Феноменологи́ческая социоло́гия, одно из ведущих теоретических направлений в западной социологии середины – 2-й половины 20 в. Наряду с символическим интеракционизмом, представляет версию т. н. понимающей социологии (или интерпретативной социологии). Нередко употребляется также близкий по значению, но дисциплинарно менее определённый термин «социальная феноменология».

Становление и формирование концептуального базиса феноменологической социологии обычно связывается с именем А. Шюца, приспособившего к решению задач социальной науки ряд идей философской феноменологии Э. Гуссерля [понятия «естественной установки», интерсубъективности, «жизненного мира» (Lebenswelt), принцип «эпохе» и др.]. При построении своей версии социальной феноменологии Шюц также опирался на ряд идей американского прагматизма – прежде всего У. Джеймса (предложив, например, идею т. н. «множественных реальностей») и Дж. Г. Мида, а также философии «длительности» (la durée) А. Бергсона, философской антропологии М. Шелера. Основополагающая тема «смысла» и «осмысленности» как ключевых характеристик человеческих поступков вырастает в теории Шюца из трактовки концепции социального действия М. Вебера.

Социальная реальность, по Шюцу, есть «совокупность объектов и событий внутри социокультурного мира как опыта обыденного сознания людей, живущих своей повседневной жизнью среди себе подобных и связанных с ними разнообразными отношениями интеракции» (Шюц. 1994. С. 485). Эту реальность конституируют «интерсубъективно разделяемые» знания, помогающие индивидам ориентироваться в социальном и природном окружении, обеспечивающие необходимый и достаточный «для всех практических целей» уровень понимания между участниками взаимодействий, делающие их поступки принципиально предсказуемыми, а воспроизводство социального порядка, предполагающего согласованность человеческого поведения, возможным.

Хотя данные знания и являются потенциально «общими», имеют социальное происхождение и разделяются с «другими», они вместе с тем распределены в обществе неравномерно, зависят от конкретной биографической ситуации индивида и варьируются по степени «анонимности». Большинство подобных знаний воспринимаются людьми как «само собой разумеющиеся» и «несомненные», пребывая отчасти в «архивированном» виде и/или в качестве принимаемых на веру истин здравого смысла; они носят по преимуществу практический и рутинный характер, т. е. содержат практически полезные сведения о шаблонных моделях, образцах и рецептах действий, ожидаемых в типовых социальных ситуациях от индивидов как носителей типовых социальных ролей.

Основной задачей феноменологической социологии, с точки зрения Шюца, оказывается выявление и описание механизмов смыслового конституирования социальной жизни в её рутинно-типических и упорядоченных формах, в том числе т. н. «идеализаций» или универсальных субъективных предпосылок обыденного сознания, обеспечивающих связность социального опыта и его темпоральную организацию [например, идеализации «взаимности перспектив» («взаимозаменяемости точек зрения» и «совпадения систем релевантности»), идеализации «и так далее» и «я могу это снова», благодаря которым оказывается принципиально возможной интеракция с Другими (людьми), а также трансляция во времени – из прошлого в настоящее, из прошлого и настоящего в будущее работающих когнитивных схем, используемых индивидами для решения «типизированных» практических задач при контакте с «объектами» социального и природного миров].Питер Бергер.Питер Бергер.

Социологическое переоткрытие повседневности, осуществлённое Шюцем, стало стартовой концептуальной рамкой для разработок многих учёных, пытавшихся исследовать закономерности «социального микромира». Широкую известность приобрёл проект феноменологической социологии знания, предложенный П. Бергером и Т. Лукманом в их совместном труде «Социальное конструирование реальности» (The Social Construction of Reality, 1966, русский перевод 1995) – книге, ставшей программной для конструктивизма как особой междисциплинарной теоретической перспективы гуманитарных и общественных наук. Томас Лукман. Томас Лукман. В ней предпринята попытка снятия фундаментального противоречия между «субъективистскими» и «объективистскими» моделями объяснения в социологии [т. н. оппозиция «действие (агент) – структура (институты)»].

Отталкиваясь от позиции методологического индивидуализма, т. е. признавая любые формы социальной организации в конечном счёте лишь продуктами взаимодействия людей, Бергер и Лукман в то же время утверждают, что интерсубъективный процесс конструирования общества в человеческих поступках сопровождается их «хабитуализацией» (опривычиванием), рутинизацией и неизбежно оборачивается «экстернализацией» и реификацией (овеществлением) социальных структур, институтов, ролей. Подобным образом аналитически объясняется перевоплощение общества как производного от коллективной человеческой активности феномена во внешнюю, «объективную», «квазиприродную» действительность, навязываемую индивидам в её принудительной фактичности.

Поддержание существования сконструированной таким образом социальной реальности во времени требует легитимации её «символического универсума» (совокупности доминирующих ценностей и ценностных ориентаций, культурных образцов, верований, «матрицы» смыслов и значений деятельности) через посредство разнообразных техник субъективного усвоения и освоения индивидами социальных влияний (интериоризация или интернализация, социализация).

В результате выстраивается трёхчастная «диалектическая» схема:

1) общество как человеческое порождение; люди как субъекты – создатели – «творцы» общественных отношений;

2) общество как «объективная» действительность (экстернализация);

3) человек как социальный продукт и объект общественных отношений (интернализация).

Альтернативная шюцевской программа социальной феноменологии развёрнута в трудах А. М. Гурвича. Теоретические установки, оформившиеся в феноменологической социологии, получили дальнейшее развитие в рамках различных исследовательских течений в социологии 2-й половины 20 в., главным образом в США [в том числе в этнометодологии Г. Гарфинкеля; «когнитивной социологии» А. Сикурела; многочисленных вариантах «качественной методологии»; конверсационном анализе (Х. Сакс, Э. Щеглофф)]; и т. д.