Ненаси́льственное несотру́дничество, движение несотрудничества (хинди असहयोग आन्दोलन, англ. the Non-Cooperation movement), политическая кампания, проводившаяся в Индии под руководством М. К. Ганди в начале 1920-х гг. В этот период в ходе борьбы за независимость главная революционная партия страны – Индийский национальный конгресс (ИНК) – призвала население к отказу от сотрудничества с колониальными властями с целью ослабления их позиций.

Предыстория движения и возникновение термина 

Предыстория несотрудничества восходит к движению свадеши – бойкотированию европейских товаров ради развития собственного производства, которое началось в 1905 г. В программной революционной брошюре «Хинд сварадж» («Индийское самоуправление», 1909) Ганди отмечал: «Англичане не захватили Индию; мы отдали её им. Они находятся в Индии не благодаря своей силе, а потому что мы удерживаем их... Кто помогал служащим Компании? Кто соблазнился видом их серебра? Кто покупал их товары? История показывает, что мы делали всё это» (Gandhi. 1963. Vol. 10. P. 22). Ганди был убеждён, что правительство хитростью удерживает свою власть, используя всевозможные, не только силовые и экономические, рычаги давления: «Я твёрдо уверен, что любое правительство скрывает свою грубую силу и удерживает свою власть над людьми посредством гражданских и уголовных судов, поскольку это дешевле, проще и благовидней для правителя, ведь вместо того, чтобы контролировать людей с помощью неприкрытой силы, они сами, заманенные в рабство судами и прочим, подчиняются ему добровольно» (Gandhi. 1965. Vol. 18. P. 6).

Поэтому одно лишь экономическое несотрудничество (свадеши) с британскими властями оказалось малоэффективным. Впервые вопрос о необходимости всестороннего бойкота колониальных учреждений был поднят на мусульманском митинге в Дели 23 ноября 1919 г. (Gandhi. 1965. Vol. 16. P. 318). Тогда маулана Хасрат Мохани (1875–1951) заявил, что одного бойкота зарубежной одежды недостаточно и нужны более действенные меры, чтобы быстро повлиять на британцев. В работе «Автобиография» Ганди вспоминает, что в ответ на это выступление стал подыскивать подходящее название для новой кампании на хинди или урду, но ему пришло на ум английское выражение «non-co-operation» (несотрудничество). Он не задумывался тогда о подробностях содержания этого термина, а просто сказал: «Мусульмане приняли очень важное решение… Мы не обязаны сохранять правительственные титулы и почести, или оставаться на правительственной службе. Если бы правительство предало нас в таком важном деле, как Халифат, нам бы не оставалось ничего другого, как только не сотрудничать. Поэтому мы вправе не сотрудничать с правительством в случае предательства» (Gandhi. 1970. Vol. 39. P. 384). Кампания несотрудничества совпала по времени с подъёмом халифатского движения. Тогда индийские мусульмане выступали за сохранение за турецким султаном титула халифа, главы всех мусульман, и проявляли солидарность с Османской империей после её поражения в Первой мировой войне. Многие политики-индуисты поддержали их. Это был период максимального сближения индусов и мусульман в борьбе с колониальным правлением.

Для ослабления революционных настроений в стране англичане приняли Закон об управлении Индией (реформа Монтегю – Челмсфорда), по которому индийцам открывался доступ на некоторые должности в колониальной администрации. В ответ ИНК на сессии в Амритсаре в декабре того же года принял резолюцию о бойкоте выборов в центральный и провинциальные законодательные органы.

В июне 1920 г. состоялись неудачные переговоры Ганди с вице-королём по халифатскому вопросу. Вскоре после этого он, Шаукат Али и А. К. Азад приняли резолюцию о несотрудничестве с властями.

Датой начала кампании было назначено 1 августа 1920 г.

Программа движения. Несотрудничество как общественно-политическое понятие

Почти за месяц до назначенной даты Ганди опубликовал в газете «Навадживан» программу движения. Он предлагал для начала:

«1. Не брать новых кредитов.

2. Не регистрировать своё имя при наборе на военную или гражданскую службу» (Gandhi. 1965. Vol. 18. P. 4).

