Ограниче́ние конституцио́нных прав, один из механизмов разрешения коллизий как между правами отдельных лиц, так и между правами и общим благом. Предусматривая возможности ограничения отдельных прав, акты конституционного значения призваны выражать идею свободы и достоинства не для одного человека и не для нескольких, а для всех. Эта идея выражается либо указанием на возможность ограничения, сопровождающим отдельные права, либо общим положением о допустимости ограничения прав, либо сочетанием обоих подходов. Существуют случаи, когда указания на возможность ограничения прав в конституции напрямую не содержится, что может быть связано с особыми условиями и целями принятия документа, но не влияет на идею допустимости ограничения прав.

Ограничение может коснуться любого из выделяемых элементов права: субъекта права (управомоченное лицо), объекта права (благо, на достижение которого направлена реализация права), содержания (конкретные правомочия, которые могут быть осуществлены в рамках реализации права).

Возможность ограничения конституционных прав и свобод несёт с собой риски серьёзного сужения правовых возможностей индивидов или даже полного их выхолащивания. Чтобы этого не происходило, в доктрине и на практике был выработан ряд требований к правомерному ограничению (пределы ограничений).

Форма введения ограничения

Под формой введения ограничения подразумевается оговорка о том, что ограничение основного права может быть произведено законом (предполагается исключительная компетенция органов законодательной власти, хотя в федеративных государствах и сохраняется вопрос о том, может ли это быть закон субъекта или только федеральный закон) или на основании закона (допускаются ограничения, вводимые актами исполнительной власти, хотя и в строгом соответствии с положениями, определяемыми законом). Тем самым устанавливается, что в системе разделения властей принципиальное решение относительно ограничения того или иного права должен принимать представительный орган власти. Это требование отражает идею о том, что если ограничения и устанавливаются, то исключительно самими гражданами или их представителями. Иногда конституционная оговорка о законе сопровождается требованием общего, абстрактного характера закона, вводящего ограничения (например, ст. 19 Основного закона ФРГ). Это требование также связано с конституционным принципом равноправия и призвано не допустить ограничения прав отдельных, заранее определённых индивидов (их объединений, в том числе политических партий, и др.). При ограничении прав дискриминация так же недопустима, как и при их общем регулировании. Кроме того, чтобы формальное требование к ограничению законом можно было считать выполненным, установленные нормы проверяются с точки зрения их соответствия принципу верховенства права, предсказуемости и определённости регулирования и т. д.

Ограничение прав в определённых целях

Ограничение прав допускается конституцией только в том случае, если оно не носит произвольный характер, а призвано обеспечить достижение устанавливаемых ею целей. Впрочем, сами цели сформулированы, как правило, очень широко, к тому же содержание некоторых защищаемых благ, например публичной морали (ч. 3 ст. 31 Конституции Польши), нравственности (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ), чётко определить бывает затруднительно. Важно, что при всех различиях допустимых целей ограничения прав, закрепляемых в текстах конституций, могут быть выделены две основные цели: защита свободы других лиц, их прав и интересов и достижение общественной пользы, общего блага.

Когда речь идёт о конфликте прав частных лиц, следует учитывать, что такие конфликты могут касаться как одних и тех же прав, но принадлежащих различным субъектам, так и разных прав различных субъектов; конфликты могут быть при этом относительными (предполагающими возможность сохранения отдельных элементов прав всех затрагиваемых конфликтом участников), а могут быть и абсолютными (более жёсткое столкновение несовместимых позиций и выбор только одной из них при полной потере другой) (Zucca. 2008. P. 19–37). Отсюда видно, что выяснение точной цели ограничения прав в конкретном случае имеет серьёзное значение для решения вопроса об объёмах защиты столкнувшихся прав.

