многие старолатинские рукописи, сирийский, армянский, грузинский, коптский, эфиопский, готский переводы; Ириней Лионский, Климент Александрийский, Ориген и Тертуллиан ни разу не цитируют эту перикопу и не ссылаются на неё) или она, иногда в отличающейся версии, располагается в другом месте.

Датировка

Большинство датировок Евангелия, имеющих хождение в современной литературе, носят спекулятивный характер. Научно обоснованными могут быть лишь верхняя и нижняя границы периода, в которой оно могло быть составлено. Анализ раннехристианской литературы показывает, что Евангелие стало известно к середине 2 в. Если автором был очевидец событий, то самая поздняя дата написания – рубеж 1–2 вв. Более ранние датировки основаны на 3 критериях: отношение Евангелия к разрушению Иерусалимского храма; отражение в нём процесса отделения христиан от иудеев, не принявших Иисуса Христа как Мессию («изгнание из синагоги», Ин 16:2), отношение Иоанна к синоптическим Евангелиям.

Аргументы в пользу того, что 4-е Евангелие было написано до разрушения храма, одним из первых привёл Дж. Робинсон (Robinson. 1985). В частности, он ссылался на отсутствие у Иоанна указаний на разрушение Иерусалима римлянами (например, в Ин 2:19–20). Сторонники поздних датировок Евангелия также часто отмечают этот феномен, но объясняют его тем, что с момента разрушения храма прошло столько времени, что подробности исторического события просто перестали быть актуальными. Однако подавляющее большинство учёных считают, что факт разрушения храма всё же нашёл отражение в Евангелии от Иоанна (см.: Zerstörungen des Jerusalemer Tempels. 2002), причём некоторые отмечают, что многие особенности повествования и богословия Евангелия объясняются именно этим фактом. В частности, на разрушение храма указывают такие места, как Ин 4:21–23; 11:47–52 (если их рассматривать как vaticinium ex eventu, т. е. «пророчество, сделанное уже после события»), Ин 1:14 (как указание на то, что Слава Божия поселилась теперь вне храма); Ин 2:21 (Христос как новый храм); 9:38; 20:28 (богослужение сосредоточено на Христе, а не на храме).

В историографии 20 в. стих Ин 9:22 большинством исследователей связывался с введением в практику синагогального богослужения молитвы «против еретиков» (birkat-ha-minim), что, по общему мнению, произошло в 90 г. на собрании раввинов в Ямнии. Это служило основанием для того, чтобы датировать Евангелие концом 1 в. Однако с середины 1970-х гг. стали появляться исследования, переосмысливавшие всю цепочку рассуждений. Так, П. Шэфер доказал, что молитва «против еретиков» не была причиной отделения христиан от иудеев (Schäfer. 1975). Ряд еврейских учёных в своих работах отметили, что эта молитва была направлена не против христиан, а скорее против саддукеев и других течений межзаветного иудаизма с целью консолидировать евреев вокруг раввинов в период после разрушения храма (Schiffman. 1981). Причём время введения этой молитвы точно установить невозможно, т. к. повествования о её происхождении в талмудической литературе носят легендарный характер. Поэтому в 21 в. Ин 9:22 больше не может служить основанием для уточнения датировки всего Евангелия.

Датировки, основанные на сравнении с синоптической традицией, также ненадёжны, поскольку до сих пор точно не удалось установить, в каком объёме автор 4-го Евангелия использовал синоптическую традицию. Кроме того, сами синоптические Евангелия не имеют надёжных датировок, чтобы выстраивать на их основе относительную хронологию евангельской традиции. Наконец, при таком подходе всегда будет возникать вопрос о целостности и возможной редакторской правке Евангелия от Иоанна.

Авторство

Хотя имя автора нигде в тексте Евангелия прямо не называется (а надписание в рукописях появляется не сразу), в ряде мест (Ин 1:14; 13:23–25; 18:15–16; 19:26–27, 35; 20:2, 8; 21:7, 20–24) экзегеты усматривают некоторые намёки на то, кто им мог быть. Основываясь на самом тексте Евангелия, можно сказать, что «ученик, которого любил Иисус» (Ин 13:23), был чрезвычайно близок ко Христу, входил в число Двенадцати, но при этом «был знаком первосвященнику» (Ин 18:15). Сам Иисус поручил ему заботиться о своей Матери, после Крестной смерти и Воскресения Иисуса этот ученик сопровождал апостола Петра. В раннехристианской и святоотеческой традиции, начиная с Иринея Лионского, «любимый ученик» отождествляется с апостолом Иоанном Зеведеевым, о житии и кончине которого сообщается целый ряд дополнительных сведений. Однако Папий Иерапольский, по свидетельству Евсевия Кесарийского (Церковная история. III. 39. 3–7), упоминает отдельно от апостолов некого «старца (пресвитера) Иоанна». Поскольку такое же самоназвание встречается в надписании 2-го и 3-го посланий Иоанна Богослова, в научной литературе неоднократно делались попытки примирить свидетельства церковного предания с критическим анализом текста.

