Ка́вано Уи́льям (William Cavanaugh) (род. 1962, Карлинвилл, штат Иллинойс), американский теолог, правозащитник, профессор католических исследований, известен работами по христианской этике и политической теологии. По собственному определению, исследует роль католической церкви в политике, экономике и гражданском обществе, особенно в делах, связанных с насилием и экономическим неравенством (Cavanaugh’s official profile). Наиболее известен как автор книги «Миф о религиозном насилии: секулярная идеология и корни современного конфликта» (The myth of religious violence: secular ideology and the roots of modern conflict. 2009). 

Образование и научная карьера

Получил степень бакалавра по теологии в Университете Нотр-Дам, штат Индиана (1984), затем получил степени бакалавра (1987) и магистра (1990) по теологии и религиоведению в Кембридже. Изначально планировал заниматься химической промышленностью, но увлёкся богословием. Во время учёбы в Кембридже занимался греблей и комедийными постановками.

С октября 1987 по декабрь 1989 гг. Кавано работал учителем в детском доме Святого Креста в бедном районе Сантьяго, столице Чили. С 1973 по 1990 гг. у власти в Чили стоял диктаторский режим А. Пиночета, и тайная полиция похищала, казнила и пытала противников режима. Во время волонтёрской работы в Сантьяго Кавано общался с людьми, которые были подвергнуты пыткам. После возвращения в США с января по июль 1990 г. работал исследователем в Центре по правам человека и гражданским правам в Университете Нотр-Дам. «Викариат солидарности», христианская благотворительная организация из Сантьяго, собрала архив микрофильмов со свидетельствами пострадавших от режима Пиночета. На их основе Кавано разрабатывал базу данных о нарушениях прав человека в Чили. Свои мысли и впечатления об этих событиях он описал в книге «Пытка и причастие: теология, политика и тело Христа» (Torture and Eucharist: theology, politics, and the body of Christ. 2000).

В 1996 г. защитил в Университете Дьюка (штат Северная Каролина) диссертацию на степень доктора философских наук (PhD) по теме «Пытка и причастие в Чили при Пиночете» («Torture and Eucharist in Pinochet's Chile») под руководством С. Хауэрваса, американского профессора теологической этики. В 1996–1998 гг. Кавано работал волонтёром в Центре помощи жертвам пыток в Миннеаполисе, а в 1996–2000 гг. – переводчиком в клинике Святой Мэри в г. Сент-Пол, Миннесота. 15 лет преподавал в Университете Святого Фомы в Миннесоте. Ныне профессор католических исследований в Университете Де Поля и директор Центра мирового католицизма и межкультурного богословия, который изучает роль католической церкви в Африке, Азии и Латинской Америке.

Автор множества статей по теологии и христианской этике, а также книг «Пытка и причастие», «Теополитическое воображение: христианские практики пространства и времени» (Theopolitical imagination: Christian practices of space and time. 2002), «Поглощенные: экономика и стремления христианина» (Being consumed: economics and Christian desire. 2009), «Миф о религиозном насилии», «Перенос святости: Бог, государство и политическое значение церкви» (Migrations of the holy: God, state, and the political meaning of the Church. 2011), «Полевой госпиталь: взаимодействие церкви с израненным миром» (Field hospital: the Church's engagement with a wounded world. 2016).

Женат, имеет 3 сыновей.

«Пытки и причастие»

Книга «Пытки и причастие» посвящена роли церкви во времена диктатуры Пиночета в Чили. В ней Кавано высказал ряд идей о том, как церковь должна взаимодействовать с обществом и государством. По мысли автора, государства модерна стремятся к тому, чтобы между государством и обществом не было промежуточных социальных групп. Для этого они атомизируют общество. В этом государству помогают идеологии индивидуализма и свободного рынка. Для сравнения, в Средневековье между государством и человеком было множество общественных тел: кланы, гильдии, церковь, помещики.

Задача церкви – сопротивляться общественной атомизации. Символом сопротивления служит таинство причащения, в ходе которого причащённые становятся единым телом Христовым, т. е. между ними возникает солидарность.