Далее он выразил надежду, что с 1 августа:

«1. Титулы и почётные должности будут отвергнуты.

2. Начнётся бойкот легислатур.

3. Родители заберут своих детей из государственных школ.

4. Адвокаты оставят свои должности и начнут помогать людям разрешать их гражданские споры в частном порядке.

5. Приглашения на государственную службу, в партии и т. п. будут вежливо отклоняться, и несотрудничество будет единственной причиной для этого» (Gandhi. 1965. Vol. 18. P. 5).

Также индийцам рекомендовали не голосовать за соотечественников, баллотирующихся, вопреки призыву партии, в законодательные советы, не посещать правительственные приёмы и официальные церемонии.

31 июля была опубликована совместная телеграмма Ганди и Ш. Али, где сказано: «Мы верим, что успех нашего правого дела несомненен, если мы проявим огромное самоограничение и в достаточной мере продемонстрируем самопожертвование. Если мы прекратим помогать правительству и принимать от него помощь, мы должны быть способны поддерживать порядок в стране» (Gandhi. 1965. Vol. 18. P. 98). Чтобы не допустить беспорядков, лидеры движения призвали избегать конфликтов с властями, не давать поводов для внезапных возмущений, а также подчиняться всем правительственным законам и предписаниям.

На следующий день (1 августа) был назначен хартал – жителям страны рекомендовали отказаться от деловой активности и посвятить себя духовным занятиям. Предполагалось закрытие магазинов, соблюдение поста и вознесение молитв в мечетях и храмах. В этот день умер видный лидер борьбы за независимость – Б. Г. Тилак, что вызвало волну политических демонстраций в стране.

4–9 сентября 1920 г. проходила чрезвычайная сессия ИНК в Калькутте, где была принята программа несотрудничества с правительством, предложенная Ганди. Помимо вышеперечисленных пунктов она включала отказ от покупки европейских товаров и развитие собственного производства (прежде всего ручного ткачества и прядения). Целью всех этих мероприятий провозглашалась независимость страны – сварадж. Решения этой сессии ИНК были ратифицированы на регулярной сессии партии в Нагпуре в декабре 1920 г. Там же была принята резолюция о достижении независимости в течение одного года.

Необходимость бойкота государственных образовательных учреждений Ганди объяснял тем, что «они в основном выпускают клерков и государственных служащих» (Gandhi. 1965. Vol. 18. P. 168). С началом движения стали открываться национальные учебные заведения. Широкое распространение получило домашнее ткачество и прядение. В движение были вовлечены большие крестьянские массы, которые понимали его как борьбу с феодализмом. Часто они превратно толковали программу Конгресса, что приводило к беспорядкам. Среди участников движения были и проповедники, аскеты, духовные учителя, монахи, что придавало ему религиозную окраску и делало понятным простому народу (Юрлов. 2010. С. 107).

Важной частью движения стал отказ от почётных титулов и наград, полученных индийцами от британских властей. Годом ранее, 29 мая 1919 г., Р. Тагор сообщил в письме вице-королю Индии лорду Челмсфорду об отказе от пожалованного ему в 1915 г. английским королём за литературные заслуги титула баронета. Этим он выразил своё негодование по поводу расстрела британскими военными мирной демонстрации в г. Амритсар 13 апреля 1919 г. Он писал: «Пришло время, когда знаки почестей становятся знаками стыда, бесстыдно сверкая среди всеобщего унижения» (цит. по: Крипалани. 1983. С. 174). Однако вице-король не освободил писателя от титула, и в официальных бумагах, а также в англоязычной прессе он продолжал именоваться сэром Рабиндранатом Тагором.

Аналогично высказывался Ганди позднее: «Обладатели титулов должны без колебаний отказаться от них сейчас же, т. к. они стали знаком бесчестия» (Gandhi. 1965. Vol. 18. P. 169). Он отказался от медалей, полученных за гуманитарную работу в Южной Африке, а также за службу в санитарном отряде в ходе зулусской и англо-бурской войн. Свои мотивы он изложил в письме вице-королю от 1 августа 1920 г. (опубликовано в газете Young India под заголовком «Отказ от наград», 4 августа 1920 г.).