Что касается целей, ассоциируемых с общественной пользой, недопустимо полное уничтожение конституционных прав в угоду воле большинства, в противном случае само существование этих прав оказывалось бы под постоянной угрозой. Поэтому соображение о том, что положительный эффект, получаемый обществом в результате введения ограничения, перевешивает те неудобства, которые будет испытывать индивид в связи с ограничением его права, следует считать недостаточным для установления правомерности ограничения. Благом общества может быть оправдано не любое ограничение и не любых прав индивида.

Таким образом, хотя цели введения ограничений прав играют важную роль ориентира для законодателя, сами по себе они ещё не предопределяют ответ на вопрос о конституционности вводимых ограничений.

Соразмерность (пропорциональность) ограничения права конституционно закрепляемым целям

Некоторые конституции прямо закрепляют требование соразмерности (например, ст. 36 Конституции Швейцарии). Однако и без прямого упоминания в тексте конституции идея пропорциональности может быть признана органами конституционного контроля и играть важную роль в оценке допустимости ограничений, налагаемых на конституционные права.

Наиболее детальную разработку принцип пропорциональности получил в Германии, однако был воспринят и в других странах не только континентальной, но и англосаксонской правовой системы (Grimm. 2007; Sweet. 2008). Принцип пропорциональности представляет собой определённую структуру проверки ограничения, связывающую воедино значимость цели ограничения и ограничиваемого права и призванную сделать производимые оценки допустимости ограничений прозрачными и предсказуемыми для всех субъектов конституционно-правовых отношений. В общем виде (Шлинк. 2012. С. 57–62) схема рассмотрения правомерности введённого ограничения включает в себя четыре элемента:

• установление легитимной цели (из числа допускаемых конституцией, как было обозначено выше), для достижения которой, собственно, было предпринято конкретное ограничение. При этом выяснению и критической оценке подлежат не только явно заявляемые, но и подразумеваемые или скрытые (замаскированные) цели ограничения. Кроме того, некоторые цели могут оказаться в числе исключаемых самой конституцией, например попытки внедрения в светском государстве образа жизни, правильного с позиции какой-либо религии, или сохранение стереотипов и предубеждений, существующих в обществе, в ущерб отдельным категориям индивидов, и т. д.;

• определение пригодности (релевантности, адекватности) ограничения как средства достижения этой цели хотя бы в небольшой степени. На этом этапе должно быть установлено, что ограничение в принципе вносит какой-то вклад в достижение цели – существенный или малый, вполне очевидный или требующий пояснения, но, так или иначе, между мерой, которая затрагивает право, и заявленной легитимной целью ограничения должна существовать рациональная связь;

• установление необходимости ограничения, т. е. отсутствия менее обременительного средства, которое позволяло бы в той же степени достичь тех же целей. Как и предыдущий, этот вопрос связан с оценкой фактических (а не правовых) связей между явлениями, и здесь достаточно соображений, основанных на критерии разумности и здравого смысла. Возникает вопрос, на чём должны основываться разумные соображения, принимаемые в расчёт при определении пригодности и необходимости средства, тем более что в ряде случаев речь идёт о прогнозировании последствий использования либо неиспользования конкретных средств ограничения. На практике невозможно считать разумно подходящими только те средства, пригодность которых абсолютно определена (поскольку таковых не наберётся много), но столь же неприемлемо полагаться и на одно лишь ничем не подкреплённое мнение законодателя (Barak. 2012. P. 308–309). В действительности сторона, принявшая оспариваемый акт, может представлять любые факты и данные в поддержку своей позиции: логические соображения, статистические сведения как из отечественного, так и релевантного зарубежного опыта, финансовое обоснование и т. д. Это же относится и к доказыванию необходимости выбранного средства. Поскольку данный тест не требует, чтобы выбор был сделан в пользу средства, менее обременительного для ограничиваемого права, но одновременно и менее эффективного, чем оспариваемое, он, очевидно, подразумевает оценку предполагаемых (но не всегда достоверно известных) последствий выбора той или иной меры;

