История советской фантастики
Исто́рия сове́тской фанта́стики, процесс становления и развития жанра фантастики в 1919–1991 гг. Произведения фантастического жанра в СССР большей частью создавались в области литературы, в значительно меньших масштабах – в живописи, кинематографе и т. д. История советской литературной фантастики тесно связана с историей литературы в целом, однако обладает рядом уникальных черт, таких как маргинальное положение авторов и произведений жанра по отношению к мейнстриму литературного процесса, институционализация в форме профессиональных семинаров и движения клубов любителей фантастики (КЛФ) и др. Советская фантастика оказала значительное влияние на развитие фантастики в постсоветский период и во многом предопределила современное состояние жанра.
Александр Богданов. Ок. 1904.К 1917 г. в Российской империи были преимущественно представлены теософско-приключенческое [В. И. Крыжановская (Рочестер), В. Я. Брюсов, Андрей Белый, М. А. Волошин, А. С. Грин] и космически-утопическое (И. Я. Павловский, П. Инфантьев, А. А. Богданов) направления жанра фантастики. Пришедшие к власти большевики видели своей задачей создание новой литературы, принципиально отличающейся от литературы царского времени. Уже в 1918 г. состоялась Первая Всероссийская конференция пролетарских культурно-просветительских организаций (Пролеткультов), где обсуждалась политика развития советского искусства. В числе главных идеологов нового искусства оказались А. А. Богданов [автор фантастической дилогии «Красная звезда» и «Инженер Мэнни» (1908)] и А. К. Гастев [автор утопического очерка «Экспресс. Сибирская фантазия» (1916) и разработчик теории научной организации труда]. Однако сложное экономическое положение не позволяло сразу реализовать все замыслы.
Советская фантастика в период новой экономической политики
С провозглашением НЭПа ситуация изменилась: возросшее количество газет, журналов, издательств и других площадок публикации привели к скачкообразному росту произведений, в том числе авантюрно-приключенческих жанров, включая фантастику.
В 1922 г. на Пятом съезде РКСМ Н. И. Бухарин призвал писателей создать «коммунистического Пинкертона» – произведения, которые сочетали бы свойственную лучшим западным образцам увлекательность фабулы с верными идеологическими установками. В рамках этого социального заказа были написаны и опубликованы «Месс-Менд, или Янки в Петрограде» (1924–1925) М. С. Шагинян, «Иприт» (1925) В. Б. Шкловского и В. В. Иванова, «Гиперболоид инженера Гарина» (1927) А. Н. Толстого, «Повелитель железа» (1925) В. П. Катаева, «Трест "Д. Е.": история гибели Европы» (1923) И. Г. Эренбурга и другие произведения (Первушин. Блистающие миры. 2022. С. 14–17).
Алексей Толстой. Гиперболоид инженера Гарина. Аэлита. Москва, 1939. Титульный лист.С 1925 г. стал активно публиковаться А. Р. Беляев, первый в СССР профессиональный писатель-фантаст, т. е. квалифицированный писатель, основная масса произведений которого относятся к фантастическим. В период с 1920 по 1930 гг. были написаны (или впервые опубликованы) «Мы» Е. И. Замятина (1920), «Аэлита» (1923) и «Гиперболоид инженера Гарина» А. Н. Толстого, «Плутония» (1924) и «Земля Санникова» (1924) В. А. Обручева, «Роковые яйца» (1924) и «Собачье сердце» (1925) М. А. Булгакова, «Остров Погибших кораблей» (1926) и «Человек-амфибия» (1928) Беляева, «Алые паруса» (1923) и «Бегущая по волнам» (1928) А. С. Грина, «Котлован» (1930) и «Чевенгур» [1929; в первой редакции – «Строители страны» (1927)] А. П. Платонова. Многие произведения, написанные в этот период, отличались богатством форм и разнообразием сюжетов, в течение всех советских лет считались «золотым фондом» фантастики и включались в жанровые серии и антологии (Лобарёв. 2010). Темами произведений этого периода были космические войны [«Пылающие бездны» (1924) Н. И. Муханова], альтернативная история [«Вторая жизнь Наполеона» (1917) М. К. Первухина], параллельные вселенные и путешествия во времени [«Межпланетный путешественник» (1924) и «Век гигантов» (1925) В. А. Гончарова], астроинженерия [«Повести о Марсе» (1924) Г. Арельского], биологическая эволюция человека («Человек-амфибия») и многие другие.
