Конверсацио́нный ана́лиз (англ. conversation analysis), направление в социологии и социолингвистике, изучающее особенности речи-во-взаимодействии.

Конверсационный анализ возник в 1960-х гг. в США. Ключевыми фигурами на первых этапах развития конверсационного анализа были Х. Сакс, Э. Щеглофф и Г. Джефферсон, которые выступили авторами самой цитируемой работы по конверсационному анализу – статьи «Простейшая систематика организации очерёдности в разговоре» (Sacks. 1974; рус. пер.: 2015). Конверсационный анализ был изначально тесно связан с этнометодологией, поскольку Харви Сакс находился под большим интеллектуальным влиянием Г. Гарфинкеля, вместе с которым работал в ряде исследовательских проектов. Однако на конверсационный анализ также оказала влияние интеракционная социология И. Гофмана. Поэтому ныне конверсационный анализ обычно рассматривается как направление в рамках этнометодологии, опирающееся на разнообразные теоретические ресурсы из области социологии, философии, антропологии, психологии и лингвистики.

В фокусе внимания конверсационного анализа находятся способы, или приёмы, упорядочивания социальных взаимодействий, т. е. те социальные действия, которые совершаются участниками взаимодействия в каждый момент времени. В отличие от многих других подходов к изучению взаимодействия в социальных науках, конверсационный анализ изучает только естественные повседневные ситуации. Первоначально предметом изучения были устные разговорные взаимодействия, поэтому направление получило «конверсационный анализ» (от англ. conversation – разговор). Однако довольно быстро конверс-аналитики начали изучать, с одной стороны, роль телесных практик в речевом взаимодействии, с другой – не только собственно «разговоры», но и другие формы взаимодействия, например лекции. Поэтому сегодня в конверсационном анализе для обозначения предмета исследований чаще используется не термин «разговор», а понятие «речь-во-взаимодействии» [talk-in-interaction; понятие введено Э. Щеглоффом (Schegloff. 1987)].

Базовый принцип конверсационного анализа, почерпнутый из этнометодологии и социологии И. Гофмана, заключается в том, что у социальных взаимодействий есть внутренний порядок, которой является ситуативным достижением участников. Этот внутренний порядок не определяется факторами, внешними для взаимодействия, но при этом чувствителен к ним. Например, правила смены говорящих в разговоре не зависят от идентичностей (гендерных, профессиональных, культурных, возрастных и т. д.) собеседников, но могут использоваться для того, чтобы делать эти идентичности релевантными для текущего взаимодействия. С точки зрения конверсационного анализа, когда участники взаимодействия упорядочивают его, понимают друг друга и демонстрируют это понимание, они ориентируются на детали действий: паузы, интонации, направление взгляда, скорость произнесения, громкость и т. п. Для фиксации этих деталей Г. Джефферсон предложила систему транскрипции, которая позволяет переводить в текстовый формат особенности социального взаимодействия, которые демонстрируют и на которые реагируют вовлечённые в это взаимодействие люди (Jefferson. 2004; Hepburn. 2017). Транскрипты помогают аналитику сфокусировать внимание на важных аспектах речи-во-взаимодействии и многократно обращаться к определённой ситуации, хотя не могут служить заменой аудио- или видеозаписи реального эпизода взаимодействия, поэтому в конверсационном анализе принято работать одновременно с транскриптом и записью и уточнять транскрипт по мере анализа. Пример конверс-аналитического транскрипта (Jefferson. 2004. P. 14):

Ken:   I started workin etta buck thirty en hour

              (0.4)

Ken:   en’e sid that if I work fer a month:

       yih getta buck,h .h thi[rty ↓fi:ve=

(Dan):                        [((sniff))

Ken:   =’n hour en (.) ev’ry month

       he uh ( ) he rai[ses you] ◦(  )◦]

Dan:                   [How’dju] get th]e jo:b,

              (1.0)

Ken:   ↑I js wen’ down there’n ↓a:st eem for it

              (1.8)

Dan:   ◦Cz◦ la:st week you were mentioning something

       about th’ fa:ct ◦thet you ↓u[h

Ken:                               [I got ul

       .u -got (.) lost in one jub=↓Yea:h.