• пропорциональность в узком смысле, т. е. балансирование (взвешивание, сравнение), ограничиваемого права и цели ограничения. Это ключевой этап определения допустимости вмешательства в права, и его основная задача состоит в выяснении соотношения между ограничиваемым правом и тем интересом (ценностью, благом), который стоит за ограничением. Чем выше ценность блага, защищаемого в данных обстоятельствах ограничиваемым правом, тем большее значение должно иметь достижение преследуемой ограничением цели, для того чтобы ограничение могло быть сочтено правомерным (Alexу. 2002. P. 102). Здесь имеет значение, что и до какой степени подлежит балансированию. Должны быть сопоставлены не только ограничиваемое право и цель ограничения, но и предполагаемая польза от принятия ограничительных мер и ущерб для права. Следует обратить внимание и на недопустимость подмены аргументации итогового вывода простым утверждением этого вывода. Пропорциональность или непропорциональность ограничения должна быть доказана, продемонстрирована (Aleinikoff. 1987. P. 975), а не только констатирована, что требует внимательного отношения к установлению того, какой именно содержательный аспект права и насколько сильно оказывается задет в результате ограничения, насколько существенно было бы сохранить его в неприкосновенности, до какой степени важно добиться тех целей, которые имеет введение ограничения, ценой этого ограничения и т. д.

Принцип соразмерности (пропорциональности) рядом авторов подвергается критике как якобы преуменьшающий значение конституционных прав (поскольку позволяет «выжить» только тем элементам субъективного права, которые уцелели в результате балансирования с иными ценностями) (Цакиракис. 2011. С. 57–62); позволяющий судебным органам власти продвигать свои оценки правомерности ограничения прав взамен тех, что были сделаны политически подотчётным законодателем (Henckels. 2017. P. 185–186); не дающий достаточной определённости для решения конфликтов (Urbina. 2014. P. 217).

В действительности понимаемый приведённым выше образом принцип соразмерности (пропорциональности) не обесценивает значения прав, способных обеспечить индивидам защиту, и не нарушает баланса между ветвями власти. Конституционные права, субъективные по своему характеру и одновременно представленные, как правило, в широких формулировках высокой степени абстрактности и рассчитанных на действие в самых разных ситуациях, содержат в себе потенциальную возможность конкуренции друг с другом и общими интересами. Однако ни одно из этих прав не должно быть полностью устранено из правовой системы в результате такой конкуренции: даже не получив полной защиты в конкретной ситуации, права не перестают быть благом, защищаемым во многих других обстоятельствах. В этом смысле тот факт, что правотворческие и правоприменительные органы часто вынуждены сопоставлять одни права с другими, а также права – с общими интересами (при условии, что они надлежащим образом аргументируют свои решения), не принижает положение прав как высшей ценности, на обеспечение которой направлена деятельность всех органов публичной власти.

Сохранение сущности (основного, принципиального содержания) ограничиваемого права

Это требование отражено в некоторых конституциях (например, ст. 19 Основного закона ФРГ, ст. 31 Конституции Польши, ст. 36 Конституции Швейцарии). Органы конституционного контроля также могут указывать на необходимость сохранения существа права. Очевидно, требование сохранности сущности прав призвано не допустить, чтобы законодатель, ограничивая права, полностью подорвал их содержание, хотя использование этой идеи на практике может оказаться затруднено необходимостью оценки того, что именно является неприкосновенным существом, принципиальным содержанием права.

Таким образом, конституции устанавливают изначальные возможности, входящие в сферу защиты права. Публичные правотворческие инстанции в ряде случаев вправе в соответствии с конституцией дополнительно ограничивать круг этих возможностей, корректируя пределы права. Целью соответствующих положений всегда является согласование интересов отдельных лиц или групп общества. В случае когда установлено наличие основного права и факт вмешательства в него со стороны публичной власти, соблюдение ею конституционных требований к ограничениям прав имеет принципиальный характер и подлежит проверке органами конституционного правосудия.