В качестве крайней меры давления на правительство предполагался отказ от уплаты налогов (Gandhi. 1965. Vol. 18. P. 261). Но это подразумевало нарушение закона, что выходило за рамки идеологии движения. Также предполагалось, что соблюдение всех предыдущих пунктов должно подготовить общество к этой крайней мере. По мысли Ганди, когда индийцы избавятся от майи (иллюзии) правительственных школ, судов и законодательных собраний, когда они будут готовы к самоуправлению, лишь тогда можно будет просить государственных служащих покинуть свои посты, а налогоплательщиков – прекратить платить налоги (Gandhi. 1965. Vol. 18. P. 272).

Заметным событием стал бойкот торжественных мероприятий, связанных с визитом в Индию наследника британской короны в ноябре 1921 г. А. В. Горев писал: «Калькутта, Аллахабад – везде, куда бы ни привозили принца Уэльского, города словно вымирали. Вместо демонстрации своей лояльности к британской короне и благодарности за дарованные индийцам реформы – на что рассчитывал Лондон, организуя визит кронпринца, – получился, мягко говоря, конфуз. От былого, воспитанного десятилетиями боготворения королевской семьи не осталось и следа» (Горев. 1984. С. 107–108).

К зиме 1922 г. движение начало ослабевать – многие лидеры Конгресса были в заключении, в партии стали появляться полицейские агенты и провокаторы. 1 февраля Ганди обратился к вице-королю Редингу с требованиями освобождения заключённых – участников движения (при условии, что они осуждены за ненасильственные действия), свободы слова, собраний и прессы. Движение готовилось перейти в более острую фазу, но вскоре произошёл инцидент, заставивший Ганди приостановить кампанию. В деревне Чаури-Чаура участники мирного митинга подверглись обстрелу полиции и в ответ подожгли полицейский участок. Он понял, что народ не готов к ненасильственной борьбе и призвал прекратить протесты.

Вскоре он был арестован. На суде он заявил: «Ненасилие подразумевает добровольное подчинение наказанию за несотрудничество со злом. Поэтому я нахожусь здесь, чтобы навлечь на себя самое тяжкое наказание и с радостью подчиниться ему» (цит. по: Горев. 1984. С. 118). И посоветовал судьям уйти в отставку, если они понимают, что он невиновен, или наказать его, если они убеждены, что его действия вредят общему благу. Ганди приговорили к шести годам заключения. После его досрочного освобождения в 1924 г. и переговоров с лидерами свараджистов Ч. Дасом и М. Неру было принято решение о прекращении движения несотрудничества.

Критика движения

Противоположной несотрудничеству тактики придерживались члены партии свараджистов (от санскр. स्व – свой, राज – правление, т. е. самоуправление), образовавшейся внутри Конгресса в 1923 г. Они также боролись против британского правления, однако считали нужным не бойкотировать колониальные учреждения, а, напротив, занять как можно больше мест в органах власти, чтобы влиять на их работу изнутри. Ганди называл подобную тактику «несотрудничеством наполовину» (Gandhi. 1965. Vol. 18. P. 168).

Среди крупных политиков противником несотрудничества был лидер Мусульманской лиги М. А. Джинна. Он покинул в знак протеста ИНК в 1920 г. Не приняли программу Ганди и некоторые умеренные либералы: «Они не хотели быть втянутыми в прямые действия, разрушать устои мира, с которыми они свыклись, и желали бы только "совершенствовать" его добродетельной активностью совместно и в сотрудничестве с англичанами и со всеми благоразумными мира сего» (Горев. 1984. С. 91).

