«Семибоя́рщина», условный термин, принятый в историографии для наименования членов Боярской думы (традиционно имеется в виду группа бояр), взявших на себя после 17(27) июля 1610 г., дня низложения царя Василия Ивановича Шуйского, непосредственное управление Русским государством.

Возникновение термина и его этимология

Впервые слово «семибоярщина» появилось в первой главе литературного произведения А. А. Бестужева (Марлинского) «Наезды. Повесть 1613 года» (1-е издание – 1831; см.: Сын отечества и Северный архив. 1831. Т. 17, № 7. С. 391) в развитие словосочетания «Семибоярское правление» из оглавления к 3-му изданию сочинения С. Н. Глинки «Руская история, в пользу воспитания» (Ч. 5. Москва, 1823. С. 12).

Введено в научный оборот историком и фольклористом И. М. Снегирёвым [3-я книжка монументального труда «Руские в своих пословицах» (Москва, 1832. С. 75–79, 269)] и литератором и публицистом Н. А. Полевым [рецензия «Борис Годунов. Сочинение Александра Пушкина», изданная в журнале «Московский телеграф» (1833. Ч. 49, № 2. С. 303); «Русская вивлиофика, или Собрание материалов для отечественной истории…» (Т. 1. Москва, 1833. С. 214–218), «Русская история для первоначального чтения» (Ч. 3. 1835. С. 288)]. Возобладало в литературе в 20 в., вытеснив термин «междуцарствие», использовавшийся исследователями с 18 в. для характеристики периода 1610–1613 гг.; сосуществует с понятиями «Семибоярская дума» и «Семибоярское правительство».

Восходит к рассказу «О болярскомъ державъствѣ Московъскаго государьства» из Хронографа 2-й редакции (1616/1617), где упоминаются «седмь московскихъ боляриновъ» и «седмочисленыя же боляре Московъския державы», которые лишь 2 месяца «насладишася» властью, но за этот срок, по попущению Господа «за премногое наше прегрешение», решили призвать на русский престол «литовъскаго королевича Станислава» [очевидно, королевич Владислав (будущий польский король Владислав IV) перепутан автором с польным гетманом коронным С. Жолкевским] и передали власть в руки «литовъских воевод» (Из Хронографа … 2006. С. 552).

Вопрос о численности и персональном составе

Точные численность (слово «седмь» означало и число 7, имевшее сакральный характер, и понятие «много»), персональный состав и характер организации «Семибоярщины» неизвестны и остаются предметом научной дискуссии.

Согласно крестоцеловальной записи, составленной не позднее 24 июля (3 августа) 1610 г., присяга населения приносилась боярину князю Ф. И. Мстиславскому «с товарыщи»; эта формулировка использовалась как в русских, так и в польских документах до осени 1612 г. [известны более пространные варианты, например: «бояре и околничие и все думные люди, Федор Мстиславской с товарыщи» и «бояре, и околничие, и дворяне, и дьяки думные, князь Федор Ивановичь Мстиславской с товарыщи» (Собрание государственных грамот и договоров … Ч. 2. Москва, 1819. № 263. С. 549; № 274. С. 575)].

Соратниками Ф. И. Мстиславского, по получившей признание версии историка В. Г. Ананьева [предложена в 2005 в статье «Семибоярщина», изданной в журнале «Родина», фактически соединила мнения С. Ф. Платонова и И. Е. Забелина (Платонов. 1910. С. 430–433; Забелин. 1901. С. 52)], являлись бояре: князь И. М. Воротынский [до ареста 15(25) октября 1610], князь А. В. Голицын [с сентября до ареста 15(25) октября 1610], князь В. В. Голицын [до 12(22) сентября 1610, когда выехал из Москвы в качестве посла под Смоленск], князь И. С. Куракин и М. А. Нагой (оба с октября 1610), а также всё время – князь Б. М. Лыков, И. Н. Романов, князь А. В. Трубецкой и Ф. И. Шереметев. Однако, очевидно, в состав «Семибоярщины» входили и другие бояре, среди них – князь И. В. Голицын (конец 1610 – 1611), князь В. Т. Долгоруков (до 1612), князь И. М. Воротынский (в 1611–1612 – после освобождения из-под ареста и с перерывом, по-видимому, на новый арест), Андрей Александрович Нагой (из рода Нагих) (до 1612), М. Г. Салтыков (из рода Салтыковых) (1610 – осень 1611), князь А. А. Телятевский (до середины 1611); также следует говорить не о группе бояр (Ананьев хотя и видит в «Семибоярщине» традиционную боярскую комиссию, из думных чинов включает в неё только бояр), а о Боярской думе в целом (в её переменном составе), действовавшей в Москве и направлявшей с различными политическими целями своих членов за пределы столицы.

