«Единоли́чная власть как при́нцип госуда́рственного строе́ния», философско-политический трактат Л. А. Тихомирова, опубликованный в 1897 г. в Москве в типографии Императорского Московского университета. Работа посвящена анализу типов верховной власти (монархия, аристократия и демократия), их психологических источников и развитию в русской истории монархии как одной из форм единоличного принципа правления.

История публикации и цель создания трактата

«Единоличная власть как принцип государственного управления» – вторая крупная работа (первая – «Демократия либеральная и социальная», 1896 г.) на тему политической философии, которую Тихомиров написал после отказа от революционных идей, получения помилования и возвращения в Россию в 1889 г. Цели написания Тихомиров сформулировал в первых главах работы. Он утверждал, что политическая мысль не доросла ещё до статуса полноценной науки: отойдя от голого эмпиризма, она тут же попала под влияние умозрительных идеологических схем, общественного мнения и запутанной эволюции современных европейских государств. Само понятие власти оказалось затуманенным – и более всего понятие монархической власти. Русская история, национальная и религиозная жизнь могут и должны стать тем, что прояснит для нас монархический принцип. Прояснение Тихомиров связывал с экспликацией народного инстинкта до уровня сознательной политической доктрины – в этом смысле он обращается преимущественно к интеллигенции, поскольку лишь последняя может восполнить недостаток в России сознательной политической мысли.

Многие из идей трактата «Единоличная власть…» будут развиты позднее, в работах «Монархическая государственность» и «Религиозно-философские основы истории».

Структура и содержание работы

Трактат состоит из 44 глав, в которых можно выделить 8 тематических блоков. Первый из них – о неизбежности власти и государства, о государстве как завершении общества и гаранте свободы (главы 1–5).

Источник власти лежит в способности человека влиять на других существ. Укоренённость в природе человека начал власти и подчинения означает их неустранимость из общественной жизни, из чего следует, что государство есть продолжение общества, его завершение. Будучи высшим союзом, который обеспечивает развитие свободы и нравственности, государство неизбежно. Внегосударственное существование подчиняет человека внешним стихийным силам – государство же есть подчинение людей самим себе.

Главы 6–13 посвящены теме единства и простоты верховной власти. В обществе всегда сосуществует множество коллективностей. Не имея ещё единства, они неизбежно вступают в борьбу, вызывающую в народе идею высшей силы, которая объединила бы частные и групповые интересы. Из этого рождается верховная власть, создающая государство.

Власть может иметь три формы, существующих в любом обществе. В верховной же власти воплощается только одна из них: монархия, аристократия или демократия. Каждая из них имеет в своей основе специфический идеократический элемент. Невозможен никакой внешний контроль за верховной властью, поскольку это значило бы, что в качестве таковой выступает сам контролирующий. Множественность допускается лишь в управляющей власти. Коллектив может быть субъектом верховной власти, но лишь при единстве идеократического элемента. Это показывает абсурдность конституционной монархии, в которой множественность управления подменяют нереализуемым сочетанием принципов верховной власти.

В главах 14–18 Тихомиров рассматривает психологические истоки трёх принципов власти. Выбор какого-либо из них в качестве верховного зависит от духа народа. Последний понимается здесь как преемственно живущее коллективное целое, объединённое общим идеалом. Верховная власть, выражая этот высший идеал, ограничивается только им. Выбор принципа определяется тем, какую силу народ почитает за идеал:

• демократия исходит из количественного принципа. Её выбирают, когда нет верования, которое могло бы интегрировать весь народ;

• аристократия исходит из принципа качественного и возникает, когда представление о некотором идеале есть, но он не осознаётся четко;

• монархия выражает принцип нравственный и появляется при наибольшей ясности идеала.

Единоначалие обусловлено тем, что лучшим выражением нравственного идеала может быть именно отдельная личность. Такой идеал может дать лишь религия. В монархии личность правителя возводится к абсолютному личностному началу, поскольку через неё народ ищет подчинения своей жизни Богу.

В главах 19–22 Тихомиров рассматривал развитие монархии в российской истории и евангельское учение о власти. Уже князю Владимиру церковные учителя говорили: «Ты поставлен от Бога на казнь злым, а добрым на милованье». Ярким примером развития монархизма Тихомиров видит спор Ивана Грозного с Андреем Курбским. Религиозные основы монархического принципа означают, что царь несёт ответственность только перед Богом, но эта ответственность – одна из самых тяжёлых.

