Шко́ла «Культу́ра и ли́чность» (англ. Culture and personality school), междисциплинарное научное направление в американской антропологии, соединившее социальную антропологию и психоанализ. Возникло как альтернатива однолинейному эволюционизму на волне его критики со стороны исторического подхода Ф. Боаса и функционализма Б. Малиновского. Сложилось и достигло своего расцвета в 1930–1940-е гг. Важную роль в формировании этой школы сыграл семинар при Нью-Йоркском психоаналитическом институте, а затем при Колумбийском университете, который создал и возглавил ученик З. Фрейда, психоаналитик и практикующий психиатр А. Кардинер. Участниками семинара были многие известные антропологи, лингвисты, социологи: Р. Бенедикт, М. Мид, Э. Сепир, Р. Линтон, К. Дюбуа, К. Клакхон. Этнографический материал, обычаи и ритуалы, анализировался при помощи методологии психоанализа, когда явления культуры объяснялись исходя из психологических особенностей человека.

С точки зрения представителей школы, культура – это абстракция, подлинной эмпирической реальностью является личность, которая становится предметом пристального внимания. Формирование личности понималось вслед за Фрейдом как специфические фазы психосексуального развития ребёнка, поэтому чтобы понять особенности поведения, эмоции, страхи и болезни, надо обратиться к детству. Детство и социализация становятся средоточием исследовательских интересов школы «Культура и личность». Подробно описывались способы ухода за младенцами (пеленание, кормление и отлучение от груди, приучение к гигиене и т. п.), приёмы воспитания и отношение к детям их родителей и сиблингов – всё, что составляет ранний опыт, который определяет структуру личности и накладывает отпечаток на всю дальнейшую жизнь.

А. Кардинер и Р. Линтон ввели понятие основной, или базовой личности (basic personality), которая закладывается в детстве, преобладает в данном конкретном обществе и определяет культуру (Kardiner. 1939). «Существуют <...> тонкие и однозначные механизмы взаимосвязи между тем, как кормят ребёнка, укладывают спать, учат дисциплине, ласкают, наказывают, поощряют, и сформировавшимися привычками взрослого <...> Когда маленький ребёнок лежит на коленях матери, согретый и сияющий от её внимания, она закладывает в нём доверие к миру» (Мид. 1988. С. 259; 262). Резкое отнятие от груди порождает «оральную тревожность», нестабильность психики и даже агрессию; продолжительный физический контакт с матерью – почва для развития Эдипова комплекса, понадобятся специальные табу, ограничения и ритуалы, призванные обуздать запретные чувства. Способы обращения с младенцами и детские переживания формируют базовую личность и таким образом отражаются на «проективных системах», к которым относятся мифы, религия, совокупность норм, практик, страхов, табу, представления о мире и невротические комплексы. Само понятие «проективные системы» имеет психоаналитические коннотации. Термин «проекция» широко распространён в психоанализе и, хотя в разных направлениях его содержание трактуется различно (в классическом психоанализе З. Фрейда, у А. Фрейд или в глубинной психологии К. Юнга), но это всегда реализация внутреннего содержания бессознательного в виде социальных феноменов и/или явлений культуры. Поиски общей теории культуры подчинились логике психоанализа: чтобы понять культуру надо понять базовую личность; чтобы понять базовую личность, надо исследовать детство и способы обращения с младенцами. При этом детский опыт абсолютизировался и представал, по выражению С. А. Токарева, «демиургом» культуры (Токарев. 1978).

Английский антрополог Дж. Горер (участник проекта по исследованию современных культур в Колумбийском университете, занимался изучением русских) выдвинул гипотезу «тугого пеленания». По Гореру, противоречивость русской натуры и перипетии русской истории связаны с практикой тугого пеленания младенцев; долгий период смиренной скованности сменяется бурным взрывом эмоций, сдержанность и покорность – революционным бунтом. «Тугое пеленание» не столько причина, сколько модель поведения, прививаемая русским с детства (Gorer. 1962). Позже не без сарказма и критики такой подход был назван «пелёночным детерминизмом» (выражение американского социолога Г. Беккера).