Получивший известность тезис Л. Е. Морозовой (1947–2023) о разделении боярства летом 1610 г. на «боярское правительство», которое встало «во главе страны» (в него она включила без каких-либо оговорок лиц из списка С. Ф. Платонова), и «рядовых» (т. е. всех остальных) бояр автором не раскрыт и документально не обоснован и поэтому носит умозрительный характер (Морозова Л. Е. Смута: ее герои, участники, жертвы. Москва, 2004. С. 324–325).

Политическая деятельность «Семибоярщины»

Избрание Владислава и Московский договор

После насильственного пострига бывшего царя Василия Ивановича Шуйского [осуществлён 19(29) июля 1610] в условиях приближения к Москве польско-литовской армии под командованием С. Жолкевского и военных сил Лжедмитрия II во главе с «гетманом» Я. П. Сапегой [город блокирован ими 24 июля (3 августа)], «Семибоярщина», видя «во всех людех Московского государьства» «великое» «смятенье и шатость» (Разрядные записи за Смутное время. 1907. С. 56. Л. 340 об.), приняла решение о желательности избрать на русский престол сына польского короля Сигизмунда III – королевича Владислава [согласно мемуарным запискам Жолкевского и Н. Мархоцкого, обсуждались также кандидатуры князя В. В. Голицына и стольника М. Ф. Романова (будущего царя Михаила Фёдоровича)]. Выдвинула кандидатуру королевича на Земский собор, который, собравшись в неполном составе, не позднее 26 июля (5 августа) поддержал это предложение при условии принятия Владиславом православия через таинство крещения (точные даты проведения собора источники установить не позволяют).

После ряда предварительных контактов с С. Жолкевским бояре князь Ф. И. Мстиславский, князь В. В. Голицын и Ф. И. Шереметев (наряду с окольничим князем Д. И. Мезецким и думными дьяками В. Г. Телепнёвым и Т. И. Луговским) 29 июля (8 августа) начали переговоры с польным гетманом коронным, завершившиеся подписанием 17(27) августа того же года Московского договора об избрании Владислава царём на условиях нерушимости православной веры в Русском государстве, его территориальной целостности, сохранения (с небольшим расширением) прав служилых людей, содействия польско-литовских войск в борьбе с Лжедмитрием II.

Организация присяги избранному царю и посольство под Смоленск

С 19(29) августа «Семибоярщина» начала организовывать приведение к присяге на верность новому государю населения страны (Казань, Пермь Великая, Ярославль, Тула и др.). Для приведения жителей Новгородской земли к присяге королевичу Владиславу и последующего сопротивления Шведской интервенции начала 17 в. 7(17) сентября 1610 г. направила в Новгород «боярина» И. М. Салтыкова Большого (из рода Салтыковых) и дьяка П. А. Третьякова [вошли с отрядом в город 12(22) октября] (Собрание государственных грамот и договоров … Ч. 2. № 209. С. 453, 456). В начале 1611 г. власти Казани во главе с 1-м городовым воеводой боярином В. П. Морозовым (из рода Морозовых) отказались признавать власть «Семибоярщины» и присягнули уже убитому Лжедмитрию II.

Для исполнения Московского договора и уточнения ряда нерешённых в нём вопросов направила в сентябре 1610 г. под Смоленск, с 1609 г. осаждавшийся польско-литовскими войсками, посольство во главе с митрополитом Ростовским и Ярославским Филаретом (Романовым) и князем В. В. Голицыным. В дальнейшем «Семибоярщина» неоднократно ходатайствовала перед Сигизмундом III о приезде Владислава в Москву [например, сохранилось послание, написанное не позднее 27 февраля (9 марта) 1611; см.: Сборник Императорского Русского исторического общества (Сб. РИО). Т. 142. № 11 (X). C. 220–222].