Наиболее эффективным средством атомизации общества служит пытка. Кавано даже называет её «антипричастием», ведь это своеобразный ритуал, разрушающий общественные объединения. Он отмечает, что в Чили получение информации было далеко не главной целью пыток. Пытка применялась режимом Пиночета для поиска врагов и оправдания режима террора, а также не позволяла обществу окрепнуть, производила в нём хаос. Из-за страха оказаться под пытками люди не решались формировать никакие общественные объединения.

Изначально Чилийская католическая церковь бездействовала, сотрудничала с государством и не собиралась вмешиваться в политику. Но в апреле 1974 г. она всё же воспротивилась режиму, став местом, в котором различные организации могли найти себе убежище. Другим методом сопротивления стало отлучение от Евхаристии: людям, замешанным в пытках, было запрещено причащаться. Тем самым им давали понять: благодаря своим действиям вы откололись от общины и не являетесь больше телом Христовым; только деятельное раскаяние позволит вам вернуться в общину. Активные действия против режима превратили церковь в политическое тело. Именно так, по мнению Кавано, церковь должна действовать в современном мире.

«Миф о религиозном насилии» 

В своей наиболее известной книге Кавано формулирует и развенчивает «миф о религиозном насилии». Согласно этому мифу, религия – универсальный для всех эпох и культур феномен человеческой жизни, отличный от политики и экономики. Этот феномен имеет опасную склонность вызывать насилие, а потому не должен иметь доступа к публичной власти. Чтобы религия не породила в обществе насилия, она должна быть ограничена секулярным государством. Разделение общественной жизни на религиозную и секулярную стало общепринятым представлением и часто встречается в исследовательской литературе.

Кавано полемизирует с девятью авторами, разделяя их на 3 группы по аргументации:

1. Религия склонна к абсолютизму и признаёт свои идеологии и практики как единственно верные (Дж. Хик, Ч. Кимбалл, Р. Уэнц).

2. Религия склонна к распре, поскольку вызывает мощную солидарность и враждебность к другим обществам (М. Марти, М. Юргенсмейер, Д. Рапопорт).

3. Религия иррациональна, и в ней главенствуют такие мотивы, как злоба, гнев, вражда и некритичное подчинение авторитету (Б. Парекх, Р. Скотт-Эпплби).

Кавано показывает ошибочность этого мифа. Во-первых, термин «религия» противоречив. Существует 2 подхода к определению термина: эссенциалистский и функциональный. Первый выделяет религию как сферу деятельности, связанную с верой в бога или богов. Подобная классификация исключает атеистические религии, такие как буддизм, даосизм и конфуцианство, где боги или отсутствуют, или вторичны. Можно сказать, что религия – это «вера в верховный принцип», но тогда под определение попадают марксизм, национализм, либерализм и т. д.

Более удачным Кавано находит функционалистский подход Э. Дюркгейма, который подводит под определение религии всё, что ведёт себя как религия, например усиливает солидарность группы по отношению к неким сакральным символам. Если люди торжественно поднимают и приветствуют государственный флаг и готовы сражаться за этот флаг, то это религия. Но тогда разделение религиозного и секулярного перестаёт иметь смысл, то и другое ведёт себя одинаково. Автор отмечает, что нельзя отделить религиозные мотивы от политических и экономических, они слишком тесно переплетены.

Далее, Кавано предлагает проследить за тем, как возник миф. Согласно генологическому методу М. Фуко, сюжеты исторических нарративов создаются в ходе политической борьбы разных социальных групп. Победившие группы определяют те или иные термины и практики как очевидные и неоспоримые.

Кавано показывает, что термин «религия» возник в определённую культурно-историческую эпоху и со временем менял своё значение. В Античности слово religare (лат. «связывать») обозначало связывающие обязательства: семейные, родственные, дружеские, в том числе обязательства по отношению к богам. В Средневековье словом religio называли особый вид добродетели, которая заключалась в правильном телесном и духовном поведении во время богослужения. До сих пор в английском языке словом religious обозначают католические общины, в которых можно упражняться в этой добродетели. В обоих случаях не идёт речи о выделении религии из политики.