Как исторический план развития монархии, так и её концептуальное обоснование уходят корнями в евангельское учение о власти. Один из главных его принципов – «Нет власти не от Бога» (Рим 13:1). Власть воздвигается Богом для блага самих людей: «Начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых... ...Начальник есть Божий слуга, тебе на добро…» (Рим 13:3–4).

В главах 23–26 Тихомиров пишет о монархическом инстинкте русского народа и недостаточности у него политической сознательности. Религиозное мировоззрение естественным образом стремится к монархии, поэтому последняя развивалась в России испокон веков, но повсюду ей мешала низкая сознательность.

Иван Грозный придавал излишнее значение опричнине – шаг, противоречащий самодержавию, поскольку он разрывает связь между правителем и народом. Пётр I, желая избавиться от противодействия ряда иерархов, лишил в итоге Церковь самостоятельности. В работе «Духовный регламент» Феофан (Прокопович) называет царя «крайним судией» высшего управления Церковью. Сама эта формулировка противна духу самодержавия, поскольку в ней личность царя подменяет принцип, который царь должен представлять. В этих словах обнаруживается влияние на русское сознание абсолютистских идей: беря за основу идеи Г. Гроция и Т. Гоббса, Феофан Прокопович в работе «Правда воли Монаршей» объясняет происхождение монархии за счёт отчуждения народом своей власти.

Сами жизнь и сознание народа должны быть основанием как политического творчества, так и его рационального осмысления. В этом смысле политическая теория всегда идёт после практики национальной жизни. Значит, для развития русской политической мысли нужно взглянуть на русскую жизнь.

В главах 27–30 Тихомиров рассуждает о специфике самодержавия на фоне абсолютизма и восточного единовластия. Монархическая власть, если она верховная, должна быть неограниченной, иначе она была бы делегированной. Абсолютизм демократичен в той же степени, что и диктатура, поскольку стал наследником диктаторского императорского абсолютизма, разработанного легистами.

Абсолютизм сводит нравственное начало на нет, делая ставку на безусловность власти: известная формула «государство – это я» закольцовывает власть на неё саму – значит, идёт против главенства нравственного идеала. Английская мысль рассматривает делегирование как источник возникновения абсолютизма, что подтверждает демократическое происхождение абсолютизма и означает, что он подрывает монархический принцип.

Восточное же единовластие слишком зависит от личности правителя. Это приводит к политической нестабильности, поскольку в основе этой формы лежит признание права за силой. Отсюда вся произвольность этой власти, её склонность к деспотии и узурпации.

Главы 31–38 излагают представление об истинной монархии и социально-политическом устройстве, ей соответствующем. Монархия требует нравственного единства государя и народа. Лучшим средством его обеспечения является династичность. Её отсутствие означало бы подчинённость монархии аристократии или демократии.

Самодержавию нужна связь с нацией для поддержания в ней нравственного идеала. Из этого выводится необходимость сословности и тесного взаимодействия с Церковью. Первое подразумевает, что самодержавию противна какая-либо бюрократизация, свойственная абсолютизму: она приводит к тому, что монарх и народ лишаются связи друг с другом, а вся национальная жизнь подменяется аппаратом управления. Бюрократия, будучи лишь инструментом, не может сама выражать идеал, потому усиление её роли связывается с его упадком, откуда проистекает нигилизм.

Монархии требуется представительство, но оно должно выражать не количественный принцип. Потребная ей связь с нацией есть общение с национальным гением, через которого монарх входит в контакт с национальной жизнью и национальным творчеством. Этот гений есть личность, способная схватить национальный дух как целое.

Сословность для Тихомирова – это неизбежность. Нация в ходе своей жизни всегда распадается на слои, различные по своему быту, привычкам, сильным и слабым сторонам. Бо́льшую часть русской истории всякий окрепший, оформившийся в нечто отдельное класс включался в государственное строительство – с одной стороны, получая попечительство со стороны государства, с другой стороны, служа ему. Это и есть сословие – «государственно признанный и в связь с государством поставленный социальный слой».

Именно социальные слои должны быть основой государственного управления. Бюрократия оправдана лишь там, где общество не имеет элементов, пригодных для управления, – если государство есть регулятор частных и групповых интересов, то в управлении оно должно опираться на эти группы, а не подменять их чиновничьим аппаратом.

Через сословность в монархии реализуются элементы демократии и аристократии. Именно массы лучше всего ощущают конкретные последствия политических решений – отсюда польза участия их в низшем управлении. В высшем управлении реализуется элемент аристократии, которая даёт правительству «гений прошлого, освобождённый от всяких личных увлечений».

Общение с Церковью необходимо, поскольку монархия выражает именно религиозный идеал. Это значит, что монарх допускает Церкви быть самой собою, а не органом государства и сообразуется по необходимости с советами Церкви.

