«По́иск истори́ческого Иису́са», дисциплина, занимающаяся историческим исследованием жизни Иисуса Христа. В научный оборот она вошла с записок Г. С. Реймаруса (1774–1778), который первым последовательно осмыслил Иисуса как иудея своего времени. Результатом стал образ Иисуса как политического избавителя, который проповедовал покаяние и надеялся установить земное царство (Reimarus. 1970). Реконструкция Иисуса Христа как бунтарского Мессии в последующей науке была редкостью, но идея научно-исторического подхода к Евангелиям нашла широкое признание. Д. Ф. Штраус последовательно применил к евангельским чудесам категорию «мифа», отверг их рационалистические толкования и обосновал необходимость большей опоры на синоптиков, чем на Евангелие от Иоанна (Strauss. 1835–1836). Наиболее серьёзное значение имела аргументация И. Вейса, который поставил Иисуса Христа в контекст апокалиптической традиции (Weiss. 1892). Его теория была затем разработана А. Швейцером (Schweizer. 1906): Иисус Христос возвещал скорый приход мессианского Сына Человеческого (Мф 10:23), а перед лицом несбывающейся надежды пошёл в Иерусалим на сознательное мученичество в надежде изменить историю.

Начиная с 1920-х гг. в немецкоязычной библеистике стали задавать тон агностические настроения (об Иисусе известны лишь самые базовые факты, например когда жил, был распят и т. д., но очень мало конкретики). Особенно это было связано с влиянием Р. Бультмана и критики форм, которая доказывала высокую творческую роль общин в формировании преданий об Иисусе Христе. Принимая в целом концепцию Вейса – Швейцера, Бультман считал малореальным узнать об Иисусе Христе нечто помимо базовых фактов (Bultmann. 1926).

В англоязычном мире работу Швейцера долго не замечали, а к критике форм относились скептически. Ч. Х. Додд опубликовал работу «Притчи о Царстве» (Dodd. 1935), идеи которой разрабатывал и в последующие десятилетия. В притчах Додд увидел признаки «реализованной эсхатологии»: концепции Царства Божьего как реальности, которая уже вошла в мир.

В Германии ситуация изменилась в 1953 г., когда Э. Кеземан и другие ученики Бультмана стали разрабатывать критерии достоверности преданий. Первым значимым образцом новой волны стал бестселлер Г. Борнкама (Bornkamm. 1956). Однако Борнкам больше противопоставлял Иисуса Христа иудаизму, чем правдоподобно локализовал его в иудаизме. Вообще в этой новой волне на интерпретацию личности Иисуса Христа накладывало отпечаток увлечение теологов экзистенциалистской философией.

Внимание к месту Иисуса Христа в иудаизме усиливалось начиная с конца 1960-х гг. Первым стал труд британского англиканского священника и специалиста в области сравнительного религиоведения С. Брандона (Brandon. 1967), который сблизил Иисуса Христа с идеалами зилотов. В несколько ином ключе израильский профессор, специалист в области раннего христианства и иудаизма Д. Флуссер осмыслил Иисуса Христа как иудея, который был верен Закону Моисееву, а в своём учении о любви явил собой наиболее радикальный пример нового гуманистического сознания в иудаизме 2-го Иерусалимского храма (Flusser. 1968). Однако наиболее влиятельными оказались труды британского богослова и историка религии Г. Вермеша. Вермеш увидел в Иисусе Христе представителя харизматической традиции Галилеи, сродни Хони Начертателю Круга и Ханине бен Доса, который проповедовал скорое пришествие Царства и веру как доверие к Богу (Vermes. 1973; Vermes. 1983; Vermes. 1993).

Подъём интереса к «поиску» начался в середине 1980-х гг. Для этой новой волны были характерны внимание к источнику Q и к иудейству Иисуса Христа. Острая дискуссия касалась учения Иисуса Христа о Царстве и его корреляции с ветхозаветными чаяниями. Здесь были два направления. С одной стороны, в 1985–1998 гг. в США действовал Семинар по Иисусу (Jesus Seminar), на котором регулярно обсуждалась достоверность каждого блока преданий. Самым значимым выводом был отказ от швейцеровской концепции и интерпретация Иисуса Христа как контркультурного учителя, бросавшего вызов устоям и стереотипам (Funk. 1993). При этом ведущие участники имели различные взгляды на трактовку. Наименее убедили научный мир реконструкции Иисуса Христа как светского поэта (Funk. 1996) или кинического мудреца (Mack. 2001). Большее влияние имел Дж. Д. Кроссан, развивавший образ Иисуса Христа как крестьянского реформатора-эгалитариста (Crossan. 1991). У С. Дейвиса (Davies. 1995) Иисус Христос больше целитель и мистик с опытом Духа, чем учитель. М. Борг доказывал, что важно рассматривать Иисуса Христа как личность многогранную: прежде всего мистик, но также целитель и учитель-приточник (т. е. учитель, учивший притчами), противопоставлявший сострадание системе ритуальной чистоты (Borg. 1994). Эсхатологичность Иисуса Христа Борг поначалу отрицал, но затем перешел к «партиципаторной» модели: человеку принадлежит роль соработника Бога в установлении Царства (Borg. 2006).

