Лу́кман То́мас (Thomas Luckmann) (14.10.1927, Есенице, Югославия, ныне Словения – 10.5.2016, Австрия), немецкий социолог, ученик и последователь А. Шюца, представитель феноменологической социологии, социологии повседневности, социологии религии, социологии морали, социологии языка и литературы. После 2-й мировой войны эмигрировал в Австрию, а в 1951 г. – в США. Учился в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке (1951–1953), где в 1953 г. ему присвоили степень магистра, а в 1956 г. – доктора философии. Затем преподавал в Хобартском колледже, в Новой школе социальных исследований, в университетах Нью-Йорка и Фрайбурга, возглавлял кафедру социологии во Франкфурте-на-Майне. С 1970 г. профессор социологии в Констанце (Германия), с 1994 г. почётный профессор.

Испытал влияние Э. Гуссерля, М. Вебера, Э. Дюркгейма, Дж. Г. Мида, А. Гурвича. После смерти Шюца реализовал проект его книги «Структуры жизненного мира» («The Structures of the Life-World», 1973), предлагающей систематическое описание элементарных структур жизненного мира, лежащих в основе социального опыта, языка и социальной деятельности. Подобно Гуссерлю и Щюцу, Лукман видел философское обоснование социальных наук и возможность выхода из переживаемого современной наукой кризиса в «феноменологии жизненного мира». По замыслу Лумана, «феноменология жизненного мира» должна была стать «универсальной наукой», «матрицей» всех социальных наук, способной дать с помощью «метаязыка» описание универсальных структур жизненного мира, чтобы человек и его жизненный мир заняли соответствующее им в научной космологии место, утраченное со времён Галилея.

В 1966 г. выходит совместная работа Лукмана и П. Бергера «Социальное конструирование реальности» («The Social Construction of Reality»), в котором разрабатывается феноменологическая версия социологии знания. Эта версия противопоставляется авторами всей предшествующей социологии знания, предметом которой было теоретическое знание. Последнее, по мнению авторов, не только не исчерпывает всего запаса знания, существующего в обществе, но и играет далеко не главную роль в жизни большинства людей, поэтому ядром социологии знания должно быть обыденное, дотеоретическое знание, которым человек оперирует в своей повседневной жизни. Теория Бергера и Лукмана связана с анализом «социального конструирования реальности», её предметом являются процессы и механизмы, с помощью которых происходит возникновение, функционирование и распространение знания в обществе. Бергер и Лукман руководствуются двумя главными принципами: во-первых, социальные факты следует рассматривать как «вещи»; во-вторых, объектом познания как исторической, так и социологической науки является комплекс субъективных значений действий. Отсюда следует, что общество в его целостности включает 2 момента: общество как объективная фактичность («объективная реальность») и общество как совокупность субъективных значений деятельности («субъективная реальность»). Общество, определяемое как непрерывный диалектический процесс, содержит 3 основных элемента: «экстернализацию» (проявление себя человеком в деятельности), «объективацию» (процесс, в результате которого продукты человеческой деятельности и институты приобретают характер объективности) и «интернализацию» (процесс перевода объективированного социального мира в сознание в ходе социализации). «Общество как объективная реальность» отождествляется здесь с экстернализацией и объективацией, а «общество как субъективная реальность» – с интернализацией.

Лукман – автор концепции «невидимой религии» (1963), один из представителей «старой парадигмы» секуляризации, исследователь «новых форм» современного религиозного сознания.