Ввод польско-литовских войск в Москву и новые условия работы Боярской думы

После бегства Лжедмитрия II [состоялось в ночь на 28 августа (7 сентября)] «Семибоярщина» заплатила «гетману» Я. П. Сапеге 1 тыс. руб. за отступление его отрядов от Москвы: 14(24) сентября, остановившись в селе Тропарёво (ныне в черте города), «гетман» получил указанную сумму из русской казны, при этом, по официальной версии, она была якобы выделена С. Жолкевским для помощи «больным и раненым из товарищества» (Дневник Яна Петра Сапеги. 2012. С. 231, 239).

Для поддержания порядка в столице и её защиты от сторонников Лжедмитрия II «Семибоярщина» (особую активность проявили князь Ф. И. Мстиславский, Ф. И. Шереметев и князь А. В. Голицын, а также М. Г. Салтыков) пригласила в Москву не позднее 17(27) сентября польско-литовский корпус, который, по уточнённым данным, вечером 1(11) октября был введён в город, несмотря на протест патриарха Московского и всея Руси Гермогена, посадских людей, представителей княжеских (Одоевские, Долгоруковы, Барятинские) и дворянских (Пушкины и др.) родов [Поход Его Королевского Величества в Москву … Стб. 678–683; Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 79. Оп. 1. Кн. 30. Л. 183 об.–184].

После ввода войск в заседаниях «Семибоярщины» начал участвовать А. Гонсевский, ставший в октябре 1610 г. начальником польско-литовского гарнизона в Москве (нередко он сам инициировал эти заседания). В приказном аппарате, действовавшем в столице, заметную роль постепенно начали играть сторонники Сигизмунда III (Ф. И. Андронов, думный дьяк И. Т. Грамотин и др.).

Борьба с Первым ополчением 1611 г. и принуждение к сдаче Смоленска

В начале 1611 г. по настоянию А. Гонсевского «Семибоярщина» предприняла попытку воспрепятствовать формированию Первого ополчения 1611 г. и организации его похода на Москву. М. А. Нагой был послан на воеводство в г. Кашира, откуда вёл переговоры с лидером ополчения думным дворянином П. П. Ляпуновым о якобы желании начать совместные действия против польско-литовских отрядов («богохулных еретиков»). Князь И. С. Куракин во главе военного отряда, при поддержке хоругви польского ротмистра П. Руцкого, был отправлен в Замосковный край – в феврале потерпел поражение от сил А. З. Просовецкого во Владимирском уезде, затем в Переславль-Залесском уезде занял слободу Киржач, но был отбит отрядом из Переславля-Залесского от Александровской слободы (ныне г. Александров) [Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи … Т. 2. № 182 (III). С. 312; № 179 (I). С. 306–307; № 188 (III). С. 324; Письма Я. Задзику Л. Гембицкому // Эйльбарт Н. В. Смутное время в польских документах Государственного архива Швеции. Новосибирск, 2013. № 20. С. 278; Полное собрание русских летописей. Т. 34. Москва, 1978. С. 257–258].

«Семибоярщина» пыталась склонить защитников Смоленска и боярина М. Б. Шеина, возглавлявшего оборону, сдать город польскому королю (Сб. РИО. Т. 142. № 11 (X). С. 222–225). Осенью 1611 г., после окончания Смоленской обороны 1609–1611 гг., организовала посольство во главе с боярином М. Г. Салтыковым и князем Ю. Н. Трубецким в Варшаву, «дав им полную мочь и науку», как им «бити челом» королю и его сыну, чтобы «просити» Владислава «на Московское государство» [Сб. РИО. Т. 142. № 16 (IV). С. 278, 280].

С весны 1611 г. «Семибоярщина» вместе с польско-литовским гарнизоном находилась в осаждённой силами Первого ополчения 1611 г. Москве, а с августа 1612 г. – также и Второго ополчения 1611–1612 гг.

В 1612 г. бояре – 1-й городовой воевода Ярославля В. П. Морозов, князь В. Т. Долгоруков, князь А. П. Куракин (из рода Куракиных) (все – не позднее апреля) и Андрей Александрович Нагой (не позднее сентября) – стали участниками Второго ополчения (Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи … Т. 2. № 203. С. [347]; Действия Нижегородской губернской ученой архивной комиссии. Т. 11. Санкт-Петербург, [1912]. № 143. С. 250; Смутное время Московского государства. Вып. 9. Москва, 1912. № 43. С. 271).