Большое число фантастических произведений, публиковавшихся в период НЭПа на страницах журналов и во множестве издательств, было забыто либо в силу невысокого художественного уровня, либо из-за несоответствия веяниям времени и требованиям исторического момента. Также многие писатели, работавшие в 1920-х – начале 1930-х гг., в том числе в жанре фантастики, были впоследствии репрессированы (В. А. Итин, А. В. Чаянов, М. Я. Козырев, В. Д. Никольский, Г. В. Алексеев, М. Е. Зуев-Ордынец, Я. Л. Ларри, Г. Арельский и др.) или исключены из литературного процесса (Е. И. Замятин, А. П. Платонов, М. А. Булгаков), и их произведения не переиздавались (Харитонов. 2020; Первушин. Блистающие миры. 2022). Это привело к тому, что приоритет в использовании некоторых тем и сюжетов, впоследствии ставших классическими, приписывается западным авторам, хотя впервые они были реализованы писателями Советской России (Первушин. Блистающие миры. 2022. С. 17; Владимирский. Запасной аэродром. 2022. С. 115).
Советская фантастика сталинского периода
В 1928 г. был объявлен первый пятилетний план развития народного хозяйства, подводивший черту под НЭПом. В 1930 г. было основано Объединение государственных книжно-журнальных издательств как монопольное предприятие в сфере книгоиздательства и книготорговли. Частные издательства ликвидировали или национализировали. Практически все журналы, в том числе публиковавшие фантастическую прозу («Мир приключений», «Борьба миров», «Всемирный следопыт»), были закрыты или реформированы (Первушин. Ударники ближнего прицела. 2022. С. 47–48).
В 1930 г. вышла программная статья наркома просвещения А. Луначарского о необходимости «планового» фантастического романа, который должен описывать строго ближайшее будущее (Луначарский. 1930). В августе – сентябре 1934 г. состоялся Первый съезд советских писателей, где главенствующим методом советской литературы был объявлен социалистический реализм. Согласно принятому на съезде определению, вошедшему в Устав Союза советских писателей СССР, «правдивость и историческая конкретность художественного изображения действительности должны сочетаться с задачей идейной переделки и воспитания в духе социализма». Тем самым фантастическая литература, как не описывающая реальное социалистическое настоящее, переставала соответствовать партийным целям. Перед ней были поставлены новые прикладные задачи: описывать «завтрашний и послезавтрашний» день социалистического общества, делая особый упор на пропаганду научного и технического прогресса. При этом фантастику отныне предлагалось считать разновидностью литературы для детей и юношества (Луначарский. 1930; Маршак. 1934; Иванов. 1950). Если ранее фантастика рассматривалась в контексте развлекательной беллетристики, то с начала 1930-х гг. уже воспринималась как отдельная категория литературы со своими специфическими особенностями. Вместе с тем это означало и необходимость соответствия определённому набору требований, что породило проблему «фантастического гетто», просуществовавшего как минимум до распада СССР (Беляев. 1938; Булычёв. 2004).
Александр Беляев. Смоленск. 1910-е гг.В течение долгого времени фантастический жанр на журнальных страницах был представлен в основном научно-фантастическими очерками – текстами, содержавшими фантастическое допущение, но использовавшими не художественные, а публицистические приёмы. Число наименований художественной фантастики сократилось в десятки раз. Сложности с публикацией начал испытывать даже такой признанный и востребованный автор, как А. Р. Беляев. В предвоенный период в фантастике появилось всего несколько новых имён: Г. Б. Адамов, Ю. А. Долгушин, А. Р. Палей, В. Владко. В 1940-х гг. начали публиковаться А. П. Казанцев, И. А. Ефремов, В. С. Сапарин, В. Д. Охотников, В. И. Немцов, Г. И. Гуревич.