Весной 1921 г. с критикой движения выступил Р. Тагор. Он предупреждал, что дистанцирование от достижений мировой мысли и культуры наносит вред образованию, и не рекомендовал студентам оставлять свои учебные заведения. Он уточнял: «Я верю в настоящую встречу Востока и Запада. Любовь – это высшая истина души. Мы должны делать всё, что можем, не для того, чтобы оскорбить эту истину, а для того, чтобы сохранить её знамя вопреки всем препятствиям. Идея несотрудничества неоправданно попирает эту истину. Это не огонь нашего очага, это пламя, которое сжигает наш очаг и дом» (Gandhi. 1966. Vol. 20. Р. 540). Ганди ответил ему в статье «Тревога Поэта»: «Не стоит Поэту бояться, что несотрудничество предполагает возведение китайской стены между Индией и Западом. Напротив, несотрудничество мостит дорогу к настоящему, честному и добровольному сотрудничеству, основанному на взаимном уважении и доверии. Нынешняя борьба ведётся против принудительного сотрудничества, против односторонней комбинации, против вооружённого навязывания современных методов эксплуатации, замаскированных под именем цивилизации» (Gandhi. 1966. Vol. 20. Р. 162). По поводу опасений Тагора, что изоляция от Запада приведёт к оскудению образования, Ганди уточняет, что оно свелось в то время к изучению английского языка ради карьеры на государственной службе и выгодного замужества для девушек. Он поясняет, что не выступает за полное прекращение межкультурных контактов: «Я не хочу, чтобы мой дом был ограждён со всех сторон стеной, а его окна были наглухо закрыты. Я хочу, чтобы ветры культур всех стран свободно, насколько это возможно, проникали в окна моего дома. Но я не хочу, чтобы они дули так сильно, чтобы сбить меня с ног» (цит. по: Юрлов. 2010. С. 104).

Несотрудничество как нравственное понятие

Ганди нередко обращается к идее несотрудничества вне общественно-политического контекста, когда рассуждает на этические и духовные темы. В этом случае он говорит о необходимости для нравственно зрелой личности отказаться от сотрудничества или даже от общения с теми, кто, по убеждению человека, выступает на стороне сил зла. В основе несотрудничества, как и любой общественно-политической кампании, инициированной Ганди, лежали нравственные идеи, составляющие суть его главного учения – сатьяграхи. Борясь с несправедливостью, человек должен проявлять лучшие душевные качества, помогая оппоненту понять свою неправоту и вырасти нравственно. По словам Ганди, «Государство представляет собой организацию по большей части коварную, безбожную, лживую…» (Gandhi. 1965. Vol. 18. Р. 222). «Поэтому, – продолжает он, – мы должны встретить его коварство простотой и открытостью, безбожие – набожностью, лживость – правдивостью» (Gandhi. 1965. Vol. 18. Р. 222).

Несотрудничество, поскольку оно не предполагает ненависти к оппоненту, требует уважения к иным убеждениям. «И пока мы не будем способны развить в себе дух взаимной терпимости к диаметрально противоположным взглядам, несотрудничество невозможно», – говорил Ганди (Gandhi. 1965. Vol. 18. Р. 246). Он пытался вывести идею несотрудничества за рамки конкретной политической кампании и рассматривал его как нравственный долг любого человека, сталкивающегося с несправедливостью власти. Мыслитель призывал: «…несотрудничество должно перестать быть стратегией или экспериментом и скорее должно превратиться в дхарму. Иными словами, для людей или индивидов продолжение мирного несотрудничества должно стать обязательством, где бы политика правительства ни была опасна» (Gandhi. 1967. Vol. 25. P. 344–345).

Накануне начала движения Ганди подчёркивал, что для его успеха нужны два условия: свобода от насилия и дух самопожертвования (Gandhi. 1965. Vol. 18. P. 96). Последнее он понимал не только как готовность сесть в тюрьму или отдать жизнь за убеждения, но и как отказ от изысканных нарядов ради простой домотканной одежды (Gandhi. 1965. Vol. 18. P. 108). Он подчёркивает, что освободительная борьба, основанная на соблюдении нравственных правил, это не только условие достижения страной независимости, но и пример для всего мира. По его словам, «обучение применению оружия в наши дни не стоит и обсуждать. Я делаю шаг дальше и верю, что миссия Индии в мире лучше. В её силах показать, что она может добиться своей цели исключительно самопожертвованием, т. е. самоочищением. Это может быть сделано лишь несотрудничеством» (Gandhi. 1965. Vol. 18. Р. 272).