Ныне известно по крайней мере 23 решения вопроса об авторстве 4-го Евангелия и личности «любимого ученика». Вопросы о личности «старца (пресвитера) Иоанна», его отношении к апостолу Иоанну и всему Иоаннову корпусу ещё более загадочны, и хотя и используются в научных реконструкциях истории происхождения 4-го Евангелия (например, в работах Р. Брауна), но скорее запутывают, чем проясняют, вопрос об авторстве, а потому в современных работах чаще выносятся за скобки.

Наибольшей популярностью пользуются 3 теории.

1. Традиционная точка зрения, согласно которой автором является апостол – очевидец событий, вероятнее всего апостол Иоанн Зеведеев (см. Köstenberger. 2004). Некоторые учёные считают, что автором был не Иоанн Зеведеев, а другой Иоанн, который упоминается вместе с Петром в Деяниях святых апостолов (Деян 1–8) и в послании к Галатам (Гал 2:9). Возможно, это бывший иудейский священник из Иерусалима, упоминаемый Поликратом (Евсевий Кесарийский. Церковная история. III. 31. 3; V. 24. 3; ср. Ин 18:15–16) (Hengel. 1993).

2. Многие учёные считают, что, даже если одним из источников Евангелия от Иоанна является свидетельство очевидца (The Gospel According to John. 1966), само Евангелие составлено при помощи посредников, которые и являются подлинными авторами текста (Keener. 2003). При этом данная теория часто дополняется гипотезой о существовании «Иоанновой школы» или общины, т. е. ряда авторов-редакторов (возможно, ближайших учеников самого апостола Иоанна), которые работали над созданием текста 4-го Евангелия (Brown. 1979). Однако среди сторонников этого подхода нет единства: источники Евангелия от Иоанна, объём и цели редакторской правки определяются учёными по-разному.

3. Гипотеза, основанная на литературно-критическом анализе: «любимый ученик» – это художественный образ идеального ученика или фигура, подобная Учителю праведности в кумранских текстах, необходимая для придания авторитетности тексту Евангелия (см. например: Thatcher. 2001). Подлинного же автора установить невозможно (Lindars. 1972), поэтому 4-е Евангелие следует определять как анонимное сочинение.

К числу экстравагантных версий относятся предположения, что этот неназванный ученик – Мария Магдалина, Лазарь (в связи с вопросом о бессмертии «любимого ученика» – Ин 21:22–23, см., например, Eisler. 1938) или апостол Фома (в последнем случае, помимо множества других аргументов, важным является то, что только стоявший у Креста «любимый ученик» или те, кто участвовали в снятии с Креста и в погребении, могли знать о ранах, которые были на теле Иисуса; об этих ранах говорит именно апостол Фома в Ин 20:25, 27; однако в Ин 20:8 говорится, что «любимый ученик» уверовал раньше, когда увидел пустой гроб; кроме того, стоявший у Креста мог поведать об увиденном другим ученикам ещё до явлений Господа). Видимо, личность «любимого» ученика была настолько хорошо известна первым читателям Евангелия от Иоанна, что уточнять его имя не требовалось (например, имя матери Иисуса в Евангелии от Иоанна также нигде не называется, хотя сомнений в том, что её имя Мария, никогда ни у кого не возникало).

Доказательства в пользу авторства Иоанна в научной литературе были чётко сформулированы в работе Б. Ф. Уэсткотта (The Gospel according to St. John. 1908), который, опираясь на текст Евангелия от Иоанна, последовательно доказывал, что автор был: 1) евреем, 2) из Палестины, 3) очевидцем, 4) апостолом, 5) апостолом Иоанном Зеведеевым. Первые 2 пункта ныне разделяются большинством исследователей. Текст Евангелия действительно свидетельствует о знании его автором ряда еврейских обычаев и законов (Ин 2:6; 7:37; 8:12; 5:10; 7:21–23; 9:14 и др.), о знании еврейской истории (например, Ин 2:20; 4:9; 7:35; 11:49; 18:13 и др.), географии Палестины и топографии Иерусалима (Ин 5:2; 9:11, 13).