Произведения, созданные в период с начала 1930-х по середину 1950-х гг., впоследствии назвали «фантастикой ближнего прицела» (Брандис. 1960. С. 73; Лагин. 1961). Самым идеологически безопасным и, как следствие, распространённым стал сюжет о научном или техническом прорыве советских учёных и инженеров и о внедрении их изобретений в народном хозяйстве (Иванов. 1950). Для минимального оживления в сюжет вводились либо империалистические шпионы-вредители, либо добросовестно заблуждающиеся чиновники как олицетворение максимы про «борьбу хорошего с лучшим». Альтернативой этому фантастическому мейнстриму стал сюжет о мимолётной встрече с неведомым, часто использовавшийся И. А. Ефремовым.
Феодосий Бочков. Иллюстрация из книги: Сергей Беляев. Истребитель 2Z. Москва, 1939. Фронтиспис.В качестве самостоятельного направления могут рассматриваться получившие распространение во второй половине 1930-х гг. формально фантастические произведения, описывавшие скорую будущую войну и заканчивавшиеся быстрой и убедительной победой советского оружия и мировой революцией [«На Востоке» (1936) П. А. Павленко, «Истребитель 2Z» (1939) С. М. Беляева, «Первый удар. Повесть о будущей войне» (1939) и «Тайна профессора Бураго» (1942) Н. Н. Шпанова] (Караваев. 2015; Первушин. Ударники ближнего прицела. 2022).
Советская фантастика эпохи «оттепели»
Завершение сталинского периода было ознаменовано ХХ съездом КПСС 1956 г., запуском первого искусственного спутника Земли в 1957 г. и выходом в журнале «Техника – молодёжи» романа И. А. Ефремова «Туманность Андромеды» (1957), что стало своеобразным прорывом. Уже в 1955 г. в издательстве «Детгиз» (впоследствии – «Детская литература») вышел первый выпуск ежегодного альманаха «Мир приключений» (издавался до 1990), а в следующие несколько лет число наименований фантастики значительно выросло. Для сравнения: за 5 лет, с 1950 по 1955 гг., на русском языке вышло 5 фантастических романов, 8 повестей и 12 рассказов, а в одном только 1958 г. – 2 романа, 3 повести и полтора десятка рассказов (Зал Славы советской фантастики. 2022).
Альманах «Фантастика». 1962, № 1. Обложка.Читательский спрос на фантастическую литературу не вызывал сомнений. В 1958 г. состоялось Всероссийское совещание по научно-фантастической и приключенческой литературе, по итогам которого, помимо существовавшего отдела научной фантастики и приключений в «Детгизе», была организована аналогичная редакция при издательстве «Молодая гвардия», первым руководителем которой стал писатель и редактор С. Г. Жемайтис. В прессе («Вопросы литературы», «Литература и жизнь», «Литературная газета», «Юность», «Коммунист», «Известия», «Комсомольская правда» и др.) проводились открытые дискуссии о фантастике. В издательстве «Молодая гвардия» с 1962 г. начал выходить альманах «Фантастика», в издательстве «Знание» с 1964 г. – альманах «НФ». Также в 1961 г. появился первый в СССР специализированный журнал приключений и фантастики «Искатель» (приложение к журналу «Вокруг света», периодичность – 6 раз в год). С начала 1960-х гг. начали множиться КЛФ при домах культуры, библиотеках и вузах. При редакциях журналов и издательств образовывались писательские семинары фантастов.
