Есте́ственная устано́вка (нем. natürliche Einstellung), термин, введённый Э. Гуссерлем в его работе «Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии» (1913), для обозначения отношения к миру, при котором свойства и функции предметов и процессов, а также мысли, чувства и поведение других людей непосредственно принимаются как существующие в пространственно-временной определённости независимо от видов и способов формирования их значения и их предшествующей интерпретации. Сначала Гуссерль выделяет естественную установку, характеризуемую им также как «наивную», по контрасту с феноменологической, а затем это понятие приобретает самостоятельное значение как фиксация общего для всех мира. В естественной установке невозможно выявить существенные черты самой естественной установки, однако при её исследовании возникает опасность внесения в предмет исследования определённых черт философской рефлексии.

В «Логических исследованиях» (1901) Гуссерль характеризует феноменологическую установку как противоестественную (widernatürlich), но не выделяет естественную установку вообще. В лекциях 1907 г. он употребляет словосочетания «естественный образ мыслей» (Denkhaltung), а также «естественное умонастроение» (Geisteshaltung), «естественное познание», противопоставляя естественный образ мыслей философскому и т. д. Во введении к «Идеям I» противопоставление феноменологической и естественной установок закрепляется терминологически и возникает задача обобщенного описания последней: «Я сознаю мир, бесконечно простирающийся в пространстве, бесконечно становящийся и ставший во времени. […] благодаря различным способам чувственного восприятия, телесные вещи […] просто существуют для меня здесь, […] обращаю ли я на них особое внимание [… ] или же нет» (Ideen I, § 27).

В описание естественной установки здесь входят такие «неестественные» элементы, как Я, бесконечное пространство и время. Иначе описывает «естественное понятие о мире» Р. Авенариус, несомненно оказавший влияние на Гуссерля в этом контексте: я нахожу себя со своими мыслями и чувствами в некотором окружении, или среде, саму окружающую среду с её взаимосвязанными частями и других людей с их высказываниями, которые также по большей части относятся к окружающей среде. У Авенариуса («Человеческое понятие о мире», 1891) естественное понимание мира не включает в себя ни бесконечность, ни Я, противопоставляемое всему тому, что осознается. Своё Я, как и чужое, – это элементы среды, но не привилегированная точка наблюдателя. Тем не менее общим в понимании естественного отношения к миру является включение других людей в окружающую среду наряду с животными и неодушевленным предметами и процессами: «Также и живые существа, например люди, тоже существуют для меня здесь непосредственно, – я поднимаю глаза, вижу их, слышу их приближение, я беру их за руку, разговаривая с ними, я непосредственно понимаю, что они представляют и думают, какие чувства в их душе, чего они желают или волят. И они тоже наличествуют в моём поле созерцания как [виды] действительности, даже если я не обращаю на них внимания» (Ideen I, § 27).

Таким образом, существенной чертой естественной установки является наличие, или наличествование, предметов и людей в пространственно-временном мире. Так называемый «генеральный тезис» естественной установки состоит в том, что мир не просто осознаётся, но признаётся как действительный мир. Естественная установка является для Гуссерля не только предметом описания как такового, но также первой областью применения принципа беспредпосылочности: она должна быть «чистым описанием», предшествующим любой «теории».

По Гуссерлю установка на идеальные предметы, например на мир чисел, существенно отличается от естественной установки: мир чисел существует для меня только тогда, когда я принимаю особую установку, но естественный мир всегда здесь, пока я жив, и это означает оставаться в естественной установке.

При таком различии естественного мира и мира чисел возникает ряд проблем. Во-первых, неадекватность самого термина: естественный мир, который всегда здесь, не требует никакой установки. Мы принимаем окружающие нас предметы в их само собой разумеющемся существовании, а это означает как раз отсутствие какой-либо установки. Во-вторых, наивность, отсутствие рефлексии на способ существования имеет место также и в отношении чисел, и здесь нет различия между отношением к животным и людям, с одной стороны, и к числам – с другой. Кроме того, Гуссерль относит к естественной установке и естествознание, которое «в своих основаниях наивно». Отсюда возникает вопрос о различии в степени наивности математики и естествознания. Все эти различия укладываются в платоновскую иерархию: докса, относительное знание «фисиологов», математика, философия.

В дальнейшем развитии феноменологической философии понятие естественной установки претерпевает определённые трансформации. У М. Хайдеггера в работе «Бытие и время» противоположность естественной установки (естественного мира) и установки феноменологической как проблемы внутри сферы познания заменяется противоположностью повседневного (das Man) и собственного существования. Попытка описать повседневность «изнутри» как беспредпосылочный исток и источник аналитики человеческого бытия основывается на новой концепции пространства и мира.

Основополагающим понятие естественной установки является в феноменологической социологии А. Щюца, для которого повседневная жизнь и здравый смысл – это элементы верховной реальности среди множества других реальностей. Чтобы придать повседневности вид установки, Щюц полагает возможным говорить об эпохе естественной установки, которое заключает в скобки не предметы мира, но сомнение относительно их существования.