Дели́ктоспосо́бность, структурный элемент дееспособности, устанавливающий способность субъектов правоотношений нести юридическую ответственность за совершённые правонарушения, предусмотренные нормами права. Под деликтом в юриспруденции изначально понимались исключительно гражданские проступки, но в начале 21 в. всё большее распространение получила трактовка, согласно которой под деликтом понимают нарушение правовых норм в любых отраслях права. Под способностью в данном контексте следует понимать возможность быть привлечённым к юридической ответственности.

Понятие «деликтоспособность» возникло в начале 19 в. Впервые оно было применено в Кодексе Наполеона, затем разработчики использовали его в германском Гражданском уложении 1896 г.

В современных правовых системах тоже наблюдается институализация данного понятия путём его законодательного закрепления. Так, например, ст. 13 Закона Лихтенштейна о международном частном праве 1996 г. гласит, что «деликтоспособность физического лица определяется согласно закону того государства, в котором были осуществлены причинившие вред действия».

Сейчас данное понятие применяют не только в частном праве, но и в публичном.

Помимо исследования понятия «деликтоспособность» в рамках отдельных отраслей права, оно становилось предметом изучения таких наук, как деликтология и теория права. Как отмечает в своей монографии В. В. Денисенко, «деликтология представляет систему знаний о деликтности, факторах, детерминирующих её развитие и воспроизводство; о генезисе деформации личности и механизме нарушения норм позитивного права; о зависимости между отдельными видами деликтов; о средствах и способах воздействия на отдельные виды деликтов и деликтность в целом; а также о критериях оценки состояния деликтности и эффективности мер воздействия на неё» (Денисенко. 2001. С. 47). Из данной цитаты следует, что деликтоспособность является одним из системообразующих понятий в понятийном ряду деликтологии.

Предмет теории права и государства значительно шире деликтологии, поскольку данная наука является общей для всех отраслевых и прикладных юридических наук и рассматривает понятие «деликтоспособность» в рамках теорий правоотношений и юридической ответственности.

Однако у современных теоретиков права, исследующих понятие «деликтоспособность» с позиции теории правоотношений, нет единства во взглядах на соотношение правосубъектности и деликтоспособности. В большей степени это касается структурных элементов правосубъектности. Так, например, по мнению Н. И. Матузова и А. В. Малько, деликтоспособность, наряду с правоспособностью, дееспособностью и вменяемостью, является элементом правосубъектности. При этом под деликтоспособностью они предлагали понимать «не только возможность субъекта иметь права и обязанности, но и способность осуществлять их своими личными действиями, отвечать за последствия, быть участником правовых отношений» (Матузов. 2004. С. 190).

В юридической науке также встречается мнение, что основными элементами структуры правосубъектности выступают правоспособность, дееспособность и деликтоспособность (Илларионова. 1978. С. 58).

Н. В. Васева рассматривает деликтоспособность как самостоятельный элемент гражданской правосубъектности (Васева. 1978. С. 75).

Довольно большая группа теоретиков права считает, что основными элементами дееспособности являются сделкоспособность и деликтоспособность. Данное структурное деление основывается на схожести характеристик деликтоспособности и дееспособности (возраст, вменяемость). Данной точки зрения придерживается и С. М. Белозерцев, утверждая, что «деликтоспособность – способность нести ответственность, обладающая чертами дееспособности, потому как способен нести ответственность только субъект, осознающий последствия своих действий и способный ими руководить, данная способность зависит от уровня развития сознания и воли, и является волеспособностью, на которой и основана дееспособность» (Белозерцев. 2018. С. 187).

Но и здесь есть особенности и несовпадения, заключающиеся в том, что признаки деликтоспособности конкретизируются в реальных общественных отношениях, связанных с нарушением виновным определённых норм права и с его личностью.

Однако с мнением, фактически утвердившимся в теории права и государства, что сделкоспособность и деликтоспособность являются определёнными элементами дееспособности, соглашаются не все цивилисты. Например, М. Д. Шапсугова, рассматривая проблемы субъектности предпринимательского права, отмечает, что «выделяемые в структуре дееспособности граждан сделкоспособность и деликтоспособность являются в действительности попыткой выявить структуру дееспособности через основания приобретения прав и обязанностей (юридические факты). Ошибочно думать, к примеру, что у причинителя вреда возникают исключительно обязанности и отсутствуют какие-либо права. Так, например, он имеет право оспаривать основание возникновения ответственности, степень своей виновности, размер ущерба, поведение пострадавшего, в целом осуществлять выбор способа защиты своих прав как категории материального права, реализуемой в процессуальной форме» (Проблемы развития... 2019. С. 91).

В своё время Я. Р. Веберс писал: «Деликтоспособность, представляя собой способность быть субъектом деликтной ответственности, одновременно должна рассматриваться как вид дееспособности и как элемент содержания правоспособности, поскольку гражданин, не обладающий деликтоспособностью, не может стать субъектом деликтной ответственности, а не только самостоятельно её осуществлять» (Веберс. 1976. С. 168).

