Шпет Густа́в Густа́вович [26.3(7.4).1879, Киев – 16.11.1937, Томск)], русский философ, представитель феноменологии. Дед Е. С. Максимовой. В 1898 г. поступил на физико-математический факультет Киевского университета, однако за участие в революционном студенческом движении был исключён из университета и выслан из Киева. В 1901–1905 гг. учился на историко-филологическом факультете Киевского университета, участвовал в психологическом семинаре Г. И. Челпанова. С 1907 г. в Москве; преподавал в Алфёровской гимназии, на Высших женских курсах, в Народном университете Шанявского, в Московском университете (1910–1921, профессор с 1918). В 1912–1913 гг. стажировался в Гёттингенском университете, где познакомился с Э. Гуссерлем. С 1921 г. заведовал философской секцией в РАХН (с 1925 ГАХН), с 1924 г. вице-президент. После ликвидации ГАХН в 1930 г. занимался переводами. В 1935 г. арестован и сослан в Енисейск, затем в Томск. В 1937 г. повторно арестован и расстрелян.

Шпет одним из первых в феноменологической традиции акцентировал проблемы языка и социального бытия. Разделяя вслед за Гуссерлем идеал строго научной философии, Шпет проводил различие между положительной и отрицательной философией. Положительная философия говорит о том, что есть, сохраняя преемственность в постановке философских вопросов. Отрицательная философия, напротив, выступает как критическое прерывание традиции и отрицание самой возможности говорить о действительном, что чаще проявляется в косвенной форме (например, у И. Канта). Видя задачу положительной философии в «оправдании мира», Шпет подвергает критике любое постулирование трансцендентной реальности («другой мир может быть только в этом мире»). Принимая чисто описательный метод феноменологии и возможность интуитивного познания сущностей, Шпет, как и Гуссерль, признаёт эту идеальную интуицию столь же непосредственной, как и чувственная интуиция, при этом сущностной («эйдетической») стороной обладают также и единичные предметы. Однако, в отличие от Гуссерля, Шпет сближает концепцию эйдетической интуиции с платоновской теорией идей. В книге «Явление и смысл» (1914, новое изд. – 1996), ставшей одним из первых критических анализов трансцендентальной феноменологии, Шпет, задаваясь вопросом о смысле, не находит всей его полноты в гуссерлевском «явлении», прежде всего в ноэме как предметном содержании интенционального акта. Гуссерль не достигает конкретности смысла в силу того, что не признаёт первичной данности «социального бытия» – т. е. языкового, культурно-исторического бытия, а также общности с другими. Эта данность, по Шпету, должна обеспечиваться «социальной», или «герменевтической», интуицией, предметом которой являются соответственно социальная вещь, её специфически целевой смысл, или «энтелехия» вещи, устанавливаемая непосредственно, исходя из социально-исторического контекста «общения». При этом дающая смысл социальная, или герменевтическая, интуиция не есть какой-то третий вид наряду с чувственной и идеальной, но лишь углубление одной общей интуиции. Социальная интуиция у Шпета оказывается основой опыта: она показывает, как связаны эмпирическая и идеальная интуиции, более того – она и есть способ их связи, задающий конкретное единство мира.

Эта идея углубляется в работе «Сознание и его собственник» (1916): любой предмет дан не иначе, как в социальной интуиции (вообще, других предметов, кроме социальных, мы не знаем). Шпет объявляет бесполезной фикцией фигуру трансцендентального субъекта и в трансцендентальной феноменологии Гуссерля видит теперь форму субъективизма. С одной стороны, Шпет допускает возможность говорить о конкретном «я» как о «социальной вещи», различая его с абстрактным субъектом: конкретное «я» не предмет какой-либо теории, оно подлежит не объяснению, но только истолкованию (переводу на язык другого). С другой стороны, Шпет фактически утверждает сущностную «ничейность» сознания, представляя его как бессубъектное трансцендентальное поле, аналогичное безличному полю языка (при этом другой образцовой «социальной вещью» оказывается слово).

Тематика социального бытия находит отражение в методологии исторического познания, исследованию которого посвящена диссертация Шпета «История как проблема логики» (1916; новое издание – ч. 1–2, 2014–2016). Единичное историческое бытие представляет собой преимущественно выражение «духа» или разума. История – это история разума, и, как перефразирует Шпет формулировку Дж. Локка, «нет ничего в разуме, чего не было бы в истории». Тема социального бытия развивается также во «Введении в этническую психологию» (1927, новое издание – 2010).

Считая принципиальной характеристикой социального его смысловой и языковой характер, Шпет обращается к исследованиям по философии языка и герменевтике: «Герменевтика и её проблемы» (1918, при жизни не опубликовано), «Эстетические фрагменты» (1922–1923), «Внутренняя форма слова» (1927) и др. Подобно тому как социальная, или герменевтическая, интуиция задаёт конкретное единство опыта, показывая, как эмпирическое соединено с идеальным, слово также представляет собой многоуровневую синтетическую структуру, сочетающую материально-вещественную и логически-смысловую предметность. Понятие внутренней формы слова, восходящее к «внутренней форме языка» у В. фон Гумбольдта, обозначает структурный принцип этого синтеза. Понятие внутренней формы проецируется Шпетом и на эстетику: онтологическое своеобразие эстетического предмета состоит в его «отрешённости», промежуточном положении между идеальным и реальным.

Шпет – автор историко-философских работ о П. Д. Юркевиче (1915), А. И. Герцене (1921), П. Л. Лаврове (1922) и Н. Г. Чернышевском (1929). В полемически заострённом «Очерке развития русской философии» (1922; новое издание – ч. 1–2, 2008–2009) Шпет подверг критике сопутствующее русской мысли «невегласие» и увлечённость «последними вопросами» (тогда как не решены даже самые первые). Шпету принадлежит перевод «Феноменологии духа» Г. В. Ф. Гегеля (опубликован в 1959), а также переводы У. Шекспира, Дж. Байрона, Ч. Диккенса и др. С 2005 г. издаётся собрание сочинений Шпета, включающее его неопубликованные и незавершённые работы.