Га́нслик Эдуа́рд (Эдуард Ханслик, Eduard Hanslick) (11.9.1825, Прага – 6.8.1904, Баден, близ Вены), австрийский музыковед, музыкальный критик, мемуарист.

Биография

Сын библиографа и музыканта Йозефа Адольфа Ганслика. Учился музыке у чешского композитора и пианиста В. Я. Томашека, затем изучал право в Пражском (курс философии слушал у Ф. Экснера, последователя Б. Больцано) и Венском университетах. Совмещал государственную службу с музыкально-критической деятельностью. С 1856 г. приват-доцент Венского университета, вёл курсы истории и эстетики музыки (с 1861 экстраординарный, с 1870 ординарный профессор). Выступал с публичными лекциями о музыке. Среди музыкальных сочинений – вокальный сборник «Песни юношеских лет» («Lieder aus der Jugendzeit»).

Музыкально-эстетический трактат

Наибольшую известность приобрела книга Э. Ганслика «О музыкально-прекрасном. Опыт пересмотра эстетики музыкального искусства» («Vom Musikalisch-Schönen. Ein Beitrag zur Revision der Ästhetik der Tonkunst», 1854). Возражая против сентиментальных толкований музыкального смысла, Ганслик согласился признать «те сильные ощущения, которые музыка пробуждает в нас, те сладкие и грустные настроения, в которые она нас, убаюкивая, погружает» и протестовал «только против ненаучного пользования этими фактами для постройки на них эстетического принципа» (Ганслик Э. 1895. С. 24). Отрицая мимесис («"Изображение чувств" не есть содержание музыки» – заголовок 2-й главы), Ганслик выдвинул тезис: «содержание музыки – движущиеся звуковые формы» (Ганслик Э. 1895. С. 67). «В музыке есть и смысл, и последовательность, но музыкальные; она есть язык, который мы понимаем, на котором мы говорим, но перевести который мы не в состоянии» (курсив переводчика; Ганслик Э. 1895. С. 71).

Отстаивая внутреннюю самоценность логического развёртывания формы в бестекстовой инструментальной музыке, Ганслик в то же время допускал её этическое и космически-универсальное осмысление в духе классической немецкой философии; в вопросах субъективного восприятия музыки он опирался на данные современной ему физиологии (Я. Э. Пуркине, Г. фон Гельмгольц). Он осознавал противоречивость книги, вызвавшей полемику (вал критики пришёлся на имеющиеся в тексте трактата сравнения музыки с арабесками и калейдоскопом), и впоследствии корректировал её концепцию; 10 прижизненных изданий существенно расходятся между собой.

Учитывая критические замечания, автор со временем отказался от метафизических основ своей эстетики. Как признавался сам Ганслик в автобиографии «Из моей жизни» («Aus meinem Leben», 1894), развивать далее идеи трактата он не стал, пресытившись философией и устав от абстракций. «Избавление и неисчерпаемое наслаждение принесла мне и с т о р и я музыки. [...] Что прекрасно в музыке? Разные эпохи, разные народы отвечали на этот вопрос весьма различно. Чем более углублялся я в изучение истории музыки, тем больше утрачивала весомость и ясность в моих глазах абстрактная эстетика музыки» (разрядка переводчика; цит. по: Музыкальная эстетика Германии XIX в. 1982. Т. 2. С. 286). Отводя упрёки в формализме, Ганслик писал: «Как научно отделить в музыке форму живую и форму пустую? Я имел в виду первую, мои противники утверждают, что вторую» (Музыкальная эстетика Германии XIX в. 1982. Т. 2. С. 286–287).

Распространение и критика гансликианства. Современные интерпретации

Э. Ганслика поддержал философ Р. фон Циммерман в рецензии на первое издание трактата, в числе оппонентов оказался друг юности Ганслика А. В. Амброс. В России идеи Ганслика отстаивал Г. А. Ларош (см. его перевод трактата и предисловие к нему), мысливший более последовательно исторически. В СССР эстетический формализм Ганслика подвергся осуждению по идеологическим причинам. Рациональные аргументы против гансликианства выдвинул Б. М. Теплов, отмечая, в частности, несостоятельность доктрины психологического атомизма, повлиявшей на концепцию Ганслика. А. В. Михайлов представил наследие Ганслика в контексте пражской интеллектуальной среды, австрийский социолог музыки К. Блаукопф – в контексте естественнонаучного эмпиризма в его чешско-австрийском преломлении. В более широком контексте истории музыкальной эстетики от истоков до современности (в частности, в русле идеи абсолютной музыки) трактат Ганслика рассматривает М. Бондс (США).

Вклад в изучение истории музыки

В исследовании «История концертной жизни в Вене» («Geschichte des Concertwesens in Wien», 1869) Э. Ганслик привлёк обширный документальный материал, в частности программы «академий» 2-й половины 18 – первой четверти 19 вв.; ввёл периодизацию: патриархальная эпоха (1750–1800; Й. Гайдн, В. А. Моцарт), сообщества дилетантов (1800–1830; Л. ван Бетховен, Ф. Шуберт), эпоха виртуозов (1830–1848; Ф. Лист, С. Тальберг), сообщества художников (1848–1868; музыкальный ренессанс). Источником музыкально-исторических сведений служит и его критическое наследие. Сотрудник газет Wiener Musikzeitung («Венская музыкальная газета», с 1846), Wiener Zeitung («Венская газета», с 1848), Die Presse («Пресса», с 1855), Neue Freie Presse («Новая вольная пресса», 1864–1904), Ганслик в многочисленных статьях отрицал романтическую программность, как она представлена в симфонических поэмах Ф. Листа, подвергал уничтожающей критике А. Брукнера, вместе с тем признавал художественную значительность произведений Г. Берлиоза; высоко оценивал музыку И. С. Баха, венских классиков, Р. Шумана, И. Брамса, с которым был дружен.

В газетной полемике 1860–1880-х гг. Ганслик возглавил партию «брамсианцев», боровшуюся против «вагнерианцев»; явление Р. Вагнера он, привыкший к иным ценностным критериям, не был в состоянии оценить адекватно. В его рецензиях сказывались инерция слуха, воспитанного на классике, ранней романтике и бидермайере, «упрощенная логика анализа и канон неписаных правил, предубеждений и стереотипов критической мысли» (Михайлов. 2009. С. 216). В труде «Современная опера: рецензии и исследования» («Die moderne Oper: Kritiken und Studien», 1875–1900) Ганслик высказал сомнение в жизнеспособности оперного театра в будущем.

В суждениях о русской музыке Ганслик был крайне субъективен; как писал Г. А. Ларош, он по недоразумению причислял П. И. Чайковского к ненавистному ему листовскому направлению. Жалуясь, что «на скрипке уже не играют, скрипку теребят, обдирают, ошпаривают», Ганслик транслировал настроения венской публики, демонстративно шумевшей на мировой премьере Скрипичного концерта Чайковского (1881) [см.: Сапонов М. Отзвуки одного венского скандала. К изучению биографии П. И. Чайковского // Splayn. С. 182].