Уи́льямсон О́ливер И́тон (Oliver Eaton Williamson) (27.9.1932, штат Висконсин, США – 21.5.2020, штат Калифорния, США), американский экономист, представитель новой институциональной экономики (New institutional economics, NIE), лауреат Нобелевской премии по экономике 2009 г. (совместно с Элинор Остром). Получил степень бакалавра в Sloan School of Management Массачусетского технологического института (MIT) в 1955 г., обладатель степени MBA Стэндфордского университета (1960), доктор философии (Ph.D) Университета Карнеги – Меллона (1963). В разные годы работал в университетах Калифорнии (Беркли), Пенсильвании, Йельском университете. Основатель журнала The Journal of Law, Economics, & Organization.

Оливер Уильямсон известен как эксперт в области экономики трансакционных издержек (transaction costs economics) применительно к теории фирмы. Центральным для Уильямсона являлось понятие трансакции: «Трансакция имеет место тогда, когда материальное благо или услуга пересекает границу смежных технологических процессов. Одна стадия деятельности прекращается и начинается другая» (Williamson. 1981 ). Уильямсон анализировал издержки, которые возникают в результате реализации той или иной трансакции, и исследовал, какие трансакции могут быть реализованы на рынке, а какие требуют дополнительных структур управления с целью минимизации рисков оппортунистического поведения контрагентов. Особое внимание Уильямсон уделял инвестициям в специфические активы и говорил о том, что фирма, будучи вертикально интегрированной структурой, образуется как ответ на трансакции со специфическими активами (Williamson. 1971; Уильямсон. 1996). За развитие этого подхода (за анализ экономического управления, в особенности границ фирмы) в 2009 г. Уильямсон удостоен Нобелевской премии по экономике.

Теория Уильямсона базируется на двух ключевых предпосылках: ограниченной рациональности экономических агентов и оппортунистическом поведении (Уильямсон. 1996).

Неоклассическая экономическая теория предполагает совершенную рациональность индивидов: они обладают неограниченными вычислительными способностями, параметрическим знанием (т. е. осведомлены обо всех параметрах текущей ситуации и о вероятностях различных ситуаций в будущем) и принимают оптимальное решение (которое максимизирует их целевую функцию) мгновенно и безо всяких издержек. Кроме того, им не свойственны мотивы коварства, или оппортунизма. Как результат, обмен благами происходит в условиях нулевых трансакционных издержек (по факту трансакционные издержки игнорируются), а сама организация рассматривается как «чёрный ящик», т. е. как производственная функция, трансформирующая доступные ресурсы (например, труд и капитал) в выпуск.

Новая институциональная экономика критикует эти предпосылки и вслед за Г. Саймоном (Simon. 1957) предлагает концепцию ограниченно рационального индивида – экономического агента, обладающего ограниченными вычислительными способностями и осознающего это. Ограниченная рациональность не позволяет индивидам заключать всеобъемлющие контракты, в которых были бы прописаны все варианты развития событий и обязанности сторон, что делает контракты неполными и открывает возможности для оппортунизма, т. е. преследования собственной выгоды с использованием коварства. Иными словами, при принятии решений экономические агенты могут совершать ошибки. Ограниченные когнитивные возможности, оппортунизм и неполнота контрактов приводит к росту трансакционных издержек: действительно, новая институциональная экономика в отличие от неоклассической парадигмы предполагает, что трансакции не свободны от подобных издержек. Уильямсон считал, что для того, чтобы минимизировать трансакционные издержки в рамках контрактных отношений, трансакции нуждаются в особых формах управления ими: рынок (классическая контрактация), арбитраж (неоклассическая контрактация), фундаментальная трансформация или создание фирмы (отношенческая контрактация).

Основными характеристиками трансакций, по мнению Уильямсона, являются: уровень неопределённости, частота трансакции и степень специфичности активов, участвующих в сделке. В зависимости от сочетания этих свойств, трансакция может нуждаться в особой форме (структуре) её управления.

Так, неопределённость рассматривается как вероятность изменений в будущем, которые нельзя оценить сейчас, во время заключения контракта. Высокая степень неопределённости вызывает потребность адаптации к новым условиям, что, в свою очередь, связано с трансакционными издержками. С точки зрения частоты Уильямсон различал редкие (разовые) и повторяющиеся трансакции. Регулярное взаимодействие между экономическими агентами позволяет опираться на взаимное доверие и репутацию. В то же время редкие, атомарные трансакции имеют чёткое начало и конец, и по их завершении у сторон не остаётся взаимных обязательств.