С точки зрения конверсационного анализа, любая речь-во-взаимодействии организована на двух уровнях: существуют специальные методы чередования говорящих и существуют способы упорядочивания последовательностей высказываний. На первом уровне ключевой единицей взаимодействия выступает «черёд» (turn) – фрагмент взаимодействия между двумя сменами говорящих. Все мы общаемся таким образом, чтобы минимизировать молчание между чередами и при этом избегать наложения реплик, поскольку базовый принцип любого речевого взаимодействия – «в каждый момент времени говорит только один». Чтобы смена говорящих происходила упорядоченным образом, используется несколько правил.

1.1. В каждом подходящем месте передачи права голоса (в конверсационном анализе они называются релевантными местами перехода, transition relevance places) текущий говорящий имеет право назначить следующего говорящего. Это назначение может происходить при помощи прямого обращения, невербальных действий (взгляда или жеста) или других доступных интеракционных ресурсов.

1.2. Если текущий говорящий не назначает следующего говорящего, любой другой участник получает право вступить во взаимодействие, совершив «самовыбор».

1.3. Если никто из участников не совершает «самовыбор», текущий говорящий получает право продолжить говорить.

2. Три вышеуказанные опции открываются в каждом последующем релевантном месте перехода в той последовательности, в которой они перечислены, пока не произойдёт передача права голоса.

Черёд каждого говорящего собирается из элементов, которые в конверсационном анализе получили название «единицы конструирования череда» (turn constructional units). Это предложения, клаузы, фразы и лексемы, которые позволяют слушающему и говорящему прогнозировать момент, когда может произойти передача права голоса. Такое прогнозирование позволяет минимизировать молчание между чередами и избегать одновременного говорения участников. Тем не менее как наложения реплик (хотя они обычно кратковременны), так и молчание между чередами встречаются довольно часто. Поэтому существуют различные способы справляться с такими ситуациями. Например, если одновременно начинают говорить два человека, один из них быстро «сходит с дистанции». Кто продолжит говорить, а кто замолчит, определяется местом обоих чередов в последовательности взаимодействий (например, приоритет имеет тот, кто отвечает на только что заданный вопрос).

Взаимообмены между людьми могут различаться по тому, существуют ли заранее установленные ограничения на коммуникацию. Они варьируются в диапазоне от повседневных разговоров, в которых господствует интеракционный эгалитаризм (каждый участник имеет одинаковое право на любой вклад во взаимодействие), до тщательно регулируемых взаимообменов, в которых существуют жёсткие ограничения на то, кто, как долго и что именно может говорить. Последнее наблюдается, прежде всего, в различных институциональных средах. В конверсационном анализе исследования речи-во-взаимодействии в этих средах получили название исследований «институциональной речи» (institutional talk) (Heritage. 2005).

Правила чередования говорящих, однако, не свидетельствуют о том, в какой последовательности должны или могут следовать друг за другом отдельные череды либо высказывания внутри отдельных чередов. На этом уровне действуют другие правила и обнаруживаются другие феномены. Наиболее распространённый среди них – феномен «смежных пар» (adjacency pairs). «Смежная пара» – эта два высказывания разных участников, предполагающие друг друга и располагающиеся в непосредственной близости друг от друга во взаимодействии. Примеры: вопрос – ответ, приветствие – ответное приветствие, прощание – ответное прощание, предложение – отклонение/принятие предложения. Вторая часть «смежной пары» может быть отложена на некоторое время при помощи «вставки-расширения» (insert expansion), но её отсутствие будет заметным и требующим объяснения или оправдания. Эти вставки-расширения могут быть довольно длительными, как показывает следующий фрагмент реального телефонного разговора (в одной из российских справочных служб):

АБН   подскажите пожалуйста мне сейчас нужно

      <прописаться:> по другому адресу (0.5) а::

      на сколько дней у меня: заберут паспорт.

      (0.6)

ОПР   у вас ↑постоянная да? прописка Светлана

      (1.5)

АБН   да постоянная прописка

ОПР   х: гражданка ↑Российской Федерации (.)

