Сча́стье, высшее благо как самоценное, самодостаточное состояние жизни. В содержании счастья выделяются 2 принципиально различных компонента: а) то, что зависит от самого субъекта, определяется его собственной активностью, и б) то, что от него не зависит, задано внешними условиями (обстоятельствами, судьбой). То, что в счастье зависит от человека, получило название добродетели. Соотношение добродетели и счастья стало центральной проблемой этики, в решении которой сложились 3 основные традиции, сформировавшиеся ещё в Античности. Первая традиция видит в нравственных добродетелях средство для достижения счастья, которое может отождествляться с удовольствием (гедонизм), пользой, успехом (утилитаризм), отсутствием страданий и безмятежностью души (эпикуреизм). Эта традиция получила название эвдемонизма в собственном смысле. Вторая традиция – стоическая – рассматривает счастье как следствие добродетели, считая, что нравственное совершенство человека не зависит от его судьбы, конкретных обстоятельств жизни, совпадает с проистекающей из разума внутренней стойкостью и само по себе оказывается счастьем. Третья традиция – аристотелевская – видит в добродетели и путь к счастью, и самый существенный его элемент. Счастье как высшее благо включает в себя как зависящее от самого индивида внутреннее благо – «разумную деятельность души в полноте добродетели», так и внешние блага, не вполне зависящие от индивида, – богатство, почёт, телесную красоту, удачливость и другие вещи; на счастье человека влияют также внешние обстоятельства. В Средние века доминирующим становится религиозно-этическое понимание счастья как «блаженства», достигаемого на пути «стяжания» подаваемой Богом благодати.

В Новое время этика уже не направлена на осмысление человеческой жизни в терминах счастья, что получило обоснование у И. Канта, который развёл понятия счастья и нравственности. Хотя счастье, как и добродетель, составляет необходимый элемент высшего блага, однако в качестве субъективного чувства, понимаемого всеми по-разному, оно не может стать основой общезначимой морали (таковой является у Канта только долг): добродетель делает человека достойным счастья, но не гарантирует его.

С философской критикой принципа счастья в конце 19 – начале 20 вв. выступали Ф. Ницше, Вл. С. Соловьёв, В. В. Розанов, М. М. Тареев, Н. А. Бердяев, С. Л. Франк и другие философы, противопоставив в качестве альтернативы этому принципу стремление к смыслу. С развитием «массовой культуры» в 20 в. счастье постепенно становится идеологемой массового сознания, мотивы достижения счастья активно используются в рекламе и маркетинге, что вызвало новую волну философской критики (Р. Беллиотти, Д. Гилберт, П. Брюкнер и др.).

С конца 20 в. проблема счастья стала предметом эмпирических исследований психологов, социологов и экономистов. Главной переменной в этих исследованиях выступает субъективное благополучие – обобщённая оценка удовлетворённости жизнью (Э. Динер). Наряду с этим исследуются характеристики личности, сильнее всего связанные со счастливой жизнью (К. Рифф). С 1990-х гг. проводятся массовые мониторинговые исследования в различных странах мира, анализ которых позволяет получить достоверные данные о факторах как влияющих на благополучие людей, так и не оказывающих такого влияния. Эти исследования, ставшие с 2000-х гг. предметом американской позитивной психологии, показали, что вопреки стереотипным мнениям на счастье прямо не влияют пол, возраст, объективное состояние здоровья (только самочувствие), интеллект, образование; неоднозначно влияние религиозности, зависящее от глубины веры. Материальное благосостояние имеет прямую связь со счастьем до тех пор, пока не могут быть удовлетворены основные потребности; начиная с уровня среднего класса эта связь почти исчезает. Ощутимо влияние культивирования положительных эмоций в культуре; так, жители Латинской Америки счастливее, чем жители многих экономически более благополучных стран в других частях света. Не более 10–15 % индивидуальных различий в уровне счастья объясняются внешними условиями, не зависящими от человека (С. Любомирски, К. Шелдон); около 50 % связаны с устойчивыми чертами личности (экстраверсия, оптимизм и т. д.) и около 40 % – с тем, что человек сам выбирает и строит в своей жизни. М. Чиксентмихайи описал особую, высшую форму счастья – т. н. аутотелические переживания, которые порождаются при вложении усилий в значимую, осмысленную деятельность на пределе своих умений и возможностей.