Основная работа Лукмана по социологии религии – «Проблема религии в современном обществе» – вышла в 1963 г. на немецком языке, а в 1967 г. – на английском под названием «Невидимая религия» («Invisible Religion: The Problem of Religion in Modern Society»). Исходным пунктом его рассуждений выступает утверждение о том, что социология религии – важнейшая часть социологии вообще и что вопрос о положении человека в современном мире тесно связан с вопросом о его «символическом универсуме», т. е. религией. В различных социографических исследованиях религия и религиозные институты стали синонимами, а церковь – главным предметом их внимания. При этом секуляризация понимается как сокращающееся влияние церквей, играющих роль «островков религии в море секуляризма». Лукман с этим не согласен: он считает, что посещение церквей никоим образом не может служить исчерпывающим показателем религиозности, т. к. наряду с упадком «церковно-ориентированной религии» может сохраняться и даже возрастать «внецерковная религиозность». Для того чтобы понять, как институциональная религия соотносится с другими формами религии, необходимо дать общее определение религии. Религия, по мнению Лукмана, – «институционализация символических универсумов, представляющих собой социально объективированные системы значений, которые соотносятся, с одной стороны, с миром повседневной жизни, а с другой – указывает на тот мир, опыт которого трансцендирует повседневную жизнь» (Luckmann. 1967. P. 43). Центральным понятием его концепции религии является «трансцендирование» (выход за пределы биологического существования человека), понимаемое им в духе идей философской антропологии (М. Шелер, Х. Плеснер, А. Гелен) как процесс конструирования смыслового универсума. Трансцендирование, согласно Лукману, – неотъемлемая сторона человеческой жизни, наиболее ярко проявляющаяся в религиозности. Религиозность – качество самой природы человека, неизменно присутствующее в ней во все времена. Меняются лишь формы её проявления, которые социолог связывает с изменениями, происходящими в данном обществе. Символические универсумы создаются не на пустом месте: люди рождаются в определённой социальной среде, где символические универсумы уже существуют и человек усваивает их в процессе социализации. Символические универсумы легитимируют существующие социальные порядки, которые освящаются и выступают в качестве проявления универсального порядка. Религия становится традицией, ключевым фактором, наделяющим общество моральным авторитетом, ей придаётся предельно широкая функция «быть в ответе» за «священный космос». Но церковь как религиозный институт (с особой системой специализированных религиозных ролей), отвечающий за связь с ним (священным космосом), необязательно есть везде, где присутствует религия, а лишь в обществе с довольно сложной и дифференцированной структурой. Чем более специализированной становится сфера религиозной компетенции, тем более сомнительной для общества становится интегрирующая функция священного космоса. Противопоставление религии и общества и увеличение возможности конфликтов происходят по мере того, как «священный космос» и «мир» достигают всё большей автономии и саморегуляции в рамках своей области. Когда происходит институциональная специализация, предполагается, что религиозный институт (в качестве «официальной модели священного космоса») будет адекватно удовлетворять потребности индивидуальной религиозности, а священный космос будет восприниматься индивидом не прямо, а с помощью религиозных специалистов.

Однако в современном обществе «официальная модель священного космоса» теряет свой былой авторитет, т. к. не справляется с проблемами субъективной религиозности. Это происходит по следующим причинам. Во-первых, находясь в ведении экспертов и специалистов, «официальная модель», слишком далека от индивидуального опыта и сложна для понимания современного человека. Во-вторых, «официальная модель» устанавливает такие нормы поведения и веры, которые ослабляют интегрирующую функцию религии. Отделение религиозных ролей и остальной системы социальных ролей означает падение значимости религии. Так, религия воспринимается теперь как деятельность в свободное время. В-третьих, поскольку «официальная» интерпретация священного космоса осуществляется экспертами, далёкими от повседневной жизни, то существует разрыв между интересами экспертов и обычных мирян. Идея о полном совпадении между «официальной моделью» религии и субъективными представлениями о ней связана с понятием успешной социализации, в ходе которой индивид усваивает институциональную религиозную систему. Но это, как полагает Лукман, – теологический идеал, не достижимый в реальности. Ближе всего к этому идеалу оказывается средневековое католичество, и дальше всего от него отстоит современное общество, где религиозные институты действуют на бюрократической основе – а это значит, что «священный» характер религиозного института ставится под сомнение его светской деятельностью. Тот факт, что институциональная религия становится делом специалистов в сложном современном обществе, означает, что её пределы всё более сужаются. Более того, в современном обществе религиозные институты начинают конкурировать друг с другом, что делает универсалистские требования религии невыполнимыми. Лукман называет этот процесс «потерей церковью монополии на определение священного космоса» (Luckmann. 1967. P. 94). Но т. к. сакрализация мира, по его убеждению, необходима человеку, неспособному жить без опыта трансценденции, то происходит уход религии в «частную сферу», где субъективный опыт наделяется священным характером и возникает «невидимая религия». Именно эта возникающая на основе различных религий и культов, «невидимая», «частная», «субъективная» религия гарантирует человеку «автономию» и возможность самореализации.