В Евангелии от Иоанна по именам упоминаются те лица, которые у синоптиков прямо не называются, не наполнены символическим смыслом, которые не имело нужды сохранять в предании, но которые подтверждают историчность описываемых событий [например, имена апостолов Филиппа и Андрея в повествовании о насыщении множества народа (Ин 6:7–8); Марии, сестры Лазаря, помазавшей миром ноги Спасителя (Ин 12:3); раба Малха, которому Пётр отсёк ухо (18:10) и др.]. Также упоминается ряд богословски немотивированных деталей, о которых мог знать только очевидец: 6 каменных «водоносов» в Кане Галилейской (Ин 2:6); расстояние, которое проплыли ученики по морю (Ин 6:19); количество пойманной рыбы (Ин 21:8, 11; в данном случае многие экзегеты видят символический смысл); знаки, которые подавал апостол Пётр (13:24); количество смирны и алоэ, которые принёс Никодим (Ин 19:39). Правда, некоторые исследователи предостерегают от поспешных выводов, считая, что такие детали могли быть сочинены на основе ветхозаветных книг и синоптической традиции для придания реализма повествованию (Davies. 1992).

Большинство аргументов за или против того, что повествование опирается на личные свидетельства очевидца, основываются на решении вопроса о том, кем был «любимый ученик», на анализе расхождений между 4-м Евангелием и синоптиками, а также на сравнении Евангелия от Иоанна с посланиями и Откровением, в заглавии которых фигурирует имя Иоанна, т. е. на внешних свидетельствах. Но исходя из того, что большинство историко-биографических произведений античности опирались именно на свидетельства очевидцев, можно с большой долей вероятности предполагать, что и в основании Евангелия от Иоанна лежат такие же свидетельства, поскольку в жанровом отношении (при всех различиях) 4-е Евангелие относится к той же категории текстов, что и синоптические Евангелия.

Что касается отождествления «свидетеля-очевидца» с апостолом, то следует заметить, что любое описание Тайной вечери, в которой, согласно 4 Евангелиям, участвовали не все ученики Христовы, а только 12 избранных им самим для заключения Нового Завета, могло иметь своим источником только апостольское свидетельство. Если опираться лишь на новозаветные тексты, всем указанным критериям и образу «любимого ученика» соответствует апостол Иоанн Зеведеев (его брат Иаков принял мученическую кончину в 44; об Иоанне как спутнике апостола Петра сообщается также в Лк 5:10; 22:8; Деян 3:1, 11; 4:13; 8:14; ср. Гал 2:9; хотя о его знакомстве с религиозной элитой у синоптиков не сообщается, однако, судя по упоминанию в Мк 1:20 наёмных работников его отца – Зеведея, семья апостола Иоанна занимала более высокое социальное положение, чем простые рыбаки, и вполне могла иметь связи в кругах, близких к первосвященнику).

Тем не менее учёные часто сомневаются в том, что апостол Иоанн мог говорить о себе как о «любимом» ученике ввиду нескромности такого самовосхваления, а потому склоняются к той или иной теории редакторской правки. Чаще всего в качестве позднего добавления к тексту рассматривается 21-я глава (содержащая ключевые места для отождествления автора Евангелия с апостолом Иоанном), а также все оценочные и уточняющие «авторские» комментарии. Однако стилометрические исследования говорят в пользу единства «авторских» ремарок и 21-й главы с остальным текстом Евангелия (см.: Ткаченко. 2006).

В любом случае, как показал Дж. Робинсон, установление автора Евангелия от Иоанна не влияет на опровержение или признание исторической достоверности памятника (Robinson. 1985; хотя в древней Церкви именно этот аргумент был решающим).

Структура

В Евангелии от Иоанна выделяют:

1. Пролог (Ин 1:1–18).

2. «Книгу знамений» (Ин 1:19–12:50), построенную по тематическому и хронологическому (упоминания праздников) принципам и включающую рассказы о крещении, о чуде на браке в Кане Галилейской, об очищении храма, ряд бесед, рассказы об исцелениях, о чудесном насыщении пяти тысяч человек и воскрешении Лазаря.

3. «Книгу славы» (Ин 13:1 – 20:31), в которой говорится о Тайной вечере, прощальной беседе с учениками о Страстях и Воскресении.