Фантастику регулярно публиковали «Техника – молодёжи», «Знание – сила», «Вокруг света» и другие журналы. С конца 1960-х гг. особое место в этом ряду занял «Уральский следопыт», в котором благодаря деятельности редактора В. И. Бугрова не только печатались фантастические произведения, но и проводилось их обсуждение, что послужило мощным импульсом к формированию сообщества КЛФ (Владимирский. Запасной аэродром. 2022. С. 116). Благодаря этому в конце 1950-х – начале 1960-х гг. в фантастическом жанре появились десятки новых имён: Г. С. Мартынов, А. А. Мееров, И. М. Забелин, братья Стругацкие, Г. С. Альтов (Альтшуллер), В. Н. Журавлёва, А. С. Днепров (Мицкевич), О. Н. Ларионова (Тидеман), В. И. Савченко, А. Г. Громова, Е. Л. Войскунский и И. Б. Лукодьянов, М. Т. Емцев и Е. И. Парнов, А. И. Шалимов, И. М. Росоховатский, Д. А. Биленкин, И. И. Варшавский, С. Ф. Гансовский, В. Д. Михайлов, Р. Г. Подольный, С. И. Павлов, А. Л. Полещук; несколько позже – Кир Булычёв, В. Д. Колупаев, А. И. и С. А. Абрамовы, С. А. Другаль, А. И. Мирер, З. Ю. Юрьев (Гринман), С. А. Снегов (Штейн). Продолжали активно публиковаться и авторы старшего поколения: Л. И. Лагин (Гинзбург), А. П. Казанцев, В. И. Немцов, Г. И. Гуревич, И. А. Ефремов, В. С. Сапарин. К фантастике обращались и уже состоявшиеся писатели: В. С. Шефнер, Г. С. Гор, М. Л. Анчаров, Е. М. Богат, В. Е. Бахнов, В. Ф. Тендряков и др.
В фантастику вернулось разнообразие тем (контакт и палеоконтакт, космическая экспансия человечества, общество далёкого будущего, кибернетика, генетика, путешествия во времени, утопия и антиутопия) и направлений [социальная фантастика, философская фантастика, сатирическая фантастика, городская сказка (прообраз фэнтези) и т. д.]. Главным же изменением стало то, что многие фантасты переориентировались на взрослую, а не подростковую аудиторию, как им было предписано ранее (Зал Славы советской фантастики. 2022; Первушин. Меж плюсом и минусом. 2022).
Советская фантастика эпохи «застоя»
В 1966 г. в ЦК поступила записка за подписью заместителя заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС А. Н. Яковлева «О недостатках в выпуске научно-фантастической литературы издательством "Молодая гвардия"», в которой подвергались резкой критике произведения «молодых фантастов» – «шестидесятников» и выдвигались предложения по ужесточению контроля над изданием фантастики. Положительную резолюцию подписали П. Н. Демичев, М. А. Суслов, Ю. В. Андропов, Б. Н. Пономарёв и Д. Ф. Устинов. Идейной незрелости «молодых фантастов» противопоставлялась позиция писателей периода «ближнего прицела» – в первую очередь В. Д. Охотникова, В. И. Немцова и А. П. Казанцева. В центральной прессе вышли две программные статьи, выражающие позиции сторон: одна за подписью Немцова [Для кого пишут фантасты? («Известия» от 18 января 1966)], вторая за подписью Ефремова [Миллиарды граней будущего («Комсомольская правда» от 28 января 1966)]. Выход дискуссии на столь высокий уровень свидетельствовал о назревших серьёзных идейных разногласиях среди фантастов старшего и младшего поколений и смене парадигмы в развитии жанра в целом.
11 марта 1966 г. Секретариат ЦК ВЛКСМ принял постановление «О недостатках в выпуске научно-фантастической литературы издательством "Молодая гвардия"», которое повлекло за собой пересмотр издательских планов, а публикация нескольких подготовленных к печати книг была отложена (Стругацкий. 2018). Следующие несколько лет это противостояние не приводило к каким-либо критическим результатам, до тех пор пока в 1974 г. С. Г. Жемайтиса не сменил на посту заведующего редакцией фантастики Ю. М. Медведев. К тому моменту редакция фантастики «Молодой гвардии» была основной площадкой публикации для советских фантастов, открывавшей читателю 80 % имён. Кроме неё негласную квоту на фантастику имели из центральных издательств только «Детская литература» и «Знание». Случаи выхода фантастических книг в других издательствах были редкими и случайными (Стругацкий. 2018; Амнуэль. 2022), а потому изменение политики «Молодой гвардии» повлияло на ситуацию с фантастикой в целом.