Внутри самой школы «Культура и личность» были различные трактовки, и возникало множество дискуссий. Р. Бенедикт предпочитала говорить не о базовой личности, а о «психологическом типе» (например, дионисийском или аполлоническом), который определяет «конфигурацию» культуры (Benedict. 1934). Случались ситуации, когда два уважаемых исследователя совершенно по-разному представляли базовую личность одного и того же народа. Так, Л. Томпсон и Э. Голдфранк дали диаметрально противоположное описание базовой личности индейцев пуэбло. Р. Линтон со временем заметил, что базовая личность не столько изучается, сколько предполагается. Фактически строится некий гипотетический идеал, который должен был бы сложиться в рамках данной культуры. Основным методом построения базовой личности было наблюдение за обращением с детьми и свободные интерпретации чужих обычаев в свете представлений о стадиях фиксации либидо (оральной, анальной, фаллической, генитальной) в ходе развития ребенка, о травматическом опыте детства и его влиянии на формирование черт характера взрослого. Подверглись критике как произвольность описаний, так и правомерность применения для характеристики культуры тех же категорий, которые описывают индивидуальные личностные качества. Было признано упрощением сведение к единому типу личности всех представителей того или иного общества, особенно если речь о сложных обществах, разделённых на различные социальные страты, классы, группы, субкультуры, религиозные общности.

Тем не менее сам поиск связи между особенностями личности и культурой положил начало систематическим исследованиям национального характера. Поначалу среди представителей школы «Культура и личность» понятия «базовая личность» и «национальный характер» были практически синонимами, но с появлением новых подходов и направлений в социальной антропологии [психологической антропологии, теории базовой культурной ценности Фрэнсиса Сюя (Хсю), опросников и кросс-культурных исследований Г. Хофстеде и Г. Триандиса], интерпретации национального характера ушли далеко от «пелёночного детерминизма».

Идея базовой личности получила своё развитие в концепции модальной личности, которая начала разрабатываться К. Дюбуа в конце 1930-х гг. Модальная личность выводилась на основании опросов и тестов путём статистической обработки данных. Это наиболее часто встречающийся тип личности, но не обязательно общий для всех членов данного общества. Позже, в начале 1960-х гг., обращаясь к исследованию индустриальных (и постиндустриальных) обществ, социальные антропологи А. Инкельс и Д. Левинсон выдвинули концепцию мультимодальных обществ: сложные общества описываются не одним каким-то психологическим типом, но совокупностью модальных типов. На формирование этой концепции существенное влияние оказало введённое Э. Фроммом понятие «социальный характер».

На 1950-е гг. пришёлся закат школы «Культура и личность». Вышла книга Дж. Хонигмана «Культура и личность» (Honigmann. 1954), где он дал характеристику школы как единого направления. Пересмотру и критике он подверг идею о том, что национальный характер/базовая личность и культура в целом могут выводиться из отношений к ребёнку, детских травм, комплексов и тревог. Хонигман также снял тезис примата личности над культурой, связь же культуры и личности понимал иначе: личность – это культура, отражённая в индивидуальном поведении. При этом признаётся, что школа «Культура и личность» оказала огромное влияние на развитие социальной антропологии. Её интерес к раннему опыту преодолел «андроцентризм» старой этнографии/этнологии и открыл ранее не попадавшие в фокус полевых исследований сферы культуры, мир женщин и детей. Появились системные исследования механизмов социализации и этнография детства как особое направление в социальной антропологии. Произошёл переворот в самом понимании развития ребёнка – отказ от жёсткого биологического детерминизма, который царил в науке, когда онтогенез понимался как строго заданный естественный процесс (в духе, например, Ж.-Ж. Руссо или Г. С. Холла). Школе «Культура и личность» удалось заменить биогенетический детерминизм психосексуальным в духе З. Фрейда. Было отчётливо показано, что развитие личности и культурный контекст взаимообусловлены.

В 1950–1960-е гг. формировалось и набирало силу новое направление – психологическая антропология, которая заявляла о преемственности со школой «Культура и личность» и в то же время критически пересматривала её научное наследие.