Сторонники аналогичной точки зрения встречаются и в 21 в. Так, например, Д. А. Матанцев подчёркивает самостоятельное место деликтоспособности в структуре гражданской правосубъектности и «невозможность считать [её] элементом дееспособности» (Матанцев. 2021. С. 42).

Основными признаками деликтоспособности являются возраст и вменяемость лиц. Причём возраст привлечения физических лиц к юридической ответственности зависит прежде всего от таких факторов, как состав правонарушений и отрасль права. Ярким примером является уголовное право, где в ч. 1 ст. 20 Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ) говорится, что «уголовной ответственности подлежит лицо, достигшее ко времени совершения преступления шестнадцатилетнего возраста», а в ч. 2 ст. 20 перечисляются преступления, которые специалисты в области уголовного права относят к тяжким и особо тяжким и уголовная ответственность за которые наступает с 14 лет.

Анализируя ч. 3 ст. 20 УК РФ, можно вычленить такой фактор, как «отставание в психическом развитии», поскольку в данной статье говорится, что, если несовершеннолетний достиг возраста уголовной ответственности, «но вследствие отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, он не подлежит уголовной ответственности».

В гражданском праве ситуация иная, поскольку п. 1 ст. 21 Гражданского кодекса Российской Федерации (ГК РФ) гласит, что «способность гражданина своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их (гражданская дееспособность) возникает в полном объеме с наступлением совершеннолетия, то есть по достижении восемнадцатилетнего возраста». Между тем данную норму нельзя назвать императивной, поскольку в части второй данной статьи содержится оговорка о том, что «в случае, когда законом допускается вступление в брак до достижения восемнадцати лет, гражданин, не достигший восемнадцатилетнего возраста, приобретает дееспособность в полном объеме со времени вступления в брак».

В ст. 60 Конституции РФ закреплено, что гражданин Российской Федерации может самостоятельно осуществлять в полном объёме свои права и обязанности с 18 лет. Норма данной статьи гарантирует правовую возможность совершеннолетнему гражданину в соответствии со своей волей, своими желаниями, законными интересами и с действующими нормами российского законодательства вступать в различные правовые отношения, что предполагает не только возможность заключения различных договоров, но и способность физического лица нести юридическую ответственность за совершённые правовые нарушения.

Для отдельных видов профессиональной деятельности предусматривается возрастной ценз, отличающийся от возраста совершеннолетия. Так, например, в ч. 1 ст. 97 Конституции РФ закреплено, что «депутатом Государственной Думы может быть избран гражданин Российской Федерации, достигший 21 года…». Такой возраст для статуса депутата был установлен в связи с тем, что не каждый гражданин РФ в восемнадцатилетнем возрасте способен принимать взвешенные правильные решения, исполнять государственные обязанности и нести ответственность за свои поступки.

Однако не все авторы соглашаются с мнением, что признаками деликтоспособности являются только возраст и вменяемость. Дискутируя по данной проблеме, Р. Ф. Гарипов пишет: «Нельзя с уверенностью утверждать, что у всех субъектов права эти признаки одинаковы, поскольку отдельные участники правоотношений деликтоспособны в зависимости от совершенно разных факторов. Например, у физических лиц этими признаками выступают психическое состояние и возраст, а у юридических лиц – цель деятельности и законодательная конструкция ответственности в зависимости от их организационно-правовой формы. Именно с учётом этих особенностей и следует рассматривать признаки деликтоспособности» (Гарипов. 2009).

Не всегда деликтоспособность зависит от психического состояния человека. Так, например, ст. 1077 ГК РФ предусматривает самостоятельную деликтную ответственность лица, ограниченного в дееспособности. Это обстоятельство говорит об относительно самостоятельном значении деликтоспособности.

Что касается такого обязательного признака деликтоспособности, как возраст, то и здесь есть особенности. Так, например, ст. 1073 ГК РФ, устанавливает порядок возмещения вреда, причинённого малолетним, т. е. лицом, не достигшим возраста 14 лет. Такую ответственность несут родители (усыновители), опекуны либо образовательные, медицинские организации на основе договора, другие организации или лица, осуществляющие надзор за малолетними на основании договора, если не докажут, что вред возник не по их вине при осуществлении надзора. Таким образом, «...специфическая черта деликтоспоосбности заключается в том, что она не может быть восполнена волей другого лица, ответственность всегда наступает за свою вину, хотя и за чужие действия. В частности, родители малолетних несут ответственность за свою вину, заключающуюся в ненадлежащем воспитании, а с несовершеннолетними в возрасте от 14 до 18 лет родители отвечают субсидиарно» (Белозерцев. 2018. С. 187). Причём это, согласно п. 2 ст. 1074 ГК РФ, происходит тогда, когда у несовершеннолетнего в возрасте от 14 до 18 лет нет доходов или иного имущества, достаточных для возмещения вреда.