В главах 39–44 Тихомиров пишет о специфике прав и свобод в монархии. Права имеют смысл только в государстве: ограничивая всех единой нормой, оно обеспечивает разумную свободу. При демократическом подходе обязанности рассматриваются как уступка в пользу общества, совершаемая для получения свободы и защиты. Иначе говоря, основным элементом является право как выражение свободы. Демократия подразумевает уравнивание: поскольку основой прав является неизмеримое стремление к свободе, остаётся лишь признать всех равными в отношении как прав, так и обязанностей.

В монархии эта формула переворачивается. Для неё характерно осознание неравенства людей и стремление с ними сообразоваться – в том числе в правовых вопросах. Поскольку монархия есть власть нравственного идеала, постольку права в ней получаются для исполнения обязанностей. Отсюда в монархии стремление к справедливости, понимаемой как соразмерность прав обязанностям. Это же означает, что в монархии невозможно представление о неотчуждаемых правах: они получаются от государства для исполнения обязанностей и могут быть отменены.

Народ в общественном устройстве всегда тяготеет к подвижности мнений и действий, аристократия склонна к неподвижности. Монархия же, будучи верховной властью, выступает регулятором, который позволяет удерживать баланс между ними. В этом смысле она лучше всего позволяет обществу удерживаться на пути эволюционного развития.

Дискуссия и критика

Тихомиров полагал, что допущение смешанных форм происходит из непонимания разницы между верховной властью (франц. souverain) и управлением/правительством (франц. gouvernement). В обосновании статуса верховной власти он цитирует по преимуществу двух авторов. Во-первых, это Б. Н. Чичерин: верховная власть «едина», «постоянна», «непрерывна», «державна», «священна», «ненарушима», «безответственна», «везде присуща» и «есть источник всякой государственной власти» (Чичерин. 1894. С. 60–62). Вслед за Чичериным и другими русскими современниками Тихомиров пишет, что верховная власть может быть ограничена лишь нравственно, идеократическим элементом, для выражения которого она существует. Другой базовый элемент политической философии Тихомирова – разграничение власти на управляющую и верховную – восходит к работам Ж.-Ж. Руссо («Об Общественном договоре, или Принципы политического права»). В этом смысле Руссо и Чичерин оказали на него влияние, которое нельзя переоценить (Костогрызов. 2021. С. 171; Чесноков. 2007. С. 210).

Отмечается, что, несмотря на наличие двух контрастирующих этапов в мысли Тихомирова (революционный и консервативный), в его идеях есть ряд констант. Например, ещё в народовольческий период он отличался от многих своих соратников-революционеров акцентом на идеи общественного порядка и прочной государственной власти – всё это получило развитие в его монархических работах (Дронов. 2018. С. 97).

Говоря о значении сознательности, Тихомиров высказывал точку зрения, созвучную многим мыслителям его эпохи: судьба России во многом зависит от интеллигенции, которая должна подняться над непосредственностью народного инстинкта и эксплицировать его в сознательную политическую доктрину. В этой роли Тихомиров видит нечто, близкое к религиозному, сравнивая интеллигентов с монахами и подвижниками. При этом в поздний период, став свидетелем двух революций и участия России в Первой мировой войне, Тихомиров изменил своё отношение к интеллигенции: последняя лишь уничтожает веру, а через это – государство и любой общественный порядок (Пыхарев. 2012. С. 55). Для внутренней жизни Тихомирова вообще было характерно противоречие между Тихомировым-интеллигентом и Тихомировым-революционером: защищая монархию на публике, в своих дневниках он зачастую высказывал мнение, что революция может быть не так плоха для России. А февральский переворот он воспринял чуть ли не с облегчением, считая, что династия Романовых «прогнила до корня». Именно с этим внутренним противоречием можно связать ту двойственность, с которой Тихомиров оценивает роль Петра I в русской истории (Ситдиков. 2020. С. 146–153): если на сознательном уровне действия Петра I искажали самодержавие, превращали его в абсолютизм, оторванный от религиозного идеала, то очевидно, что религиозное мировоззрение будет оценивать его роль негативно. Вместе с тем Тихомиров не доходит до этой однозначности.

Апология монархии неразрывно связана для Тихомирова с апологией христианства. Поскольку монархическая власть возникает из религиозного идеала, постольку разные идеалы дают разные типы правления. Христианство в этом смысле является высшей религией, поскольку в нём в большей степени воплощается именно нравственный идеал (Ситдиков. 2021. С. 68–77).