4. Эпилог, состоящий из 21 главы (Dodd. 1963).

Первые слова Евангелия от Иоанна перекликаются с началом книги Бытия. Иисус Христос в Евангелии от Иоанна – это Воплотившийся Бог Слово (Ин 1:14), Агнец (Ин 1:29, 36), Сын Божий (Ин 1:34, 49), Царь Израилев (Ин 1:49), Мессия (Ин 1:41) и Спаситель мира (Ин 4:42). Уже в Ин 2:21–22 есть указание на Крестную смерть Христа.

В отличие от повествований синоптиков, рассказ о крещении Иисуса у Иоанна ведётся от лица Иоанна Крестителя, который подчёркивает, что не знал, что Иисус есть Мессия до того момента, как увидел, что на него сошёл Святой Дух (Ин 1:15–34). На следующий день после свидетельства Иоанна двое учеников Иисуса (Андрей и не названный по имени ученик), увидев его идущим к себе домой, последовали за ним, а затем позвали за собой и других учеников (Ин 1:35–51). Как сообщает евангелист, на 3-й день после этих событий Иисус принял участие в брачном пире в Кане Галилейской, где совершил первое чудесное знамение, превратив воду в вино (Ин 2:1–12).

Следующий эпизод – история о том, как Христос, придя на праздник Пасхи в Иерусалим, совершил очищение храма, изгнав торговцев и меновщиков денег (Ин 2:13–22; подобный рассказ в синоптических Евангелиях открывает выход Христа на Страсти). В Евангелии от Иоанна приводятся две беседы Спасителя – с Никодимом (Ин 3:1–21) и самарянкой (Ин 4:1–42); отмечается, что и самаряне и галилеяне с верой принимают Иисуса Христа (Ин 4:43–45).

Далее евангелист Иоанн повествует об исцелениях, совершённых Христом, – сына царедворца и больного у купальни Вифезда (Ин 4:46 – 5:9), которые служат соответственно 2-м и 3-м знамениями. Поскольку последнее исцеление имело место в субботу, иудеи вступают в спор с Христом относительно дозволенности исцелений в субботу (Ин 5:10–47).

Четвёртым знамением, по Евангелию от Иоанна, было насыщение пяти тысяч человек (Ин 6:1–14), а 5-м – хождение по водам (Ин 6:15–21). Иисус Христос произносит проповедь о «хлебе жизни» (Ин 6:22–7:1), где прикровенно говорит о таинстве Евхаристии. После его слов о вкушении плоти от него отходят некоторые ученики, но 12 апостолов через апостола Петра исповедуют свою веру: «Ты имеешь глаголы вечной жизни, и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога Живаго» (Ин 6:68–69).

В Евангелии от Иоанна рассказывается о том, как Христос тайно пришёл в Иерусалим на праздник Кущей и открыто учил в храме, но никто не решился арестовать его (Ин 7:2–8:59). В византийской традиции текста после этого рассказа помещается перикопа о взятой в прелюбодеянии (Ин 7:53–8:11). Евангелист говорит, что фарисеи спорили с Христом о его словах: о том, что он есть свет миру, о том, кто его Отец, кто он, и о его связи с Авраамом (Ин 8:12–59). Когда же Христос сказал: «Истинно, истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь» (Ин 8:58), иудеи хотели побить его камнями, но он скрылся от них.

Шестым знамением является чудо исцеления слепорождённого, которое подтверждает, что Христос есть свет миру (Ин 9:1–7). Теперь фарисеи осуждают Христа за его дела. В ответ Христос начинает учить притчами, называя себя добрым пастырем и дверью овцам, чем вызывает ещё бо́льшую распрю среди иудеев (Ин 10:1–21). На праздник Обновления Иисус снова учил в храме, в притворе Соломоновом, говоря о своём единстве с Отцом (Ин 10:30). Иудеи же опять восприняли эти слова как богохульство. Усиление вражды заставило его уйти за Иордан (Ин 10:39–40).

Последним, 7-м, знамением становится воскрешение Лазаря в Вифании (Ин 11:1–46). После этого чуда фарисеи и первосвященники окончательно решают убить Христа, а первосвященник Каиафа невольно предсказывает его искупительную смерть (Ин 11:49–53).

