Блох Эрнст (Ernst Bloch) (8.7.1885, Людвигсхафен, ныне Людвинсхафен-ам-Райн, земля Рейнланд-Пфаль – 4.8.1977, Тюбинген), немецкий философ, близкий к Франкфуртской школе, создатель «философии надежды» и концепции «конкретной утопии». В своих текстах соединил опыт экзистенциального эсхатологического философствования, критический анализ социальных и литературных форм и радикальный активизм в предвосхищении и нормативном поиске лучшего будущего.

В 1905–1906 гг. изучал философию и германистику у Т. Липпса в Мюнхене, затем, в 1906–1908 гг., продолжил обучение у О. Кюльпе в Вюрцбурге (где изучал, кроме того, физику и музыкальную теорию) и защитил докторскую диссертацию («Критические размышления о Г. Риккерте и проблема современной теории познания»). Блох не сумел габилитироваться (тогдашний академический антисемитизм не давал такой возможности), но всё же участвовал в немецкой академической жизни – посещал неформальные семинары Г. Зиммеля в Берлине (1908–1911) и М. Вебера в Гейдельберге (1911–1914). Во время Первой мировой войны Блох жил в эмиграции в Швейцарии, затем в 1919 г. вернулся в Берлин, где прожил большую часть времени до 1933 г., совершая длительные поездки в Италию и Францию. В эти и последующие годы, не будучи в состоянии сделать академическую карьеру, Блох работал в основном как свободный эссеист, в то же время опубликовал свои первые крупные книги. В 1933 г. он был вынужден уехать из Германии в Швейцарию, а после скитаний по Европе (Вена, Париж, Прага) эмигрировал в 1938 г. в США. Там он жил (в Нью-Йорке, в Мальборо, штат Нью-Гэмпшир, и в 1942–1949 в Кембридже, штат Массачусетс) в изоляции, сосредоточившись на литературной работе и почти не общаясь даже с немецким эмигрантским сообществом. В 1949 г. он вместе с семьей переехал в ГДР, где получил философскую кафедру в Лейпцигском университете. Хотя Блоха встретили с почестями, после 1956 г. его всё чаще критиковали, и вскоре он оказался в полной изоляции. Его философия явно расходилась с официальной марксистской доктриной и была объявлена реакционной. В 1961 г., находясь в отпуске и узнав о строительстве Берлинской стены, Блох решил остаться в Западной Германии и стал почетным профессором Тюбингенского университета. Там он преподавал до конца дней, работая над изданием полного собрания своих сочинений. Его труды стали широко известны, он стал лауреатом многочисленных наград [среди них Friedenspreis des Deutschen Buchhandels, международная премия мира, присуждаемая ассоциацией немецких книгоиздателей и книготорговцев (1967)]. 

Во время учебы в Мюнхене и Вюрцбурге Блох познакомился с феноменологией и неокантианством, но основное влияние на него в то время оказал Зиммель. В своей диссертации Блох дистанцируется от Риккерта и заявляет о необходимости сформулировать новую философскую программу. Уже в этой критике различима суть его философского проекта – политически и критически окрашенная онтология динамической исторической реальности. Блох уточнил эту общую интенцию, усвоив философский стиль Зиммеля с его вниманием к деталям, непосредственности повседневной жизни и эстетическому переживанию. На коллоквиуме Зиммеля Блох познакомился с другим крупным мыслителем, Д. Лукачем, с которым у него было много общих интересов и с которым он вел диалог на протяжении последующих десятилетий.

Первая известная книга Блоха – «Дух утопии» («Geist der Utopie», 1918, 2-е издание – 1923) – собрание эссе, вдохновлённых дружбой с Лукачем и личностью первой жены Блоха Эльзы Блох-фон Стрицки. Эссе посвящены музыке, современному искусству, в них различим интерес Блоха к гностицизму и ощущаются апокалиптические настроения – спровоцированные опытом Первой мировой войны. В свете этого опыта Блох попытался соединить марксизм и мессианизм – понятия, ставшие ключевыми и для В. Беньямина, другого коллеги и друга Блоха, написавшего подробную рецензию на «Дух утопии», которая была утрачена. 

В период между мировыми войнами Блох успел опубликовать историческое исследование «Томас Мюнцер как теолог революции» («Thomas Müntzer als Theologe der Revolution», 1921), сборник литературных эссе, рассказов и афоризмов «Следы» (Spuren, 1930) и книгу о политике и идеологии «Наследие нашей эпохи» («Erbschaft dieser Zeit», 1935), свидетельствующую о сближении его с марксизмом. В конце 1930-х гг. он работал над большой рукописью по теории и истории материализма, которая увидела свет лишь в 1972 г. под названием «Проблема материализма, её история и сущность» («Das Materialismusproblem, seine Geschichte und Substanz»).

Исходная философская интуиция Блоха – нетождественность мира и человека самим себе. Его идея «конкретной» (т. е. реалистически мотивированной и опосредованной) утопии вырастает из стремления понять этот опыт перемен и фундаментальной неопределённости. Блох пытался концептуализировать его как темноту только что прожитого момента, или мгновения. Он начинает многие свои тексты с попыток передать этот опыт нетождественности самым непосредственным образом, размышляя о нём в различных контекстах и обосновывая свою идею самосознания исходя из этой неопределённости и непрозрачности. 

