Ома́р Хайя́м, Гияс ад-Дин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям Нишапури (عمر خیام‎; ‏غیاث الدین ‌ ابوالفتح عُمَر بن ابراهیم خَیّام نیشابوری‏) (18.5.1048, Нишапур, Сельджукский султанат, ныне Иран – 4.12.1131, там же), персидский поэт, математик, астроном, философ.

Родился предположительно в семье ремесленника [хайям (‏خیام‎) в переводе с перс. – палаточных дел мастер]. Окончил медресе в Нишапуре, продолжил учёбу в Балхе (государство Сельджукидов, ныне Афганистан) и Самарканде (государство Караханидов, ныне Узбекистан). Изучал точные, естественные и гуманитарные науки; знал в арабских переводах труды древнегреческих мыслителей: Архимеда, Евклида, Аристотеля, Птолемея и др.

Математический «Трактат о доказательствах проблем алгебры и аль-мукабалы» (‏رسالة في البراهين على مسائل الجبر والمقابلة‎; рус. пер. 1953), составленный им в Самарканде в 1060-х гг. и посвящённый исследованию и теории геометрических решений кубических уравнений, принёс Омару Хайяму славу учёного. В этом труде он также дал первое известное определение алгебры как науки. Автор комментария к «Началам» Евклида (1077; рус. пер. 1953), в котором предпринял попытку доказать пятый постулат Евклида; 2-я и 3-я части трактата посвящены теории отношения и учению о числе. В 1074 г. приглашён в Исфахан в качестве придворного астролога султана Мелик-шаха Сельджукида. Возглавлял исфаханскую обсерваторию, разработал новый календарь (солнечная хиджра – с изменениями используется поныне, официальный календарь Ирана и Афганистана), составил астрономические таблицы по результатам многолетних наблюдений за небесными светилами. В своих философских сочинениях выступил последователем Ибн Сины – «Трактат о бытии и долженствовании» (‏رسالة الكون والتكليف‎, 1080; рус. пер. 1957) и др. Перу Хайяма помимо научных трактатов принадлежит небольшое сочинение «Ноуруз-наме» (‏نوروزنامه‎; рус. пер. 1961), которое в популярной форме излагает традиции древнего земледельческого праздника – ноуруза.

Период активной научной деятельности закончился после гибели вазира и мецената Низама аль-Мулька (1092), который покровительствовал Хайяму. После смерти Мелик-шаха (1092) вынужден был вернуться в Нишапур, где прожил до конца своих дней, занимаясь преподаванием.

Самые ранние сведения о Хайяме содержат персоязычный исторический труд «История Бейхаки» (‏‏تاریخ بیهقی‎) Абу-ль-Фадла Бейхаки (ум. 1077) и назидательная книга Низами Арузи Самарканди «Собрание редкостей, или Четыре беседы» (12 в.), посвящённая четырём придворным профессиям – секретаря, поэта, астролога и врача; рассказы о Хайяме включены в главу об астрологах. Сведения о нём содержатся в средневековых «Историях мудрецов» («Тарих аль-хукама», ‏تاريخ الحكماء‎), в частности в сочинении арабского историка аль-Кифти (1172–1248), который, признавая заслуги Омара Хайяма как учёного, отрицательно отзывался о его взглядах, выраженных в поэзии. Аль-Кифти утверждал, что его стихи – «жалящие змеи для мусульманского закона (шариата)» (перевод А. Е. Крымского. Крымский. 1981. С. 266).