Возглавляя движение несотрудничества, Ганди придерживался тех же правил, которыми руководствовался в других антиправительственных кампаниях. Открыто и честно он предупреждал политических оппонентов обо всех готовящихся акциях. Выдвигал требования и оговаривал, что произойдёт в случае их неудовлетворения. Как и некоторые другие свои политические акции, Ганди приостановил несотрудничество, видя, что народ не готов к сатьяграхе и борьба начала приобретать насильственный характер. Этим он показывал, что чистота средств и методов важнее достижения цели. При этом несотрудничество отличается от некоторых других его кампаний тем, что оно не предполагало нарушения законов (исключая пункт о неуплате налогов, который рассматривался как крайняя мера). В других антиколониальных выступлениях, как более ранних (сатьяграха в Южной Африке), так и более поздних («Соляной поход»), Ганди призывал нарушать законы, если они противоречили нравственному чувству.

Ганди как мыслитель сформировался на стыке различных культурных влияний, поэтому в его мировоззрении соседствуют традиционные и современные идеи и ценности. Так, он отходит от принятой в традиционных обществах сакрализации кровного родства и говорит о необходимости разрывать отношения с родственниками, если этого требуют нравственные убеждения человека. Он находит примеры такого морального выбора в индийской истории, мифологии и литературе. По его словам, «индуистская религиозная традиция… служит явным доказательством долга несотрудничества. Прахлада разорвал связь со своим отцом, Мирабаи – с мужем, Бибхишан – со своим жестоким братом» (Gandhi. 1965. Vol. 18. P. 116). То же он говорит о Христе: «Он не побоялся внести раскол в семьи ради моральных принципов и сам в полном одиночестве противостоял могуществу Римской империи» (Gandhi. 1965. Vol. 18. Р. 126).

Интерпретируя текст поэмы «Бхагавадгита», Ганди называет её «проповедью несотрудничества между силами тьмы и света» (Gandhi. 1965. Vol. 18. P. 115). В основе сюжета – битва двух родственных кланов – пандавов и кауравов. Перед началом сражения главный герой – Арджуна – проявляет нерешительность, видя в стане противника множество своих родственников. На необходимости вступить в бой настаивает колесничий героя, оказавшийся воплощением бога Кришны. Ганди объясняет, что Арджуна, несмотря на хорошие отношения со своим наставником Дроначарьей и двоюродным дедом Бхишмой, должен быть готов убить обоих как присоединившихся к стороне зла (Gandhi. 1969. Vol. 32. P. 103). На первый взгляд, такой призыв противоречит ненасильственной сути учения Ганди. Однако индийский мыслитель понимал «Бхагавадгиту» аллегорически – как битву сил добра и зла в человеке, олицетворяемых двумя враждующими кланами. Все герои поэмы для него символичны: Арджуна олицетворяет мятущийся человеческий разум, а Кришна – Атман (т. е. духовную суть всякого существа, тождественную Богу). Подобно тому как Арджуна подчинился своему учителю Кришне и принял бой, нужно подчинить свой разум божественному голосу внутри и решительно выступить против родственников или учителей, если они поддерживают зло.

Ганди воплотил эту идею в собственной жизни, разорвав отношения со старшим сыном из-за его аморального поведения. В отличие от трёх других его сыновей, Харилал Ганди не принимал участия в общественно-политической работе отца, у него были проблемы с алкоголем, и он несколько раз менял религию, чего не одобрял его отец.

Тема несотрудничества в культуре

Проблемы взаимоотношений Ганди с сыном подробно разобраны в фильме «Мой отец Ганди» (режиссёр Ф. А. Кхан, 2007). События движения несотрудничества также отражены в фильме «Ганди» (режиссёр Р. Аттенборо, 1982). В спектакле «Пророк и Поэт» [В. Падаки, Бангалор литтл тиэтр (англ. Bangalore Little Theatre, BLT), 2009] представлена дискуссия Ганди и Тагора по различным вопросам, в том числе о путях освобождения Индии.