Специфичность активов определяется как возможность их использования альтернативным образом без существенной потери в производственном потенциале (Кузьминов. 2005). По такому критерию можно выделить активы общего назначения (неспецифические), специфические активы (они могут быть использованы альтернативным образом со значительными потерями) и идиосинкратические активы, т. е. обладающие крайне высокой степенью специфичности, чья выгода от альтернативного использования стремится к нулю. Примерами активов общего назначения являются потребительские товары, пользующиеся постоянным спросом (продукты, бытовая техника). К специфическим активам можно отнести оборудование, изготовленное для определённого звена в производственном процессе (например, аудиосистема для автомобиля определённой марки). Примером идиосинкратического актива является доменная печь или иные узкоспецифичные промышленные строения.

При этом выделяют несколько типов специфичности активов:

• специфичность местоположения, которая обусловливается низкой мобильностью производства или географической привязанностью к трансакции: это могут быть взаимозависимые производства, заводы, расположенные поблизости к месторождениям полезных ископаемых с целью экономии на транспортировке, либо подъездные пути к предприятиям;

• специфичность физических активов, обусловленную уникальными свойствами актива: это может быть оборудование или детали, которые могут быть задействованы для производства только одного изделия (например, автомобиля) или для выполнения только одного вида работ;

• специфичность человеческого капитала, т. е. особые знания или навыки, которые имеют ограниченную сферу применения и могут оказаться невостребованными при альтернативной занятости (например, знание редких иностранных языков или делового этикета небольших стран);

• специфичность целевых активов, которые создаются под конкретную трансакцию с целью расширения уже имеющихся производственных мощностей (Кузьминов. 2005).

В зависимости от сочетания уровня неопределённости, частоты сделок, степени специфичности активов Уильямсон рассматривал наиболее подходящие формы (структуры) управления трансакциями. В общем виде, чем ниже уровень неопределённости, чем выше возможность выделить сделку из множества трансакций (определить чёткие начало и конец) и чем менее специфичными являются активы, участвующие в трансакции, тем ниже трансакционные издержки и тем ниже необходимость в создании особых структур управления трансакцией (арбитража, фундаментальной трансформации или фирмы): такие сделки могут заключаться на рынке путём рыночного обмена. Рассмотрим эту идею подробнее, используя классификацию контрактов, предложенную юристом-исследователем Яном Макнейлом (1929–2010) (Macneil. 1974; 1978) и адаптированную Уильямсоном к анализу с позиций экономики трансакционных издержек.

Сделки с активами общего назначения (например, продовольственные товары или бытовая техника) обычно не требуют создания отдельных структур и могут регулироваться рынком, поскольку в случае отказа покупателя от трансакции (покупки товара) продавец может без особых усилий реализовать его другому покупателю. В этом случае оппортунизм покупателя не приводит к значительному ущербу для продавца. Следовательно, отсутствует необходимость в создании специальных структур управления трансакцией, которые могли бы выступать в качестве механизма страхования рисков: рынок самостоятельно справляется с задачей обеспечения непрерывности взаимоотношений между контрагентами. Такие сделки могут регулироваться классическим контрактом, контрактное право наделяет трансакцию свойствами дискретности и презентативности. Дискретность сделки представляет её границы и степень автономности: такую трансакцию можно выделить из множества, определив её начало и конец. Презентативность означает подробное описание текущей ситуации и вероятностных исходов в будущем, при этом фиксируются и механизмы улаживания конфликтов. В соответствии со свойствами классического контракта, он подойдёт для управления трансакцией с активами общего назначения, поскольку именно в этом случае возможно обеспечение дискретности и презентативности трансакции. В таком случае стороны полагаются на формальные договорённости и следуют им, например обращаясь в суд в случае возникновения конфликта интересов.

