Истори́ческая социоло́гия, междисциплинарное направление исследований, изучающее длительные социальные процессы с учётом их влияния на современное состояние общества. Данное направление представляет собой не особую отрасль социологии, но теоретическую перспективу в рамках общей социологии и её отдельных отраслей.

В классический период развития социологии в середине 19 в. – 1920-е гг. существовала тесная связь между социологией и историей. В работах А. де Токвиля, К. Маркса, М. Вебера обращение к истории являлось необходимым условием анализа процессов социальных изменений. Наибольшее значение для становления исторической социологии имели труды М. Вебера, содержание которых выходит за рамки одной центральной темы, в том числе и столь широкой, как эволюция западного рационализма (Kalberg. 2012). Вебер исследовал формирование и историческую динамику форм господства, правовых систем и религиозных традиций в различных обществах, в особенности в странах Запада, Индии и Китае (Вебер.2016; Вебер. 2017; Вебер. 2018; Вебер. 2019).

Существенное влияние на современную историческую социологию оказала концепция процесса цивилизации Н. Элиаса, созданная в 1930-е гг., но получившая широкое признание лишь с 1970-х гг. (Элиас. 2001; Mennell. 1998). С точки зрения Элиаса, важнейшей характеристикой процесса цивилизации является постепенное усиление самоконтроля индивидов. При этом изменения в психической структуре личности могут быть поняты лишь на основе анализа изменений в общественных отношениях. Элиас рассмотрел усиление государственной власти в странах Западной Европы при переходе к абсолютной монархии, а также выделил более широкий процесс роста социальной дифференциации, сопровождавшийся расширением взаимодействия индивидов и социальных групп. Он утверждал, что усложнение социальной структуры способствовало усилению самоконтроля и саморегуляции индивидуального поведения.

В 1930–1950-е гг. центр развития социологии переместился из Европы в США, где сложилось структурно-функционалистское направление, в основном игнорировавшее изучение исторических изменений. В такой ситуации анализ социокультурной динамики П. А. Сорокина, в своих работах опиравшегося на обширный исторический материал, не нашёл широкого отклика в американской социологии. Тем не менее в 1950-е – 1-й половине 1960-х гг. длительные исторические процессы изучали некоторые социологи функционалистской ориентации (Р. Мертон, Н. Смелзер, С. Липсет, Ш. Эйзенштадт) и последователи неовеберианства (Р. Бендикс) (Smelser. 1959; Eisenstadt. 1963; Bendix. 1964).

Новый поворот к исторической социологии на Западе наблюдался с середины 1960-х гг., когда рост интереса к сравнительно-историческим исследованиям происходил параллельно с усилением критики структурного функционализма. В этот период многие представители исторической социологии в той или иной мере находились под влиянием марксистских идей. В частности, Б. Мур рассмотрел с неомарксистских позиций особенности процесса модернизации в ряде европейских и азиатских стран. Он охарактеризовал 3 пути, ведущих к модернизации: «классические» буржуазные революции (Англия, Франция, США); «революции сверху», осуществлявшиеся в Германии и Японии авторитарным государством; революции в России и Китае, приведшие к возникновению коммунистических режимов (Мур-младший. 2016).

В 1970-е гг. сформировалась неомарксистская школа мир-системного анализа во главе с И. Валлерстайном. В рамках капиталистической мир-системы Валлерстайн выделил её ядро, которое образовывали экономически развитые страны, подвергавшие эксплуатации менее развитые периферийные регионы. Важнейшими предпосылками формирования мировой капиталистической экономики он считал географическую экспансию европейских стран, развитие международного разделения труда и усиление государственной власти в странах ядра мир-системы (Валлерстайн. 2016).

В 1980-е гг. ведущими теоретическими направлениями в исторической социологии являлись неомарксизм и неовеберианство (Скочпол. 2007; Коллинз 2015). В то же время многие исследования опирались как на марксистскую, так и на веберианскую традицию в их классической версии. Наибольшее внимание в них уделялось таким темам, как историческая динамика капитализма, эволюция политических институтов, социальные революции.

В 1990–2000-е гг. в развитии исторической социологии проявились 2 разнородные тенденции. С одной стороны, главным образом в США возросло влияние на сравнительно-исторические исследования теории рационального выбора и неоинституционального подхода. С другой стороны, историческая социология испытала воздействие «культурного поворота» в социальных науках. В связи с этим указывалось на необходимость более широкого использования интерпретативных методов, поскольку историко-социальная реальность в значительной мере конструируется или опосредуется языком и культурой. Обе указанные тенденции были связаны с переориентацией исторической социологии с макроуровня анализа на мезо- и микроуровни. Тем не менее в данный период продолжались и макросоциологические исследования, в которых получила отражение проблематика глобализации.

Современные исследователи выделяют в качестве ведущих направлений глобально ориентированной исторической социологии мир-системный анализ школы Валлерстайна и концепцию источников социальной власти М. Манна (Smith. 2014), а также цивилизационный анализ Ш. Эйзенштадта (Spohn. 2011). М. Манн характеризует 4 формы власти в обществе: экономическую, идеологическую, политическую и военную (Манн. 2018). Свою концепцию форм социальной власти он использует для анализа исторических процессов в государствах Древнего мира; становления капиталистической экономики и системы национальных государств в Европе Нового времени, а также множественных процессов глобализации после 1945 г.

Вклад Ш. Эйзенштадта в историческую социологию заключался прежде всего в разработке теоретических основ сравнительного исследования традиционных цивилизаций «осевого времени» (VIII–III вв. до н. э.) как эпохи, наложившей отпечаток на дальнейшее цивилизационное развитие Европы, Ближнего Востока, Индии и Китая. Согласно Эйзенштадту, в эпоху осевого времени сформировалось новое видение мира, подчёркивавшее различие между сферой повседневной жизни и трансцендентной реальностью (Eisenstadt. 2003). При этом ссылки на трансцендентную реальность могли использоваться как для легитимации власти правящей элиты, так и оправдания протеста и оспаривания этой власти. В своих работах Эйзенштадт представил также анализ цивилизационных предпосылок формирования модерных обществ и роли революций в этом процессе (Эйзенштадт. 1999). Дальнейшее развитие цивилизационный анализ в исторической социологии получил в работах Й. Арнасона (Арнасон. 2021).