За 6 дней до Пасхи Иисус приходит в Вифанию, где воскресил Лазаря, Мария помазывает ему ноги миром, что является символическим предсказанием смерти и погребения Христа (Ин 12:1–8). На следующий день он торжественно въезжает в Иерусалим (Ин 12:12–19). Следует рассказ о том, как глас с небес подтверждает его Богосыновство и предстоящую славу (Ин 12:28).

Накануне праздника Пасхи на Тайной вечере Иисус умывает ноги ученикам (Ин 13:1–20) и изобличает предателя Иуду Искариота, который поспешно уходит (Ин 13:21–30). В прощальной беседе с учениками (Ин 13:21–16:33) Христос говорит о своём прославлении, даёт «новую заповедь» любви (Ин 13:34), предсказывает отречение Петра, учит о Святом Духе и предупреждает о гонениях, выражая при этом уверенность в победе: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин 16:33). После этого он произносит молитву о прославлении Сына и об укреплении уверовавших (Ин 17:1–26). Далее повествование переходит к Страстям (Ин 18:1–19:42) и явлениям Воскресшего (Ин 20:1–21:23). Эпилогом служат слова написавшего Евангелие об истинности этого свидетельства о Христе (Ин 21:24–25).

Отношение к синоптической традиции

До середины 1970-х гг. большинство исследователей отрицали использование Иоанном текстов 3 других евангелистов. Наиболее аргументированно эта теория была представлена в работе П. Гарднер-Смита (Gardner-Smith. 1938). Однако в 1975 г. Ф. Нейринк выступил с докладом, в котором показал, что в 4-м Евангелии встречаются стихи, которые содержат не просто материал синоптиков, но явные признаки редакторского стиля одного из них (в частности, упоминание лежащих во гробе пелен в Лк 24:12, чего нет у других синоптиков, использовано в рассказе Ин 20:3–10 – Neirynck. 1977). Хотя сам Нейринк отстаивал знание Иоанном всех 3 синоптиков, его последователи склонялись к мысли об использовании в Евангелии от Иоанна только Евангелия от Марка или от Луки (Bauckham. 1998).

Ряд исследователей развивали теорию, основанную на признании приоритета Евангелия от Иоанна и, соответственно, возможной обратной зависимости синоптиков от него (Robinson. 1985; Berger. 1997). В частности, доказывается, что Евангелие от Луки содержит следы влияния 4-го Евангелия – например, указание в Лк 7:38, 44 о том, что грешница отирала ноги Иисуса своими волосами, заимствовано из Ин 11:2 и 12:3, а не наоборот (см.: Cribbs. 1970).

Есть также сложные теории, основанные на допущении множества редакций и комбинации теории литературной зависимости и влияния устного предания (Anderson. 2007).

Общий для всех 4 евангелистов материал сосредоточен в повествовании о Страстях (наиболее показательны пророчество о троекратном отречении Петра, пение петуха при его исполнении, ответ Христа на вопрос Пилата, надпись на Кресте, обнаружение пустой гробницы и пр.). C Евангелиями от Матфея и от Марка Евангелие от Иоанна объединяют рассказ о хождении по водам, об обличении предателя, поругании Христа и др. Больше всего параллелей у 4-го Евангелия с Евангелием от Луки (вопрос к Иоанну Предтече, не Христос ли он; упоминание того, как Пётр отсёк правое ухо рабу, упоминание первосвященника Анны, слова Пилата о невиновности Христа, пелены во гробе, при явлении после Воскресения Христос показывает ученикам руки и ноги, явления происходят в Иерусалиме, а не в Галилее и пр.).

Основные отличия Евангелия от Иоанна от синоптиков – рассказ о браке в Кане Галилейской, беседы с Никодимом и самаритянкой, рассказ о воскрешении Лазаря и др. При этом у Иоанна (кроме Ин 1:14) не говорится о Рождестве Христовом, об искушении в пустыне, о 12 апостолах (только малые списки учеников: Ин 1:35–51; 21:2), отсутствуют экзорцизмы, рассказы о Преображении, установлении Евхаристии и др. Самые заметные отличия – продолжительность общественного служения (у синоптиков – 1 год, тогда как у Иоанна упоминаются 3 Пасхи – Ин 2:13; 6:4; 11:55) и несколько посещений Иерусалима (Ин 2:13; 5:1; 7:10). Очищение храма происходит в начале служения (Ин 2­:13–14), а не при выходе на Страсти. Служение начинается не после ареста Предтечи, а раньше (Ин 3:22–24). Несколько противоречиво выглядят свидетельства евангелистов о дате Крестной смерти. В целом, в Евангелии от Иоанна меньше чудес, больше речей, акцент делается не на проповеди Царства, а на вечной жизни. Больше внимания уделяются служению Иисуса Христа в Иудее, чем в Галилее.