Ситуация меняется, когда в трансакции участвуют специфические активы: теперь в случае отказа от сделки продавец (поставщик) может столкнуться со значительными потерями. Если сделка однократная (разовая), то зачастую контрагенты не могут рассчитывать на роль доверия и репутации (они могут видеть друг друга в первый и последний раз), поэтому, согласно подходу Уильямсона, они могут договориться, кто и каким образом будет разрешать конфликты между ними (в случае возникновения). Подобная форма управления трансакцией носит название арбитраж, или трёхстороннее управление, поскольку непосредственные участники сделки, признавая контрактную неполноту, выбирают арбитра – третью сторону, которая будет призвана для решения конфликта между сторонами. Арбитром может стать, например, третейский судья или иная сторона, что является результатом согласованной воли контрагентов. Наличие арбитра в такой ситуации, с одной стороны, позволяет сгладить последствия оппортунизма одной из сторон. С другой стороны, арбитраж может иметь определённые преимущества над гражданскими судебными процедурами. С точки зрения контрактного права регулировать подобную трансакцию при помощи классического контракта уже не представляется возможным, поэтому целям снижения трансакционных издержек в данном случае удовлетворяет неоклассический контракт, который и предполагает привлечение третьей стороны для разрешения конфликтов.

Отметим, что арбитраж возможен также в случае однократной сделки с идиосинкратическими активами, однако в случае наиболее высокой степени специфичности активов возможно создание фирмы (единое управление), т. е. вертикальная интеграция всей производственной цепочки.

В случае многократного взаимодействия у сторон, участвующих в трансакции, появляется возможность для формирования репутации и доверия. В результате их отношения трансформируются и становятся взаимозависимыми. Подобная форма управления трансакцией называется фундаментальной трансформацией, или двусторонним управлением. Контрагенты осуществляют совместные инвестиции в специфические активы, а совместные договорённости, заинтересованность в долгосрочном взаимодействии и готовность идти на взаимные уступки являются гарантией того, что стимулы к оппортунистическому поведению будут низкими (поскольку выгоды от кооперативного взаимодействия превысят выигрыш от стратегии обмана). В этом случае стороны могут прибегнуть к заключению отношенческого контракта – гибкой структуры, когда стороны опираются не на формальные условия контракта, а на неформальные договорённости, которые легко адаптировать к вновь возникшим внешним условиям.

Если взаимодействие между контрагентами носит многократный характер, а трансакция сопряжена с инвестициями в идиосинкратические активы, то оппортунизм одной из сторон может привести к невозвратным потерям для контрагента, а сделанные инвестиции никогда не окупятся, поэтому в таком случае Уильямсон предлагает переход к единому управлению, т. е. к фирме. Именно в этой логике объясняется основная причина возникновения фирм: согласно подходу Уильямсона, фирма образуется как ответ на наличие трансакционных издержек, связанных со специфическими инвестициями (Уильямсон. 1996). В условиях неполных контрактов и неопределённости контрагенты вынуждены адаптировать параметры контракта к меняющимся внешним условиям, что, с одной стороны, порождает издержки торга, а с другой – снижает стимулы к инвестициям в специфические активы. Участники контрактного взаимодействия действительно будут стараться избегать осуществления подобных инвестиций, поскольку в результате это может ослабить переговорную позицию стороны, сделавшей специфические инвестиции, и поставить её в позицию «заложника». С точки зрения теории неполных контрактов это приводит к риску возникновения вымогательства (hold-up). По мнению Уильямсона, эффективным способом борьбы с такими трансакционными издержками и оппортунизмом является перенос трансакции в фирму (единое управление, отношенческий контракт).

Таким образом, Уильямсон обосновал многообразие структур управления трансакциями, нацеленных на снижение трансакционных издержек. Фирма появляется как ответ на специфические инвестиции и позволяет застраховать участников трансакции от рисков вымогательства со стороны контрагента. Однако теория Уильямсона, во-первых, не описывает подробно, каким образом снижается оппортунизм контрагентов (например, почему наличие арбитра или доверия должно создавать необходимые стимулы). Во-вторых, несмотря на то что перенос трансакции в границы фирмы (вертикальная интеграция) действительно позволяет избавиться от оппортунизма, возникающего между сторонами, он создаёт положительные агентские издержки на различных уровнях иерархии (например, в отношениях между собственниками и менеджерами, между менеджерами и наёмными работниками), которые также должны регулироваться. Кроме того, теория Уильямсона не учитывает возможные издержки интеграции, т. е. создания фирмы.