Следовательно, признаки деликтоспособности зависят всецело от субъекта, совершившего правонарушение. При этом общими признаками деликтоспособности, характерными, как для физических, так и юридических лиц, являются совершённое противоправное деяние в форме действия или бездействия и виновность.

Таким образом, к признакам деликтоспособности физических лиц следует относить: возраст лица, вменяемость, противоправное деяние, виновность.

В связи с этим под деликтоспособностью следует понимать структурный элемент дееспособности, устанавливающий способность субъектов правоотношений нести юридическую ответственность за совершённые правонарушения, предусмотренные нормами права.

Сущность деликтоспособности, наряду с её признаками и понятиями, помогают раскрыть и её классификации: публично-правовая и частноправовая. Публично-правовая деликтоспособность обозначает степень способности лица нести предусмотренную законодательством ответственность перед государством и обществом, частью которого является физическое или юридическое лицо.

Что касается частноправовой деликтоспособности, то, по мнению В. А. Кислухина она представляет собой способность субъекта частноправовых отношений нести ответственность за совершённое им нарушение норм, закреплённых нормами отраслей частного права, поскольку реализуется она посредством принудительного воздействия со стороны государства на основе закона и/или в силу договора (Кислухин. 2002. С. 9).

При этом главным критерием данной классификации является интерес, закреплённый нормами права, определённой отрасли права. Характерным признаком гражданско-правовой деликтоспособности выступает не наказательный характер, а компенсационный, поскольку она представляет собой способность не только нести наказание за противоправные деяния, но и осуществлять компенсацию причинённых убытков, что вытекает из п. 1 ст. 15 ГК РФ, где говорится, что «лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причинённых ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере».

В соответствии с традиционным подразделением системы российского права на отрасли, т. е. по отраслевой типизации, выделяют деликтоспособность в гражданском, административном, уголовном, налоговом и других отраслях права.

Между тем деликтоспособность можно подразделять не только на отраслевую, но и комплексную. При этом отраслевая деликтоспособность возникает у субъекта права, когда он принимает участие в правовых отношениях, возникающих на основе норм права, регулирующих одну сферу общественных отношений, т. е. норм определённой отрасли права.

В свою очередь, комплексная деликтоспособность характеризуется прежде всего тем, что распространяется, как правило, на противоправные деяния (действие и бездействие) виновных лиц, предусмотренные нормами права нескольких отраслей. Например, уголовная деликтоспособность вменяемых физических лиц, достигших определённого законодателем возраста, предусматривает способность нести уголовно-правовую ответственность не только за преступления, но и трудовые противоправные деяния, семейные, экологические правонарушения, лесонарушения и другие деяния, предусмотренные различными отраслями законодательства.

Поскольку деликтоспособность тесно связана с правовой категорией «юридическая ответственность», то их классификации во многом совпадают. Например, классификацию юридической ответственности по субъективному критерию, предложенную А. Ф. Черданцевым и С. Н. Кожевниковым, можно применить и к деликтоспсобности: «На основе законодательства и юридической практики можно, принимая во внимание условность терминологии, выделить три вида ответственности по основаниям ее наступления: субъективную (точнее, субъективно-объективную), объективную и абсолютную.
Первый вид связан с виновным действием, во втором и третьем случаях ответственность возлагается на субъектов при отсутствии в их действиях вины. Объективная ответственность наступает без вины (казус в субъективном смысле), но при наличии причинной связи между действием и вредоносным результатом. Абсолютная – не только без вины, но и при отсутствии необходимой причинной связи между деятельностью субъекта и вредом, за который он несет ответственность (казус в объективном смысле, ответственность за непреодолимую силу)» (Черданцев. 1976. С. 42). Однако имеется и критика субъективного критерия классификации деликтоспособности (Хачатуров. 2007. С. 635).

По субъектному критерию выделяют деликтоспособность не только физических, но и юридических лиц и публично-правовых образований. В этой связи Р. Ф. Гарипов отмечает, что «деликтоспособностью обладают не только государство и муниципальные образования, но и так называемые "непризнанные государства" в силу наличия у них фактически сложившегося конституционного права» (Гарипов. 2010. С. 11). В своём диссертационном исследовании, при определении деликтоспособности лица, он предложил соотносить характеристики (признаки), вытекающие из норм права с фактическими свойствами субъекта, влияющими на реализацию юридической ответственности и «тем самым потенциально ограничивают объём деликтоспособности», что позволило ему на этом основании подразделить деликтоспособность на юридическую и фактическую: «Юридическая деликтоспособность представляет собой закреплённую законом способность субъекта права нести ответственность при соблюдении ряда правовых условий. Фактическая деликтоспособность выражается в реальной возможности субъекта претерпеть неблагоприятные последствия, предусмотренные законодательством за совершение правонарушения» (Гарипов. 2010. С. 14).