«Социоло́гия тра́пезы» (нем. Soziologie der Mahlzeit), статья немецкого социолога Г. Зиммеля, опубликованная в 1910 г., которая положила начало традиции социологического исследования еды и питания.

Социология питания исследует общественные отношения в системе производства, распределения, обмена и потребления (и приготовления) продуктов питания. Её предмет – в изучении питания как социальной практики; задачи – в раскрытии характера социализации и социального расслоения в процессе производства и потребления пищи. В 19 и начале 20 вв. в социальных науках господствовал антропологический подход к питанию: «этнографическая триада» предполагала обязательное изучение пищи, одежды и жилища. Дж. Дж. Фрэзера, А. Р. Рэдклифф-Брауна, Б. Малиновского и других антропологов интересовали правила питания в примитивном обществе: это пищевые запреты – табу; пища как жертва богам – т. е. символизация еды; практики и обычаи распределения и приготовления пищи. Антропологи разработали и методологию изучения питания: функционализм. Для того чтобы исследовать некоторое явление в питании, которое может быть непонятным для внешнего наблюдателя, например пищевые табу, надо определить его функцию в отношении целого, т. е. для чего существует то или иное явление в процессе воспроизводства жизни всей примитивной группы.

В классической социологии Зиммель был первым, кто обратил внимание на социологию питания. В работе «Социология трапезы» (1910) он раскрывает социализирующую функцию питания и утверждает, что «социологическая структура трапезы» связывает индивидуальное и сугубо эгоистическое действие с «привычкой к общественности» (Зиммель. 2010. С. 187). То есть питание – это не просто удовлетворение самой важной материальной потребности людей, но и социальное действие, в котором проявляется функция социальной интеграции (люди чувствуют свою общность с другими, когда едят вместе). Совместные еда и питьё порождают огромную «социологизирующую силу», люди начинают чувствовать себя в безопасности рядом друг с другом, поскольку при разности их интересов они всё же находятся в одном поле удовлетворения этой всеобщей потребности в питании. В древности трапеза как форма общности нередко могла означать братские отношения – «равный доступ к столу Бога», создавая примитивные представления об «общности тела и крови», где каждому предлагается не просто пища, а «целое в его нераздельности» (Зиммель. 2010. С. 188). Посредством питания формируется коллективная идентичность – «мы – группа» и воспроизводится в том числе потому, что мы едим вместе; и мы едим одно и то же. Однако через питание проявляется и функция дифференциации – «мы – группа» едим одно, а другие едят другое.

Зиммель разрабатывает и новую методологию исследования процессов питания. Для него как для сторонника формальной социологии центральной является социальная форма и организация процесса потребления еды. Социальная функция питания приводит к временно́й регулярности трапезы – едят не тогда, когда настигнет голод, а когда в предписанный час собирается социальная группа. Питание выступает социально нормированным (институционализированным) процессом. Это первое преодоление примитивного натурализма еды, второе – это иерархия трапезы, т. е. установленная обществом последовательность и очерёдность подачи блюд и соответственно питания; наконец, третье – регулирование застольных манер (которые позднее будет рассматривать Н. Элиас в работе «О процессе цивилизации: социогенетические и психогенетические исследования»). Технические приёмы еды – например столовые приборы или застольные беседы – создают необходимое дистанцирование между едой и потребностью, сам процесс питания становится социально закреплённой практикой. Нож и вилка образуют посредника между индивидом и его пищей, они как бы разъединяют однопорядковую телесность человека (в противовес тому, когда едят руками) и материальность пищи, но и тарелка, которая всегда круглая, в отличие от миски (слово «тарелка» в русском языке происходит от нем. Taler – крупная серебряная монета, сначала она была талеркой, а потом стала тарелкой), своей формой отделяет индивидуальное пространство еды для каждого участника трапезы и одновременно социализирует всех участников, поскольку все тарелки за столом должны быть одинаковыми.

Помимо этого, Зиммель обращает внимание на ещё один важный момент: еда и питание представляют собой эстетическую стилизацию, т. е. это удовлетворение не только материальной потребности, но и потребности в незаметной красоте и удовольствии. Ловко справляясь со столовыми приборами, человек проникается свободой – он не связан своей натуралистичностью и животной потребностью, он господин сам себе и в этом преодолении своей природы абсолютно свободен. Всем этим натуралистический индивидуализм в еде преодолевается, и его место занимает утончённый процесс культурной и социальной детерминации трапезы.

Уже в 1920-х гг. социологи заново осмысляют питание как социальную практику (например, П. А. Сорокин изучает влияние голода на поведение людей, социальную организацию и общественную жизнь), однако Г. Зиммель был первым, кто заговорил о социологии питания.