При Ю. М. Медведеве издательство свернуло работу со многими популярными авторами предыдущего десятилетия (Д. А. Биленкиным, А. Н. и Б. Н. Стругацкими, В. И. Савченко, Киром Булычёвым, О. Ларионовой и др.). Формировался новый круг авторов [(В. М. Фалеев, Е. А. Грушко, Д. А. Де-Спиллер, А. Ф. Плонский, С. Н. Плеханов, Д. М. Шашурин, И. В. Подколзин], книги которых обладали рядом общих черт. Литературовед и историк фантастики А. И. Первушин полагает, что критериями Медведева и сменившего его в 1978 г. на этой должности В. И. Щербакова были не литературный уровень произведений и не их соответствие официальной линии партии, а совпадение с идеологией русского космизма, тематикой духовного поиска, своеобразной советской версией «новой волны» (Первушин. Меж плюсом и минусом. 2022). Среди книг, выходивших в издательстве в 1970-х и первой половине 1980-х гг., были и удачные произведения, однако в силу узости подхода вне внимания главной фантастической редакции страны оказались многие талантливые фантасты. Небывалое по меркам предыдущего десятилетия понижение стандартов литературного качества книг позволило критикам говорить о периоде «застоя» в советской фантастике (Стругацкий. 1987; Ревич. 1998; Арбитман. 2018. С. 209–210; Первушин. Меж плюсом и минусом. 2022).
Если переход от разнообразия тем и сюжетов в фантастике периода НЭПа к скудости времени «ближнего прицела» вызван преимущественно внешними (социальными, экономическими, политическими) факторами, то переход от «оттепели» к «застою» в литературе этого жанра, хотя отчасти и совпал с масштабными общественными процессами, был во многом обусловлен внутренней конкуренцией за ресурсы. Речь, в частности, идёт о борьбе за издательские лимиты между представителями разных поколений и идеологических течений внутри профессионального цеха (Черняховская. 2016). Вместе с тем в этот период продолжали действовать семинары писателей-фантастов в Москве, Ленинграде, Баку, Томске и других городах. Семинары проходили на добровольных началах и не имели никакого официального статуса, однако ими руководили авторитетные писатели: Б. Н. Стругацкий (Ленинград), Д. А. Биленкин (Москва) и др.
Молодые авторы – участники семинаров, хотя и не имели возможности публиковаться, благодаря работе в таком формате повышали свои профессиональные навыки. Таким образом, в период негласной идеологической монополии «Молодой гвардии» на фантастику вызревало новое поколение писателей, писавших преимущественно «в стол» и потому более свободных в выражении своей позиции. Многие из них состояли также в КЛФ, которые даже в отсутствие публикаций обеспечивали им выход на небольшое, но вовлеченное сообщество читателей. В 1960–1980-х гг. свою творческую деятельность начали А. М. Столяров, В. М. Рыбаков, С. В. Логинов, А. Н. Измайлов, Д. М. Трускиновская, Л. В. Кудрявцев, Ф. Дымов (Суркис), С. В. Казменко, В. П. Жилин, А. А. Бушков, В. В. Покровский, Э. В. Геворкян, В. Т. Бабенко, А. Г. Лазарчук, М. Г. Успенский, Е. И. Филенко, А. Г. Бачило, Е. А. Дрозд, С. С. Вартанов, М. И. Веллер (в 2024 признан в РФ иностранным агентом), Ю. М. Брайдер, Н. Т. Чадович, Б. Г. Штерн, Л. А. и Е. Ю. Лукины и многие другие (Владимирский. Две «четвёртых волны». 2022).