Однако магистральной линией оставалась швейцеровская. Всплеск интереса к ней начался с трудов Эда Сандерса (род. 1937) (Sanders. 1985; 1993), который описал Иисуса Христа как вестника скорого восстановления двенадцати колен Израилевых, начала мессианской эпохи и создания в Иерусалиме нового храма взамен иродианского. Тезисы Сандерса убедили многих, следствием чего стал рост числа монографий, интерпретировавших Иисуса Христа как апокалиптического пророка (Allison. 1998; Ehrman. 1999; Lüdemann. 2000; Wassen. 2021). Чуть мягче позиция Дж. Майера: Иисус Христос славился как чудотворец, был учителем и пророком, взявшим на себя миссию Илии восстановить Израиль, но не указывал точных сроков Царства (Meier. 1994).

Не сходит с повестки дня и вопрос о политических целях Иисуса Христа. Тезис о том, что в конце жизни Иисус Христос допускал вооружённое противостояние римлянам, имеет сторонников и в наши дни (Bermejo. 2018), но отвергается большинством учёных. Авторитетный американский религиовед Р. Хорсли признаёт антиримскую направленность в деятельности Иисуса Христа, но отрицает готовность Иисуса Христа к вооруженному противостоянию: Иисус Христос был социальным пророком наподобие Илии и обличителем элит, пытаясь сделать галилейские сёла крепко сплочёнными общинами без угнетения и иерархии (Horsley. 1987; 1989; 2003). При этом Хорсли считал некорректным обозначение Иисуса Христа как «апокалиптического пророка»: Иисус Христос ждал обновления Израиля, а не конца света.

К «поиску» присоединились историки из церковной среды, которые, оперируя научной методологией, попытались обосновать достоверность Евангелий. Наибольшую известность среди них получили исследования Н. Т. Райта, в которых он трактует Иисуса Христа как Мессию и эсхатологического пророка, но считает эсхатологический язык метафорой (Wright. 1996). Резонансной была и попытка британского библеиста Р. Бокема обосновать последовательную опору Евангелий, включая Евангелие от Иоанна, на свидетельства очевидцев (Bauckham. 2006).

Проблемы и перспективы «поиска»

Плюрализм реконструкций означает, что лишь немногие факты об Иисусе Христе историческая наука способна установить с уверенностью. Это обусловлено следующими причинами.

1. По-разному оцениваются результаты критики источников. Например, поддаётся ли реконструкции источник Q и его первая редакция? являются ли независимыми источниками Евангелие от Марка и Q?

2. Различается методология. Так, одни учёные используют междисциплинарный подход (Дж. Д. Кроссан), другие – классический историко-критический (Дж. Майер, Э. Сандерс). Не решен спор между «атомизмом» и «холизмом»: в первом случае учёные начинают исследование от реконструкции частностей к общей картине (Дж. Майер, Дж. Д. Кроссан, Г. Людеман), во втором – создают сначала целостную гипотезу (Э. Сандерс, Д. Аллисон).

3. Для синоптических Евангелий главная «весть» Иисуса Христа – Царство Божие, однако эта тема раскрывается им в притчах, которые нередко допускают разные интерпретации.

4. «Поиск» не всегда носит нейтрально научный характер, поскольку его результаты могут быть обусловлены идеологической ангажированностью исследователя.

Несмотря на различия, есть много общего по ряду вопросов: (А) синоптики ближе к историческому Иисусу Христу, чем Евангелие от Иоанна; (Б) Иисуса Христа следует рассматривать в контексте иудаизма 2-го Иерусалимского храма; (В) в центре вести Иисуса Христа стояло Царство Божие; (Г) Иисус Христос ещё при жизни имел репутацию чудотворца; (Д) Иисус Христос был распят при Понтии Пилате.

Хотя полемика о том, принадлежал ли Иисус Христос апокалиптическому иудаизму или традиции Премудрости, продолжается (Borg. 2001), она утрачивает былую остроту. Большинство учёных считают невозможным отрицать напряжённое ожидание Царства Иисуса Христа, хотя и расходятся в конкретике. 

Церковная рецепция «поиска»

Христианские церкви не выработали единого и ясного отношения к «поиску». Нет официальных церковных документов, которые делали бы какую-то позицию нормой. В отдельных направлениях христианства отсутствует даже развитая богословская рефлексия над «поиском». Например, в православии как правило отсутствует даже интерес к «поиску».

Во многих конфессиях «поиск» возможен благодаря легитимности историко-критического метода (ИКМ). Так, рецепция ИКМ в Римско-католической церкви, которая началась с энциклики Divino afflante Spiritu (1943), утвердилась благодаря Догматической конституции о Божественном Откровении (Dei Verbum, 1965), достигла кульминации в документе «Интерпретация Библии в Церкви» (1993) и постепенно открыла католическим учёным путь в «поиск». Позиции католических учёных многообразны. Бенедикт XVI в книге «Иисус из Назарета» (Benedict XVI, pope. 2007) выразил настороженность: результаты «поиска» слишком неопределённы и гипотетичны, чтобы стать надёжнее, чем вера Церкви. Однако он считал легитимным ИКМ, а многие католические учёные рассматривают «поиск» как способ больше узнать об исторической реальности, лежащей в основе их веры.

Аналогичным образом обстоит дело в протестантских деноминациях, где ИКМ почти везде признан. В любом случае современный «поиск» представляет собой межконфессиональное явление: в нём приняли участие представители большинства конфессий и деноминаций: например, католики (Дж. Майер, Дж. Д. Кроссан), англикане (Б. Чилтон, Н. Т. Райт), методисты (Дж. Данн, Б. Уизерингтон), пресвитериане (Д. Аллисон).