Трудность решения проблемы, возможно, связана с тем, что автор 4-го Евангелия мог использовать иные редакции канонических Евангелий или не имел перед глазами их текстов, цитируя по памяти. Некоторые учёные полагают, что вопрос об отношении Иоанна к синоптической традиции никогда не получит окончательного решения (Moody Smith. 1992).

Теории происхождения

В научной библеистике существует несколько основных теорий происхождения 4-го Евангелия.

Согласно 1-й теории, в основе Евангелия от Иоанна (включая речи и диалоги) лежит устное предание. Соответственно, сходства и различия с синоптическими Евангелиями объясняются разными вариантами передачи этого предания. Возможно, в 4-м Евангелии использован особый композиционный приём организации устных рассказов, известный по другим памятникам античной литературы, – «кольцевая» композиция.

Вторая теория, наиболее популярная в 20 в., основана на признании нескольких последовательных редакций Евангелия (Р. Браун, Р. Шнакенбург, Дж. Л. Мартин). Согласно этой теории, Евангелие от Иоанна является продуктом общины, к которой принадлежал или которую основал апостол Иоанн. Особенности 4-го Евангелия (в богословии, на литературном уровне и т. д.) связаны с тем, что в нём отражены внутренние и внешние конфликты, с которыми сталкивалась община (отлучение от синагоги, появление ересей гностиков, докетов и др.). Для сторонников теории множественных редакций одним из ключевых аргументов в построениях является глава 21. Смерть апостола Петра, намёк на которую содержится в этой главе, обычно рассматривается как самая ранняя дата при определении времени происхождения Евангелия от Иоанна.

Появление 3-й теории связано с развитием методов литературно-критического анализа. Она подразумевает существование некоего письменного источника, которым пользовался автор 4-го Евангелия (в этом случае автор, скорее всего, не был очевидцем описываемых событий). Среди множества гипотез наибольшую известность получила гипотеза о том, что в основе Евангелия от Иоанна лежит т. н. Евангелие знамений, которое не сохранилось в качестве отдельного памятника, но, вероятно, содержало рассказы о чудесах и знамениях, совершённых Иисусом (некоторые исследователи считают, что оно включало и повествование о Страстях). Хотя термин «Книга знамений» был введён для Ин 2–12 Ч. Х. Доддом (сторонником 1-й теории), к гипотетическому письменному источнику его применил Р. Бультман. Реконструировать оригинальный текст этого памятника попытался Р. Фортна. В отличие от Бультмана, который предполагал использование в 4-м Евангелии ещё какого-то гностического текста, содержащего откровения, Фортна отверг существование иных источников, помимо «Евангелия знамений», включающего рассказ о Страстях, и считал, что речи и диалоги написаны самим автором-редактором Евангелия от Иоанна. В англо-американской библеистике теория Фортны очень быстро стала популярной, тогда как в континентальной традиции была сразу же отвергнута. Тем не менее в немецкой библеистике появились аналогичные реконструкции Протоевангелия Иоанна, основанные на иных методах (Richter. 1977). Были также попытки отыскать протоисточник на основании анализа уникальных словоупотреблений в составе Евангелия от Иоанна (Freed, Freed. 1975).

Теория письменного протоисточника в целом обрела множество сторонников (см.: Nichol. 1972; обзор теорий см.: Van Belle. 1994). Например, аргументами против «Евангелия знамений» являются наличие в Евангелии от Иоанна выражений с двойным значением (Richard. 1985) и феномен параллелизма (Ellis. 1999).

Во 2-й половине 1990-х гг. реконструкция Р. Фортны получила неожиданную поддержку в результате применения методов компьютерной обработки (Felton. 2001). Были проведены стилометрические исследования (частоты употребления тех или иных форм глагола, связок «существительное +», предлогов, синтаксических конструкций и т. п.), которые подтвердили наличие в Евангелии от Иоанна по крайней мере 3 стилистически отличных друг от друга групп текстов (то, что называется «Евангелием знамений», некий «иной нарратив» и «длинные речи»).

В любом случае даже противники теории «Евангелия знамений» допускают существование небольшого письменного протоисточника повествований о чудесах (например, для Ин 2:1–11; 4:46–54) (см.: Barrett. 1978. P. 245–246).