В историю литературы вошёл как автор собрания рубаи – «Рубайят» (‏رباعیات‎). В творчестве Омара Хайяма форма народной поэзии, использовавшаяся ранее в любовных песнях и городских сатирических «припевках», трансформировалась в жанр философской лирики. Первоначально поэт, по всей вероятности, предназначал рубаи узкому кругу учеников и друзей с целью привлечь их внимание к какой-либо философской проблеме. Широкое устное бытование рубаи, напрямую связанное с его фольклорным происхождением и лёгким переходом из устной формы в письменную и обратно, вызвало огромное количество близких вариантов, вероятных подделок и подражаний; по этой причине выделение аутентичных текстов представляется затруднительным и авторство Хайяма подтверждено лишь для очень небольшого количества четверостиший из приписываемых ему. После 12 в. «хайямовские» рубаи появились у многих поэтов: некоторые из них встречаются как в «Рубайят», так и в собраниях других авторов и называются «странствующими» четверостишиями. Самая ранняя сохранившаяся рукопись «Рубайят» относится к 15 в.

С композиционно-содержательной точки зрения четверостишия Хайяма представляют собой философский силлогизм, в котором первые две рифмующиеся строки нередко образуют тезис, третья не рифмующаяся – антитезис и завершающая четвёртая строка – синтез.

Рубаи Омара Хайяма распадаются на несколько тематических категорий. Первая из них наиболее близка к традиционной философской поэзии и содержит рассуждения о бренности мира, где всё превращается в прах и все равны перед лицом смерти. Эти мотивы имеют аналогии в арабской и персидской дидактико-аскетической поэзии – зухдийят; кроме того, возникающий в таких рубаи образ произрастания цветов и трав из праха умерших, по всей вероятности, генетически связан с архаическими культами умирающих и воскресающих божеств. К этой теме примыкают мотивы праха умерших как глины, из которой гончар лепит винные кувшины и чаши. С одной стороны, они развивают тему преходящей природы мира, с другой – соприкасаются с гедонистическим началом, призывом «лови мгновение». Образ гончара соотносится с Богом-творцом («формовщик» – мусаввир, ‏مصور‎), создавшим Адама из глины. В этих рубаи Омар Хайям вёл «спор с Богом» о разумности мироустройства и выражал неприятие того, что, создав человека – творение, прекрасное во всех отношениях, Господь не наделил его долговечностью. Здесь проявились взгляды Хайяма-скептика, ставящего под сомнение целесообразность законов мироздания.

Другой тематический слой рубаи содержит распространённые в среде средневековых учёных сетования на недооценку их труда со стороны власть имущих; подобные стихи слагал на арабском языке и Ибн Сина, которого Хайям считал своим учителем. Среди них есть рубаи, близкие к эпиграммам, высмеивающие лицемерие религиозных авторитетов, жадность чиновников и продажность судей.

Вероятно, дальше всего от авторского «ядра» «Рубайят» находятся четверостишия, которые содержат набор календарных, пиршественных и любовных мотивов, наиболее устойчивый в персидской поэтической классике. Благодаря сложившимся в мистической суфийской поэзии нормам интерпретации они в наибольшей степени поддавались аллегорическому толкованию. Гедонистическая линия возобладала в вольном переложении «Рубайят» на английский язык (1859) Э. Фицджеральдом (1809–1883), которое принесло Хайяму всемирную славу поэта; к этому тексту восходят и первые переводы «Рубайят» на русский язык (с 1894). Эпикурейство стало эмблематическим для поэзии Хайяма, хотя, по всей видимости, истинным ядром его собрания были рубаи, содержащие размышления о собственной смертности и законах мироздания. Вопрос определения подлинных текстов поэта исследовался В. А. Жуковским (1858–1918) (Жуковский. 1897. С. 325–363), З. Н. Ворожейкиной и А. Ш. Шахвердовым (Омар Хайям. 1997. С. 239–254), М. Л. Рейснер (Омар Хайям. 2022. С. 5–37).

Садек Хедаят писал в подготовленном им издании сочинений поэта (1934): «Пожалуй, во всём мире не найти книг, подобных сборнику стихов Омара Хайяма, расхваленному, преданному анафеме и ненавидимому, искажённому и оклеветанному, подвергнутому скрупулёзному толкованию, снискавшему всеобщую славу, завоевавшему весь мир и, в конечном счёте, так и не понятому» (ترانه های خیام .مقدمه‎).