      регистраци[онный] да? учёт

АБН             [да   ]

ОПР   оставайтесь пожалуйста [на] линии

АБН                          [да]

ОПР   я уточню информацию

Последовательностная (sequential) организация касается не только пар реплик, но и отдельных частей взаимодействия или всего взаимодействия в целом. Например, почти любой разговор начинается с приветствия и заканчивается прощанием. Кроме того, существуют длительные череды, которые предполагают несколько единиц. Таковы, например, истории. У историй обычно специальное начало («Со мной вчера такое случилось!»), которое позволяет слушателю прогнозировать, что за ним последуют другие высказывания, и, значит, слушающий не может прерывать говорящего до окончания истории. Другой пример – «списки», которые мы используем для перечисления однородных элементов («во-первых… во-вторых…»).

Упорядоченный характер речи-во-взаимодействии не означает, что во взаимодействиях не бывает сбоев или затруднений. Они возникают, и тогда собеседники применяют различные способы их преодоления. Эти способы описываются в конверсационном анализе под рубрикой «исправление», или «починка» (repair) (Schegloff. 1977). Выделяют 4 основные формы починки в зависимости от того, кто инициирует исправление и кто его совершает: инициировать исправление и совершать его может человек, сделавший «промах»; его может инициировать и совершать кто-то другой из участников; его может инициировать «промахнувшийся», но совершать другой; его может инициировать другой, но совершать «промахнувшийся». Среди этих вариантов предпочтительным является первый, поскольку он реализуется целиком в рамках череда текущего говорящего.

Указанные два уровня организации речи-во-взаимодействии охватывают множество методов, с помощью которых упорядочивают свои обмены люди с любой идентичностью и в любой ситуации. Более того, хотя отдельные приёмы могут быть специфичны для той или иной культуры, базовые правила, лежащие в основе речевых социальных взаимодействий, по-видимому, имеют универсальный характер и не зависят от конкретного языка (Universal principles in the repair ... 2015; Kendrick. 2020; Universals and cultural variation ... 2009).

Важную роль во взаимодействии играют также невербальные телесные действия, поэтому в конверсационном анализе, особенно начиная с 2000-х гг., значительное внимание уделяется использованию жестов и взглядов. Начало этим исследованиям было положено в работе Ч. Гудвина «Организация разговора» (Goodwin. 1981), где на основе анализа видеоданных было показано, что в речи-во-взаимодействии работа взгляда систематически согласуется с устной речью. Например, когда говорящий обрывает произносимое высказывание или слово, слушающий, не смотревший до этого на собеседника, переводит взгляд на неё/него. А поскольку взгляд является важным инструментом демонстрации слушания, говорящие часто используют такие самопрерывания для того, чтобы вернуть внимание слушающих или проверить, следят ли те за ними.

Методически конверсационный анализ предполагает две стратегии работы с данными. Наиболее часто используемая стратегия – анализ коллекций случаев, в которых встречается определённый феномен или группа близких феноменов. Предметом изучения в этом случае выступают способы производства определённого феномена в различных ситуациях взаимодействия. К примеру, при изучении смеха во взаимодействии конверс-аналитик будет рассматривать, какие действия совершаются участниками при помощи той или иной формы смеха в зависимости от положения смеха в разворачивающейся последовательности действий. Одной из выявленных в таких исследованиях особенностей смеха является то, что говорящие используют «частицы смеха» (laugh particles) – короткие смешки, вставляемые в речь, – чтобы показать слушающему ещё до завершения высказывания, что над этим высказыванием можно смеяться (оно laughable) и этот смех ожидается. Соответственно, исследователь будет собирать коллекцию случаев появления частиц смеха с целью описания того, каковы особенности их производства в различных ситуациях взаимодействия.