В 1980 г. на базе редакции журнала «Уральский следопыт» была учреждена первая в СССР премия для авторов фантастических произведений «Аэлита», вручение которой быстро трансформировалось в конференцию по вопросам фантастики, где встречались как состоявшиеся, так и начинающие писатели, а также читатели – любители жанра. Уже в 1982 г. подобные конференции прошли также в Ростове-на-Дону, Абакане, Калининграде (Бушков. 1982; Пискунов. 1982; Рябунский. 1983). Интенсивность самоорганизации КЛФ в начале 1980-х гг. достигла такого уровня, что начала вызывать беспокойство контролирующих органов. 19 марта 1984 г. в секретариат ЦК КПСС поступила записка отдела пропаганды «О серьёзных недостатках в деятельности клубов любителей фантастики». В записке сообщалось, что в отсутствие достаточного контроля со стороны партийных органов в таких клубах среди прочего распространяются и обсуждаются рукописи, не прошедшие Главлит, проводятся мероприятия без разрешения органов культуры, профсоюзов и комсомола, а у руководства стоят люди, не имеющие «правильной политико-идеологической ориентации». В ответ на это предлагалось «осуществить меры по упорядочению деятельности клубов любителей фантастики». Указание было разослано в ЦК компартий союзных республик, крайкомы, обкомы, профильные министерства и ведомства. В результате какая-либо деятельность клубов на несколько лет стала невозможной (Владимирский. О дивный новый мир. 2022).
Советская фантастика периода перестройки
Ситуация изменилась в 1987 г. с объявлением нового государственного курса на январском пленуме ЦК КПСС. При слабеющем контроле со стороны государства были в кратчайшие сроки восстановлены связи между КЛФ, проведены несколько тематических конференций. Уже в следующем году с принятием Закона СССР от 26 мая 1988 г. № 8998-XI «О кооперации в СССР» начали возникать негосударственные издательства, часть которых создавалась при активном участии членов клубного движения и даже самих писателей-фантастов – В. Т. Бабенко («Текст»), Н. Ю. Ютанова («Terra Fantastica»), Ю. М. Брайдера и Н. Т. Чадовича («Эридан»), Н. В. Резановой («Флокс») и т. д.; в них массово издавались книги нового поколения фантастов. Самым масштабным подобным проектом стало созданное В. И. Пищенко Всесоюзное творческое объединение молодых писателей-фантастов (ВТО МПФ), под эгидой которого с 1988 по 1991 гг. прошли десятки семинаров и было выпущено около сотни книг (Владимирский. Две «четвёртых волны». 2022; Владимирский. О дивный новый мир. 2022).
В вышедшей в 1970 г. монографии «Русский советский научно-фантастический роман» литературовед и критик А. Ф. Бритиков предложил выделить три поколения авторов советской фантастики. К первому он отнёс писателей, чья известность пришлась в основном на годы НЭПа (1919–1931), ко второму – на предвоенные и послевоенные годы (1932–1955), и к третьему – авторов, пришедших в литературу в годы «оттепели» (Бритиков. 1970). Позже четвёртым поколением, или волной, стали называть авторов, начавших писать в 1970–1980-х гг. и ставших последним поколением советских фантастов. При этом термин «поколение» относится к писательской судьбе, а не реальным демографическим характеристикам авторов. В каждом случае авторов объединяет определённое мировоззрение, транслируемое в произведениях, например гуманизм и вера в человека для авторов третьей волны или этический релятивизм – для четвёртой (Владимирский. Две «четвёртых волны». 2022. С. 144).
После распада СССР выделять поколения, или волны, в отечественной фантастике стало сложнее, поскольку исчез главный принцип их формирования: общность литературных судеб авторов, обусловленная объективными внешними событиями. Хотя, анализируя внешние обстоятельства, можно говорить о пятой волне, сформировавшейся в период свободы книгоиздания (1990–2000), и шестой – периода сетевых литературных конкурсов и интернет-публикаций (2000–2010), общие мировоззренческие основания в прозе авторов этих периодов не прослеживаются (Бережной. 1996; Лазарчук. 2007).