Га́ман Иога́нн Гео́рг (Johann Georg Hamann) (27.8.1730, Кёнигсберг, Пруссия – 21.6.1788, Мюнстер), немецкий философ. Родился в семье лекаря. В 1746–1752 гг. учился в Кёнигсбергском университете, где получил разностороннюю подготовку, но так и не окончил университет ни по одному из направлений. В 1750 г. занялся публицистикой, издавая вместе с друзьями, И. Г. Линднером и И. К. Беренсом, еженедельный журнал Daphne («Дафна»). В 1749–1750 гг. жил в Лифляндии, занимая место домашнего учителя в дворянской семье и посвящая свободное время самообразованию. В 1756 г., приняв приглашение о сотрудничестве от своего друга, крупного коммерсанта И. К. Беренса, переехал в Ригу, откуда по поручению Беренса отправился в Лондон. Не сумев выполнить порученное, переживает в Лондоне духовный переворот. Вернувшись в Ригу и не найдя у Беренса понимания, уехал в родной Кёнигсберг, где в 1759 г. опубликовал работу «Сократические достопримечательности» как ответ на попытки Беренса и привлечённого Беренсом И. Канта вернуть его к просветительскому образу мыслей. Начиная с этой работы и на протяжении всего последующего творчества, Гаман выступал как острый критик философии Просвещения и просветительски ориентированной политики. Основным политическим противником Гаман считал Фридриха ΙΙ Великого, к которому он обратил, в частности, написанный в пророческом стиле обличительный памфлет «К Соломону Прусскому». Этот памфлет, впрочем, Гаман не сумел опубликовать, не найдя издателя, который решился бы это сделать.

В просветительски ориентированной политике Гаман видел опасность обезличивающей унификации пространства общественной жизни и языковой коммуникации, препятствующей необходимому для здоровой жизни общества творчески-диалогическому раскрытию индивидуальности и национального начала.

Главная мишень гамановской критики философии Просвещения – абсолютизация и идеализация просветителями разума. В противовес попыткам просветителей представить разум как самоценную и самодостаточную инстанцию, независимую от каких-либо внешних факторов, Гаман отстаивал мысль о том, что разум имеет языковой характер («разум есть язык, λόγος»), историчен и принадлежит индивиду во всей его телесной конкретности – в частности, как существу, наделённому полом. Соответственно, темы языка, истории и пола находят в философии Гамана глубокое и оригинальное раскрытие.

В области философии языка Гаман противостоял свойственному просветителям отношению к языку как к инструменту, используемому разумом. Такое понимание языка грозит, по мысли Гамана, его рационалистическим выхолащиванием и обезличивающей унификацией, разрушительно сказывающимися на качестве общественной жизни как пространства коммуникации. Инструментальному пониманию языка Гаман противостоит в том числе и в своей критике книги И. Г. Гердера «Трактат о происхождении языка», а также в работах «Новая апология буквы ‘h’» и «Смешанные заметки о словоупотреблении во французском языке». Слепоту к языку как условию возможности собственной мысли Гаман обнаруживает и у Канта, «метакритически» рассматривая его «Критику чистого разума».

В отношении истории Гаман оппонирует попыткам просветителей подвергнуть её суду разума как якобы надысторической инстанции. По Гаману, всякое суждение о любых исторических предметах возможно лишь как историчное, осуществляемое в коммуникации и ориентированное в конкретно-историческом контексте. Суждения просветителей не являются в этом отношении исключением; их мнимая надысторичность – результат подтасовки, нечестной игры.

Рассматривая историю как мыслитель-христианин, Гаман, ориентируясь в этом на Библию, утверждает возможность её рассмотрения («прочтения») как одновременно истории Божьего промысла и истории человеческих поступков. Одновременность этих двух планов понимания истории предполагает, что их неправомерно рассматривать так, будто один из этих планов обусловливает другой. Бог не определяет человека в свободно совершаемых последним поступках – так что человек несёт всю ответственность за то, что он творит; однако ничто в мире не совершается без Бога. Впоследствии гамановский двуединый взгляд на историю по-своему (хотя и не по-гамановски) транскрибировал Г. В. Ф. Гегель в своей философии истории.

Пол раскрывается Гаманом как неотъемлемая составляющая образа Божия в человеке (рассматриваемая им как в триадологической, так и в христологической перспективе) и как аспект человеческого устроения, посредством которого связь человека с Богом осуществляется наиболее непосредственно, таинственно и глубоко. Брачные отношения мужчины и женщины Гаман рассматривает в эсхатологической перспективе как прикосновение к тайне Царства Божия и как путь спасения. При этом половое начало в человеке, этот горящий в нём «огонь», осмысливалось Гаманом как порождающее начало не только в смысле половых отношений, ведущих к чадородию, но и в смысле истока любого рода человеческого творчества.

Имея широкий круг общения и ведя обширную переписку, Гаман был одним из заметных и влиятельных мыслителей своего времени. На многих современников большее влияние оказало личное общение с ним, нежели его письменные труды. Такое положение дел было связано с избранной Гаманом авторской стратегией. Свои работы, всегда являвшиеся своего рода репликами в диалоге с современниками, Гаман выстраивал так, чтобы они самой своей устроенностью демонстрировали те положения, которые отстаивал в них автор. Упрекая тексты просветителей в том, что присущие им обманчивые ясность и убедительность побуждают читателей к пассивному принятию представленных в них положений и затрудняют самостоятельное и непредвзятое исследование последних, Гаман намеренно наполнял свои работы многочисленными метафорами и аллюзиями на самые разные – нередко малоизвестные – источники, делая их «тёмными» для понимания и требующими от читателя самостоятельного погружения в обсуждаемые вопросы. Лишь приложив изрядные усилия, читатель может увидеть искромётно выраженную мысль удивительной красоты и строгости в этих текстах, способных на первый взгляд показаться чем-то вроде бредовой скачки идей. Сам Гаман характеризовал присущий его работам стиль как «стиль кузнечика»: «прыгая» в тексте от одной мысли к другой, он предоставляет читателю самому проделать вслед за ним этот путь и разработать связи между разными мыслями так, чтобы суметь благодаря этому по-новому открыть обсуждаемые предметы.

Трудность и «темнота» работ Гамана послужили тому, что этот гениальный мыслитель, которого И. В. Гёте охарактеризовал как «самую светлую голову своего времени», после своей смерти быстро оказывается в числе философов, неизвестных широкой публике. Однако показательно и то, что многие из великих мыслителей, живших после Гамана, испытали его влияние.

При жизни Гамана ценили Г. Э. Лессинг и И. В. Гёте; его учеником и другом был И. Гердер; его идеями и стилем его работ вдохновлялись представители течения «Буря и натиск». Работы Гамана оказали влияние на йенских романтиков; его философия истории была по-своему осмыслена Г. Гегелем; ряд его религиозно-философских интуиций нашёл преломление и развитие в творчестве Ф. В. Шеллинга; его философия пола была воспринята Ф. К. фон Баадером. Для В. Дильтея значимой оказалась герменевтическая составляющая философии Гамана, тогда как гамановская философия языка в ряде существенных черт предваряет философию языка М. Хайдеггера, высоко ценившего его труды. Наиболее прямым продолжателем философии Гамана по спектру рассматриваемых вопросов, способу их постановки и отчасти стилю работ является С. Кьеркегор.