Антираси́зм, формы мышления и/или практики, призванные противодействовать расизму, упразднить его и/или сделать более умеренным. Определение термина предложил британский географ А. Боннетт (Bonnett. 2000. P. 4). Антирасизм противостоит колониализму, фашизму, нацизму и тоталитаризму. Он выступает за права человека, включая права мигрантов. Его лозунгами являются: демократия, свобода, равенство, эмансипация, освобождение, самоопределение и толерантность.

Исторический очерк

В Европе и в США борьба с расизмом насчитывает несколько веков. Американский историк-марксист Г. Аптекер дал следующую периодизацию развития антирасизма в США: 1) колониальная эпоха; 2) от Американский революции до 1829 г., т. е. до «Обращения к цветным гражданам мира» аболициониста Дэвида Уокера; 3) с 1830 г. до Гражданской войны 1861–1865 гг.; 4) период Реконструкции; 5) 1890–1910 гг., т. е. до возникновения Национальной ассоциации для развития цветного населения (NAACP); 6) с 1910 г. до Второй мировой войны; 7) с окончания Второй мировой войны до конца 1980-х гг., когда произошло крушение колониальной системы, наблюдался рост национально-освободительного движения и социализм превращался в мировую систему (Aptheker. 1993).

Антирасисты выступали против угнетения «цветного населения» по биологическим основаниям. Ведь поначалу европейцы даже сомневались в том, что американских индейцев можно считать людьми. Первым против таких взглядов выступил испанский священник-миссионер Бартоломе де лас Касас, однако он же предложил для работы на плантациях завозить африканцев. В 18 в. противниками рабовладения и работорговли показали себя квакеры, создавшие религиозное общество, боровшееся за освобождение рабов. В 19 в. это дало импульс движению аболиционистов, охватившему также и Англию. Наиболее радикальным из аболиционистов был Джон Браун, поднявший в 1856 г. восстание против рабовладельцев. В 1859 г., после нападения на оружейные склады, он был схвачен и казнён как первый «государственный изменник» в истории США. Это дало толчок движению сторонников освобождения рабов, что привело к Гражданской войне 1861–1865 гг., когда в составе армии северян активно действовали отряды чернокожих. В итоге рабовладение было запрещено законом, а чернокожие и мулаты получили гражданские права. Однако новое законодательство привело к их дискриминации и сегрегации, на страже чего стоял возникший после войны и достигший расцвета в 1920-х гг. Ку-Клукс-Клан.

Идеологически дискриминация опиралась на «научный расизм». Но некоторые учёные, включая первых чернокожих антропологов, начали выступать против дискриминации. Они доказывали, что за понятием «раса» часто скрываются отношения господства и подчинения и что человеческие способности нисколько не зависят от цвета кожи или же разреза глаз. К таким учёным принадлежали американский антрополог Ф. Боас (Боас. 1926) и его ученики (Р. Бенедикт, Э. Монтагю и др.). Но они видели корень расизма в невежестве и в борьбе с ним делали ставку на образование. Тот же подход позднее разделял французский антрополог К. Леви-Строс. Между тем, гораздо более важными являются структурные и институциональные факторы, создающие и поддерживающие расизм (Harrison. 1998. P. 611–612).

В США поворотной вехой в борьбе с расизмом стала вторая половина 1960-х гг., когда массовая кампания за гражданские права заставила американские власти принять ряд важных антидискриминационных законов. Это несколько улучшило положение чернокожего и цветного населения, и некоторым его представителям удалось влиться в состав американского среднего класса. Однако приход к власти консерваторов-республиканцев способствовал сохранению дискриминационных настроений и практик. Поэтому не случайно с мая 2020 г. по США снова прокатилась волна протестов (Black Lives Matter), что, в частности, выразилось в борьбе против символов рабства – памятников рабовладельцам и работорговцам, названий улиц и др.

В свою очередь, в Европе антирасисты выступают за права иммигрантов, против исламофобии и антисемитизма. Корни этого движения уходят в 19 в., когда в Европе появились группы, выступавшие против рабства. В 1920–1930-х гг. движение получило поддержку у некоторых учёных, критиковавших популярную тогда расовую теорию. В СССР научная критика расизма появилась на рубеже 1920–1930-х гг., и в 1930-х гг. её остриё было направлено против нацистской расовой теории. Во Франции и Великобритании широкое антирасистское движение возникло как реакция на нацизм и холокост, а затем выступало в защиту мигрантов. В начале 1990-х гг. аналогичные движения появились в Италии и Ирландии.

Идейные основания антирасизма

Выступление против расизма имеет разные причины. Во-первых, расизм подрывает социальное единство и ухудшает межгрупповые взаимоотношения, во-вторых, является «чуждой, привнесённой извне идеологией», в-третьих, служит интересам правящего класса, в-четвёртых, тормозит развитие «нашего общества», в-пятых, является ложной ненаучной идеологией, в-шестых, искажает или вовсе стирает отдельные групповые идентичности, в-седьмых, отрицает равенство и способствует социальной несправедливости. При этом сердцевину антирасизма составляют три последние причины (Bonnett. 2000. P. 4–7). Наконец, антирасисты доказывают, что, сочетая равенство с различиями, этнические культуры вполне совместимы с международными институтами (Lentin. 2004. P. 309).

