Постсоциалисти́ческая трансформа́ция, системные преобразования в институциональной структуре и экономике социалистических стран при переходе от планового хозяйства к рыночному. Постсоциалистическая трансформация повсеместно включала в себя переход от административного регулирования к рыночному (либерализация рынков), а также создание институтов рынка (прежде всего приватизация и оформление прав собственности).

Задача перехода от централизованной плановой экономики к рыночной была не менее беспрецедентной, чем задача создания централизованной плановой экономики в масштабах государства, осуществлённая в Советском Союзе в 1920–1930-е гг. Несмотря на различия внутри «социалистического лагеря» (степень огосударствления экономики, продолжительность периода планового хозяйства, масштабы и структура национальной экономики), все социалистические страны радикально отличались от стран со смешанной экономикой, прежде всего, подавляющим преобладанием административных механизмов регулирования над рыночными, что нашло отражение и в институциональной структуре.

Необходимость перехода от административного регулирования к рыночному была обусловлена целым рядом факторов, как экономических, так и политических. К началу 1980-х гг. социалистические страны уже имели относительно удачный опыт более или менее радикального внедрения отдельных элементов рыночного хозяйства в социалистическую плановую экономику (например, реформа Косыгина 1965). Частичные преобразования оказались не способны разрешить коренные противоречия, однако этот опыт дал толчок к осмыслению и обсуждению накапливающихся проблем как в самих социалистических странах, так и в несоциалистическом мире.

Всемирный банк в докладе о мировом развитии за 1996 г. «От плана к рынку» провозглашал конечной целью перехода к рынку стран, отказавшихся от централизованного планирования, создание эффективной рыночной экономики, обеспечивающей устойчивый рост уровня жизни (From plan to market. 1996. P. 2). В этом докладе подчёркивалось, что «отличие перехода к рынку от экономических реформ в других странах состоит в том, что он предполагает системные изменения: преобразования должны затронуть фундаментальные принципы функционирования экономики и основные институты, определяющие поведение существующих в обществе структур и служащие для них ориентирами» (From plan to market. 1996. P. 2).

Е. Т. Гайдар, стоявший во главе реализации либеральных реформ в России начала 1990-х гг., выделял 3 группы социально-экономических проблем, которые стали актуальными с крушением социалистического блока. Во-первых, это были проблемы либерализации и макроэкономической стабилизации. Поскольку кризис системы в большинстве социалистических стран совпал с финансово-бюджетным кризисом (острота которого существенно различалась), задачи перехода к рыночному ценообразованию, по сути, оказались другой стороной решения проблемы инфляции. В принципе этот тип проблем был достаточно хорошо изучен экономической наукой 20 в. как на модельном уровне, так и с точки зрения конкретного опыта различных стран, успешно или безуспешно решавших задачи выхода из политики дирижизма и преодоления инфляции, следуя рекомендациям Вашингтонского консенсуса. Во-вторых, институциональные проблемы, т. е., прежде всего, формирование развитой системы отношений частной собственности. И в-третьих, самостоятельной проблемой оставались возможности и перспективы экономического роста. Особенную остроту этому вопросу придавали: необходимость коренной трансформации хозяйственной структуры посткоммунистических обществ, выбор механизмов адаптации индустриальных экономик к постиндустриальным требованиям, а также принципиальная способность той или иной страны «восточного блока» догнать со временем развитые страны по уровню своего экономического развития и благосостояния населения (Гайдар. 1998).

Концептуально различают 2 основных варианта постсоциалистической трансформации – шоковую терапию и градуализм. Основное различие между ними состоит в решительности слома существующих механизмов функционирования экономики и темпе преобразований.

Сторонники шоковой терапии обращали внимание на политическую сложность поддержания курса реформ в долгосрочной перспективе, учитывая болезненность преобразований и необходимость поддержки со стороны населения. Кроме того, предполагалось, что постепенные, протяжённые во времени преобразования нанесут больший урон эффективности на микроуровне. Градуалисты, в свою очередь, обращали внимание на необходимость постепенного и последовательного проведения реформ для поддержания социально-экономической стабильности и на разницу в скорости и направлениях перестройки хозяйственных и социальных механизмов разных уровней, что могло привести к хаосу. Для сторонников шоковой терапии примером стала постсоциалистическая трансформация Польши, для сторонников градуализма – изменения в Китае (Kornai. 1993; Shu-ki Tsang. 1996).

Дискуссия об оптимальной стратегии реформ, обеспечивающей более благоприятную экономическую динамику, была и остаётся достаточно ожесточённой в силу своей политизированности и долгосрочного влияния постсоциалистических преобразований на социально-экономическое развитие. В упомянутом выше докладе Всемирного банка за 1996 г. утверждалось, что «последовательная экономическая политика, сочетающая либерализацию рынков, внешней торговли и процесса создания новых предприятий с разумной стабильностью цен, может достичь очень многого даже в тех странах, где отсутствуют чётко определённые права собственности и сильные рыночные институты» (From plan to market. 1996. P. 3).

Однако в более поздних исследованиях подчёркивается, что наблюдаемая положительная взаимосвязь между темпами либерализации и темпами восстановления экономики после трансформационного спада обусловлена различной глубиной спада в группе стран Восточной Европы, с одной стороны, и в группе стран бывшего СССР, с другой. Внутри этих групп корреляция является гораздо более слабой или же вообще отсутствует; развитие Китая и Вьетнама и вовсе не вписывается в общую схему (Попов. 2007).

Отдельное направление исследований рассматривает постсоциалистическую трансформацию как революцию, т. е. системную трансформацию экономики, политики (включая решение национального вопроса), идеологии и социальной структуры общества в условиях краха государства (Мау. 2001).

Постсоциалистическая трансформация внесла очень большой вклад в развитие предмета и метода теории переходной экономики, предоставив уникальную возможность эксперимента на макро- и микроуровне и анализа его результатов.