Современное значение термина возникло в Европе в Новое время, и до европейской колонизации в неевропейских культурах не существовало разделения на религиозные и нерелигиозные сферы жизни. В это время в Европе шла ожесточённая борьба государственной и церковной власти, которая закончилась победой национального государства. Государственные институты присвоили себе право определять, какое убийство или самопожертвование допустимо и похвально, а какое неразумно и опасно, т. е. произошёл «перенос святости» (migration of the holy) от одних институтов к другим. Интеллектуалы того времени стремились доказать превосходство светского общества и осознанно или неосознанно создали уникальное понятие – «религия», отличная от политики, экономики, искусства и склонная вызывать иррациональное насилие.

В работах интеллектуалов с понятием религии соседствовали также мифы о «фанатизме» и «религиозных войнах». Ярлык «фанатика» присваивался представителям религиозных конфессий и крайне редко использовался в отношении светской власти. «Религиозные войны», развязанные «религиозными фанатиками», – классический пример мифа о религиозном насилии, согласно которому протестанты и католики стали убивать друг друга из-за различий в вероучениях. После Вестфальского мирного договора и дальнейшей секуляризации гражданского общества национальные государства добились мира в Европе, обуздав религию и её попытки участвовать в публичной политике. Миф о религиозных войнах возник в трудах Т. Гоббса, Дж. Локка, Ж.-Ж. Руссо, и его можно найти у современных авторов вроде Ф. Фукуямы или Дж. Ролза.

Для опровержения мифа о религиозных войнах автор использует 2 аргумента. Во-первых, он приводит 40 примеров того, как в «религиозных войнах» размывалась оппозиция протестант – католик, т. е. католики воевали с католиками, протестанты с протестантами, католики создавали союзы с протестантами против католиков и т. д. Во-вторых, после передачи власти от церкви к государствам различия в протестантизме и католицизме перестали быть важным фактором насилия: отныне им стали конфликты между национальными государствами.

Миф о религиозном насилии опасен по двум причинам. Во-первых, он не объясняет проблему возникновения насилия, даёт ложный след. Если после религиозных войн насилие не прекратилось, значит, разница в церковных догматах не была причиной насилия. Секулярные идеологии и институты могут быть не менее насильственными, чем религиозные. Однако миф представляет дело так, будто христианство или ислам более склонны к насилию, чем национализм, марксизм, капитализм и либерализм. Кавано предлагает искать причину насилия по-другому: искать обстоятельства, при которых та или иная доктрина может приводить к насилию. Любые идеологии и практики могут вызывать насилие, став в определённых условиях абсолютистскими, разделяющими и иррациональными. Разделение на секулярные и религиозные доктрины не объясняет, почему так происходит.

Во-вторых, миф маргинализирует определённые группы и оправдывает насилие по отношению к ним. Он используется, чтобы скрыть насилие секулярных властей, представляя их действия как рациональное и миротворческое применение силы. Он может быть использован для маргинализации таких практик, как запрет на общую молитву или ношение платка в учебных заведениях, а также для демонизации культур, в которых не принято разделять религию и политику, вроде ислама.

Кавано подчёркивает, что не стремится оправдать насилие, совершаемое некоторыми исламскими или христианскими организациями, и считает отделение церкви от государства положительным явлением. Его задача негативная – показать генеалогию мифа и тот вред, который он наносит. Это освободит академические исследования насилия от мнимой дихотомии секулярное – религиозное и позволит сконцентрироваться на обстоятельствах, приводящих к ожесточению обществ.

«Перенос святости» и «Церковь как полевой госпиталь»

В книгах «Перенос святости» и «Церковь как полевой госпиталь» Кавано формирует программу того, как церковь должна вести себя с обществом и государством.