Обычно люди ограничиваются наделением расизма негативным смыслом, не задумываясь о том, что он означает в действительности. Определение расизма, которым в прошлом широко пользовались борцы с расизмом, предполагало, что человеческие расы являются объективной реальностью. Мало того, среди либерально настроенных интеллектуалов и даже среди правозащитников нередко можно встретить мнение о том, что модели человеческого поведения и особенности мышления предопределяются расовой (или этнической) принадлежностью. Иными словами, антирасисты, подобно расистам, часто видят в расе объективную биологическую категорию, а иной раз наделяют биологическими свойствами даже этническую общность. В России этому способствует укоренившееся через сочинения И. В. Сталина представление об «общности психического склада», будто бы свойственного этнической общности (Сталин. 1946. С. 296). Устанавливая жёсткую зависимость между биологией и психологией, сталинская формулировка открывала лазейку для биологизации этноса. Однако именно такие представления и служат основой расизма. Поэтому эта позиция морально уязвима; она обрекает любую борьбу с расизмом на поражение.

Критика антирасизма

Критикуя наивный антирасизм, современные аналитики подчёркивают его слабость, заключающуюся в неадекватном понимании «противника». Ведь за последние десятилетия в связи с появлением новых форм расизма термин «расизм» потерял своё прежнее чёткое операциональное содержание и стал расплывчатым. Обычно его нагружают весьма неопределённым негативным смыслом, тогда как «антирасизм» воспринимается позитивно, и поэтому иногда даже расисты не видят ничего странного в объявлении себя борцами с расизмом. Вот почему для успешной борьбы с расизмом требуется чётко определить, что понимается под «расизмом». Как подчёркивал британский социолог Р. Майлз, многие в своём увлечении борьбой с расизмом забыли о том, что он требует не только обличения, но и объяснения (Miles. 1994. P. 198–199).

Определение расизма, которым в прошлом широко пользовались антирасисты, в том числе выходцы из школы Боаса, предполагало, что человеческие расы как обособленные группы с чёткими границами являются объективной реальностью (Benedict. 1942. P. 96–97). Так как последнее всё более подвергается специалистами сомнению, прежний подход к расизму в настоящее время пересмотрен. Критикуя раннее определение расизма, Р. Майлз пишет, что его, во-первых, следует рассматривать в контексте 19 в., когда господствовал «научный расизм». Во-вторых, оно ошибочно видело в расизме вечное и неизменное свойство человеческой натуры. В-третьих, его сторонники были твёрдо убеждены в существовании человеческих рас. Наконец, в-четвёртых, использовавшаяся в недавнем прошлом концепция расизма была чересчур политизирована и нацелена главным образом против германского фашизма. По всем этим причинам она становилась бессильной против современных форм расизма. Поскольку расизм как идеология имеет дело не с реальностью, а с представлением о ней, и представление это может быть очень разнообразным и далеко не сводится к биологии, Майлз полагает, что концепция расизма должна делать акцент на функцию, а не на содержание дискурса. Сходный подход разделяла и Р. Бенедикт: «Чтобы понять расовые гонения, надо изучать не расу, а гонения» (Benedict. 1942. P. 147). Иными словами, расизм можно определить как стремление наделить группу такими биологическими или культурными особенностями, которые бы оправдывали её дискриминацию.

Люди, придерживающиеся антирасизма, понимают его весьма по-разному, и некоторые формы антирасизма, эссенциализирующие расы или этнические общности, оказываются сродни расизму. Кроме того, антирасизму присуща трудноразрешимая дилемма. Ведь, если считать расизм ошибочной концепцией, появившейся когда-то в силу нехватки научных знаний и получившей широкую популярность в колониальной ситуации, то нынешнее стремление некоторых угнетённых прежде групп сохранить свою расовую идентичность оказывается проблематичным. Столь же проблематично стремление людей в любом случае «быть самими собой», неизбежно предполагающее требование уважения к социальным, культурным и расовым различиям и их сохранения, что расходится с универсальным стремлением к социальному равенству (Bonnett. 2000. P. 7–8).

Например, современный британский социолог А. Раттанси пишет: «Единственный способ придать смысл сложному и постоянно меняющемуся дискурсу вокруг цвета, культуры и политики – это сместить с пьедестала и деэссенциализировать концепции "расы", этничности и нации…» (Rattansi. 1994. P. 56). В этой связи специалисты отмечают постоянно возникающие трения между релятивистскими и универсалистскими подходами к расизму и к борьбе с ним (Taguieff. 1995; Wieviorka. 1997. P. 147; Bonnett. 2000. P. 13–24). Это видно на примере культурного релятивизма К. Леви-Строса, который понимал, что сохранение самобытных этнических культур неизбежно порождает социальное неравенство и навсегда хоронит идею равенства и братства (Lentin. 2004. P. 77–86). В отношении таких взглядов А. Боннетт даже находит возможность говорить об «антирасистском расизме» (Bonnett. 2000. P. 22, 25, 44).