Другой методической стратегией в конверсационном анализе является анализ отдельного фрагмента или одного полного случая взаимодействия с целью выявления социальных механизмов, с помощью которых происходит упорядочивание этого взаимодействия. Возможность такого анализа обеспечивается тем, что с точки зрения конверсационного анализа сами участники взаимодействия постоянно занимаются анализом действий друг друга в конкретных эпизодах, ориентируясь на производимые в каждый момент времени ситуативные детали и демонстрируя результаты своего анализа в совершаемых действиях, поэтому конверс-аналитику не нужно использовать статистические процедуры для выявления устойчивых и воспроизводимых практик ведения разговора. Если для самих участников взаимодействий главный вопрос – «Почему это теперь?» (Schegloff. 1973. P. 299), т. е. почему некоторая деталь появилась именно в этом месте взаимодействия, то аналитик может использовать ту же процедуру и определять, как участники понимают определённое действие, ориентируясь на то, что происходит до этого действия и после него.

Исследования в области конверсационного анализа можно разделить на три нечёткие группы. К 1-й группе относятся конверс-аналитики, которые изучают структурные особенности речи-во-взаимодействии. Помимо указанных выше аспектов чередования говорящих и упорядочивания последовательности высказываний, исследуются такие темы, как применение определённых слов и выражений, таких как «окей» (OKAY across languages. 2021), «ну» (Bolden. 2018) или «о» (Heritage. 1998), использование да-вопросов и нет-вопросов (Raymond. 2003), заминки в разговоре (Hoey. 2020), маркеры реагирования (Gardner. 2001), совместное конструирование предложений (Lerner. 1991), многократное повторение слова (Stivers. 2004), просодическая ориентация (Szczepek Reed. 2006), цитирование чужой речи (Reporting talk. 2007).

Ко 2-й группе относятся исследования социальных действий, совершаемых в речи-во-взаимодействии, таких как повторная оценка (Bilmes. 2018), комплименты (Golato. 2005), предложение вариантов понимания (Antaki. 2012), извинение (Heritage. 2019), жалоба (Drew. 1998), рекрутирование (Kendrick. 2016), согласие и несогласие с оценками (Pomerantz. 1984), предложение решений (Stokoe. 2016), демонстрация эмпатии (Ford. 2019).

Наконец, поскольку изучаемая конверсационным анализом социальная механика (или, точнее было бы сказать, экономика, поскольку речь идёт о распределении высказываний) речи-во-взаимодействии одновременно не зависит от контекста и чувствительна к нему, с 1970-х гг. конверс-аналитики (3-я группа) описали множество особенностей социальных взаимодействий в различных бытовых и институциональных контекстах, таких как образование (Seedhouse. 2004), стрижка (Heinrichsmeier. 2020), юриспруденция (Atkinson. 1979), медицина (Maynard. 2003), детские беседы (Church. 2009), бизнес (Boden. 1994), политика (Atkinson. 1984), семейная жизнь (Goodwin. 2018), журналистика (Clayman. 2002), гражданская авиация (Nevile. 2004), психотерапия (Conversation analysis and psychotherapy. 2008), социальные сети (Farina. 2018).

Конверсационный анализ ныне – сложившееся и разветвлённое научное направление со своими профессиональными объединениями, печатными органами и сетями коммуникации. Наряду с Международным институтом этнометодологии и конверсационного анализа, объединяющим этнометодологов и конверс-аналитиков, существует Международное общество конверсационного анализа, проводящее регулярные конференции. Работы конверс-аналитиков печатаются в журналах Research on Language and Social Interaction, Journal of Pragmatics, Discourse Studies, Text & Talk, а также в многочисленных профильных изданиях.

Поскольку конверсационный анализ направлен на изучение речи-во-взаимодействии, т. е. социальных аспектов использования языка, наибольший вклад он внёс в социологию, антропологию, политологию и некоторые другие социальные науки. Наравне с этим данное направление оказало значительное влияние на лингвистику и психологию. Под его воздействием в лингвистике сложилось направление «интеракционная лингвистика», которое, с опорой на достижения конверсационного анализа, изучает связь между лингвистическими феноменами (например, грамматикой) и социальным взаимодействием. Другим направлением, которое испытало сильное влияние конверсационного анализа, стала дискурсивная психология, ключевые представители которой (Дж. Поттер и Э. Уэзерелл) широко используют его методы в исследованиях.