Книга «Перенос святости» посвящена критике национальных государств и тому, как церковь должна к ним относиться. Христиане обычно относятся к государству как к защитнику, благодетелю и хранителю общего блага. Кавано же предлагает им относиться к государству как к «телефонной компании», которая может предоставлять определённые блага, но не является хранителем общего блага. Государства возникли для того, чтобы элиты могли лучше собирать ресурсы и выигрывать войны с соседями. Для этого нужна была эффективная и централизованная бюрократия. Эта бюрократия могла навязывать своим гражданам единые ценности, чтобы они осознавали себя как единое целое и воспринимали порядок вещей как легитимный. Бюрократия стремится уничтожить или поглотить сообщества между индивидом и государством. Национальные государства идут ещё дальше, контролируя повседневную жизнь людей через образование, стандартизацию языка и военную службу.

Кавано утверждает, что церковь должна демистифицировать государство и его ценности, ради которых якобы нужно жертвовать своей жизнью. Несправедливость в мире происходит из-за того, что индивиды остаются один на один с государством, не защищённые другими сообществами. Церковь должна усложнять общественное пространство и создавать альтернативные государству ценности и методы хозяйствования.

Метафору «церковь как полевой госпиталь» сформулировал папа Франциск в своём интервью 2013 г. (Spadaro. 2013). Он говорит, что «церковь больше всего нуждается сегодня в способности исцелять раны и смягчать сердца верующих... Я вижу церковь как полевой госпиталь после боя». Вдохновляясь этой метафорой, Кавано предлагает 5 правил, которым должна следовать католическая церковь:

1. Она призвана быть организацией по спасению. Пока происходит борьба между различными социальными и политическими силами, церковь залечивает раны. Эта миссия должна стоять выше правил, например относительно абортов, однополых браков и контрацепции. Доктрина церкви неизменна и важна, но ей не следует доминировать над главным: моральным и физическим спасением людей. Не надо спрашивать у раненого об уровне его сахара и холестерина, надо залечивать его раны: глобальную бедность, несправедливость и репрессии.

2. Церковь должна быть «полевой», не привязанной к территории, больше похожей на событие, чем на институт, не цепляться за свои привилегии.

3. Церкви нужно быть отделённой от государства, но и обладающей политическим присутствием, чтобы сопротивляться тем, кто наносит общественные раны.

4. Церковь должна не просто поддерживать или отвергать ту или иную политическую силу, например республиканцев, но обязана экспериментировать и создавать новые политические и экономические практики. Христианское воображение не должно быть колонизировано практиками национального государства.

5. Церкви следует помогать людям усилиями «снизу», а не «сверху». Она должна усложнять политическое поле: например, создавать локальные и транслокальные общины, которые могут сопротивляться корпорациям и государствам. Из низовых инициатив христиан должна складываться христианская микрополитика. Политика «сверху» связана с насилием, а для церкви это неприемлемо.

Влияние

Кавано – член таких профессиональных объединений, как Американская академия религии, Общество христианской этики, Католическое теологическое общество Америки. Также Кавано был редактором сборника «Wiley Blackwell Companion to Political Theology» (2006) и состоит в редколлегии журналов Modern Theology, Political Theology, Theology Today, Pro Ecclesia: A Journal of Catholic and Evangelical Theology. Его книги имеют значительное влияние в теологии и религиоведении и переведены на 6 языков, среди которых нет русского.

Большое влияние на взгляды Кавано оказал С. Хауэрвас, его научный руководитель, который критиковал либерализм и призывал церковь быть политической альтернативой нации. В своих работах Кавано часто ссылается на представителей критического религиоведения: Т. Фицджералда, Т. Асада, Р. Маккатчена, которые призывают переосмыслить разделение на «религиозное» и «секулярное».

Кавано часто критикует «новых атеистов» (Р. Докинза, К. Хитченса и др.), которые само слово «теополитика» воспринимают как угрозу. Кавано подробно разбирает и критикует авторов вроде М. Юргенмейера или Дж. Хика за поддержку мифа о религиозном насилии. В свою очередь, теолог Э. Раднер критикует Кавано за то, что он призывает христианские церкви игнорировать свою ответственность за насилие (Radner. 2012). Кавано отвечает, что религиозные войны велись в том числе и по религиозным причинам, не только политическим или экономическим (Cavanaugh. 2016).