Блох никогда не считал, что поиск точных определений составляет достоинство философии. Характеристика основных понятий в его текстах косвенна, прагматична и ориентирована на процесс. Чаще всего он исследует «утопическую функцию» – элемент открытости и неопределённости, присущий всем формам человеческой культуры, от повседневного жизненного опыта – например, «дневных грёз» – до самых абстрактных произведений науки и философии. В «Принципе надежды», главном сочинении Блоха, написанном в 1938–1947 гг. в американской эмиграции, эта мыслительная перспектива разворачивается на богатом фоне различных культурных формаций и представляет собой собрание упражнений по утопической герменевтике. В американской эмиграции Блох также завершил, среди прочего, пространный комментарий к Гегелю («Субъект-объект»), впервые опубликованный в ГДР в 1949 г., и книгу «Естественное право и человеческое достоинство», вышедшую в свет лишь в 1961 г.

Надежда – это понятие, лучше всего соответствующее открытости и нетождественности, присущих нашему опыту самости и мировосприятия. Блох рассматривает надежду как «принцип» и описывает с её помощью наиболее общее, как аффективное, так и познавательное, отношение человека к будущему. Питаемая воображением и никогда не сводимая к простой уверенности, надежда имеет дело с невыполненными обещаниями прошлого («будущее в прошлом»), радикальной непрозрачностью настоящего и неопределённостью грядущего времени. 

После эмиграции в Западную Германию Блоху удалось завершить два систематических философских руководства – «Тюбингенское введение в философию» («Tübinger Einleitung in die Philosophie», 1970) и «Experimentum Mundi» (1975). В этих работах он развивает «онтологию Ещё-Не» и подчёркивает незавершённость как основную черту любого бытия – отсюда термин «Ещё-Не-Бытие». Таким образом, утопическая нетождественность возводится в ранг онтологического принципа: «S ещё не есть P», а стремление человека к освобождению обосновывается тем, что само бытие ещё не осуществилось. Онтологии «ещё-не-бытия» сопутствует теория «ещё-не-осознанного», противопоставленного Фрейдову бессознательному (как «уже-не-осознанному») и устремлённого к неотчуждённому будущему.

Хотя «предвосхищающее сознание», исследуемое Блохом, часто спонтанно, утопическая позиция, по своей сути, есть праксис. Именно это подразумевается в идее «мечтаний о лучшей жизни». Политическая позиция Блоха рано стала радикальной: он критиковал немецкий милитаризм и «идеи 1914 года», с подозрением относился к В. И. Ленину и предостерегал от авторитарных тенденций в советском государстве в 1918 г., но при этом поддерживал сталинские показательные процессы 1936–1938 гг. и в целом принял тоталитарный советский коммунизм в конце 1940-х и в начале 1950-х гг. Разочаровавшись в восточногерманской версии социализма, Блох, однако, не отказался от обобщённо марксистской, гуманистической, социал-демократической перспективы и активно участвовал в политических кампаниях.

Как для его политической философии, так и для эстетики решающую роль играет понятие неодновременности («Наследие нашей эпохи»). С его помощью Блох хотел подчеркнуть не только неоднородность сосуществующих в обществе режимов темпоральности, но и необходимость обнаружения утопического потенциала в массовой культуре и воспитания чувствительности к несбывшимся обещаниям прошлого. От «неодновременных» элементов мифа и иррациональности не следует полностью отказываться, вместо этого их следует кооптировать и использовать в гуманистических целях. Таким же образом Блох пытался перестроить марксизм, показав, что утопия составляет наиболее продуктивный и прогрессивный его элемент, момент эмансипации, а не просто несбыточную мечту, от которой следует отказаться в пользу «холодной» историко-материалистической объективности.

Эта склонность к наследованию прошлого проявилась и в инициированных Лукачем «дебатах об экспрессионизме», в которых Блох настаивал на том, что подлинно реалистическое отношение к искусству должно быть способно вместить новые эстетические формы и практики и принять их как способ постижения незавершённой тотальности общества и природы. Искусство – включая музыку и литературу (а в литературе в первую очередь сказки и детективные истории) – для Блоха, безусловно, есть медиум утопии и представляет собой способ косвенно затронуть суть бытия, предвосхитить в своей утопической избыточности грядущий синтез.

Тот же жест наследования характерен для философии религии Блоха, руководствующегося формулой «трансцендирование без трансценденции». Его главная работа на эту тему, «Атеизм в христианстве», впервые опубликованная в 1968 г., вместе с «Принципом надежды» оказала большое влияние на теологию. Блох хотел использовать религию как субверсивную утопическую практику, как стремление к революционному обращению и освобождению, а не как фетишизацию власти и авторитета. 

Материализм Блоха сформировался в результате переосмысления многих важных интеллектуальных традиций. На него оказали глубокое влияние Аристотель и средневековое аристотелианство (часть большого труда об истории материализма составила вышедшая впервые в 1955 работа «Авиценна и левый аристотелизм»), а также Ф. В. Шеллинг, Ф. Ницше и Э. фон Гартман. Материя как процесс – это постоянно меняющаяся утопическая тотальность, которая в своей нетождественности связана с субъективностью. 

Блох не создал школы, но его современники и многие из его бывших студентов, как в Восточной, так и в Западной Германии, вдохновлялись и его текстами, и особым стилем его мышления. Некоторые из понятий его философии (такие как «конкретная утопия», «принцип надежды» или «неодновременность») начали жить собственной жизнью. Его влияние на утопические исследования, теологию и критическую теорию было весьма значительным. Выдающиеся мыслители 20 в., такие как Т. Адорно, Ф. Джеймисон, Ю. Хабермас и Э. Левинас, были внимательными читателями Блоха. Интерес к его философии неизбывен, поскольку повсеместны поиск альтернатив текущему положению дел и необходимость спекулятивной серьёзности в работе с утопическими текстами и опытом.