Поощрение членов «Семибоярщины» и её восприятие населением

Служба членов «Семибоярщины» поощрялась от имени «царя и великого князя Владислава Жигимонтовича» и его отца: так, в 1610–1611 гг. крупные земельные пожалования получили Ф. И. Шереметев, князья И. С. Куракин и Б. М. Лыков, чинами конюшего и дворецкого были удостоены князья Ф. И. Мстиславский и Куракин, князю И. М. Воротынскому вернули конфискованную после ареста вотчину и выдали похвальную грамоту за «великое раденье» в службе [не сохранилась, упомянута в описи Посольского приказа, составленной после пожара в Москве 1626 (Опись архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 1. Москва, 1977. С. 124. Л. 169 об.–170)].

С лета 1610 г. действия «Семибоярщины» периодически подвергались резкой критике со стороны патриарха Гермогена. К весне 1611 г. «Семибоярщина» утратила авторитет среди значительной части населения, засомневавшегося в чистоте намерений Сигизмунда III (возможно, эта оценка бояр из грамоты ярославцев в Казань, в свою очередь, заимствована ими из послания патриарха):

…а бояря прелстились для уделов, а иные боясь… и мы уж все бедные православные крестьяня отчаялись, ни заступающаго, ни помогающаго не было…

«Семибоярщина» накануне и после освобождения Москвы

На финальном этапе осады членов «Семибоярщины» ограничили в передвижении; некоторые (например, князь И. В. Голицын) были арестованы, другие (князь Ф. И. Мстиславский) подвергались физическому насилию (Смутное время Московского государства. Москва, 1911. Вып. 5. № 80. С. 96–97).

Накануне освобождения столицы бояре 26 октября (5 ноября) 1612 г. были выпущены из Московского Кремля (Смутное время Московского государства. 1911. № 80. С. 97) и, по словам автора «Нового летописца», встречены «с честию» князем Д. М. Пожарским (Полное собрание русских летописей. Санкт-Петербург, 1910. Т. 14. С. 127), который вместе с князем Д. Т. Трубецким и Кузьмой Мининым решал текущие вопросы государственного управления до выборов новым государем в феврале/марте 1613 г. Михаила Фёдоровича. Затем бояре ненадолго покинули город, опасаясь враждебного отношения казаков [см. сообщение Г. Брюно барону Я. П. Делагарди от 15(25) февраля 1613: Замятин Г. А. К истории Земского собора 1613 г. // Труды Воронежского государственного университета. Воронеж, 1926. Т. 3. С. 73].

Почти все оставшиеся в живых члены «Семибоярщины» участвовали в становлении и укреплении новой царской власти. На официальном уровне было признано, что бояре находились в столице в польско-литовском плену [их «всех бояр на Москве захватили неволею и держали в вязенью» (РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Кн. 30. Л. 204 об.)] и даже внесли посильный вклад в дело освобождения Русского государства от иноземных захватчиков – молитвой и слезами [«Бог, видев нас от вас в мученье и в разоренье и услышив наши слезы, от злаго вашего таранства нас от вас свободил» (РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Кн. 30. Л. 166–166 об.)]. О бездействии членов «Семибоярщины» и отказе сопротивления польско-литовским силам вспоминал в 1632 г. М. Б. Шеин, однако в 1634 г. эта оценка боярина осуждена властями.

По предположению И. М. Снегирёва, с властью «Семибоярщины» связано возникновение в русском языке ряда пословиц и поговорок, в том числе «У семи нянек дитя без глазу» и «Семеро одного не ждут» (по мысли фольклориста, под «одним» имеется в виду королевич Владислав, ожидавшийся 7 боярами в Москве на царство) (Руские в своих пословицах. 1832. С. 77, 78).

С начала 18 в. исследователи оценивали «Семибоярщину» преимущественно негативно, в 1930-е гг. в литературе и общественном мнении утвердилось представление о ней как о коллективном предателе национальных интересов. С 2000-х гг. этот взгляд корректируется, одновременно отдельные историки, например Б. Н. Флоря, отказываются от использования термина «Семибоярщина» (Флоря. 2005. С. 215–216, 375–376).