Мецже́р Эле́н (Hélène Metzger; урождённая Брюль, Bruhl) (26.8.1889, Шату – март 1944, Освенцим), французский историк науки и эпистемолог, разрабатывала антипрезентистский и антипозитивистский подходы к истории науки, которые основываются на выявлении основных черт историко–культурной ментальности, проявляющейся в деятельности учёных прошлого, а также свойственных их мышлению концептуальных априорных предпосылок, которые ложатся в основу построения любой научной теории.

Биография

Элен Мецжер родилась в обеспеченной еврейской семье в городке Шату, недалеко от Парижа. Её связывали родственные отношения с известным философом и антропологом Л. Леви-Брюлем, который был мужем сестры её отца, – изначально Люсьен Леви, он добавил к своему имени фамилию своей жены. Её сводный младший брат, Адриен Брюль (1902–1973), был историком, деканом гуманитарного факультета Лионского университета. Образование девочек не было приоритетом в её семье, поскольку слишком большая независимость не требовалась женщине, тем не менее Элен Брюль добилась того, что ей позволили изучать химию, минералогию и кристаллографию в Сорбонне, и в 1912 г. получила диплом о высшем образовании.

В 1913 г. Элен Брюль вышла замуж за историка Поля Мецжера, но брак был коротким – её муж пропал на полях сражений Первой мировой войны в 1914 г. Хотя ранняя гибель мужа оставила глубокий след на всей последующей жизни Э. Мецжер (она никогда больше не вышла замуж), пенсия вдовы участника боевых действий вместе с её собственными средствами, полученными от семьи, позволили ей обрести желаемую экономическую независимость.

Дальнейшая жизнь Мецжер была посвящена науке и в первую очередь истории химии. Она начала заниматься историей науки самостоятельно, вопреки рекомендациям её научных наставников, но при поддержке ее родственника, Л. Леви-Брюля. В 1918 г. под руководством известного французского философа А. Лаланда она защитила докторскую диссертацию «Происхождение науки о кристаллах» («La genèse de la science des cristaux») и получила присуждавшуюся университетом степень doctorat d’université, которая имела меньшую значимость, чем государственная степень доктора (doctorat d’Etat). В диссертации она рассмотрела становление кристаллографии как научной дисциплины с середины 17 в. по начало 19 в. Уже в этой работе проявился интерес Мецжер к истории трансформаций представлений о материи, о её составе и структуре в науке 17–18 вв., который будет сопровождать её всю жизнь.

Следующая её работа была посвящена истории химических учений во Франции 17–18 вв. («Les doctrines chimiques en France, du début du XVIIe à la fin du XVIIIe siècle»), опубликована в 1923 г. за счёт самой Мецжер и в 1924 г. была отмечена призом Бину Французской академии наук – Мецжер говорила по этому поводу, что наконец–то её усилия начали восприниматься серьёзно (Metzger. 1987. P. 252). Второй работой в этой серии стала монография, посвящённая влиянию английских, немецких и голландских учений на развитие французской химии («Newton, Stahl, Boerhaave et la doctrine chimique», 1930). Третьей книгой можно считать работу о философии материи у А. Л. де Лавуазье («La philosophie de la matière chez Lavoisier», 1935), в основу которой легли лекции, прочитанные в Институте истории науки и техники Сорбонны.

Общей истории химии была также посвящена научно–популярная брошюра «Химия» («La chimie»), написанная в 1926 г., но опубликованная в 1930 г. Поскольку она была предназначена для широкой публики, Мецжер выстроила её в более классическом ключе «истории достижений», представив читателю самые важные имена и открытия, однако много внимания было уделено и значимой для Мецжер теме динамики теоретических воззрений и трансформации общих представлений о строении материи. При этом она предложила читателю и иную оптику – взгляд на науку через устройство лаборатории, что делает её в какой–то степени предвозвестником социологии лабораторных исследований.

Параллельно с занятиями историей химии Мецжер обратилась и к общей эпистемологической проблематике. В 1925 г. она приняла участие в конкурсе Академии моральных и политических наук, в котором требовалось рассмотреть проблему логики классификации и натуральных классов. Работа Мецжер «Научные понятия» («Les concepts scientifiques») была удостоена приза Бордена, и в 1926 г. опубликована c предисловием А. Лаланда.

В 1920-х гг. расширяется круг общения Мецжер среди философов и историков науки. Кроме Леви-Брюля и Лаланда, большое влияние на её интеллектуальное становление оказал эпистемолог Э. Мейерсон, на чьи идеи о врождённых унифицирующих тенденциях человеческого познания она часто ссылалась. Позднее, однако, она воспринимала покровительство Мейерсона как слишком патерналистское и подавляющее, лишавшее её собственного голоса и оригинальности (Chimisso. 2003).

Несмотря на высокую квалификацию и многочисленные публикации, Мецжер не занимала никаких официальных должностей в академических институтах и с большим трудом находила признание в профессиональных кругах, почти полностью состоящих из мужчин. В личной корреспонденции она регулярно жаловалась на то, что её постоянно воспринимают как «любителя» и как начинающего исследователя (Freudenthal. 2006. P. 112). Тем не менее она была заметным и активным участником разнообразных парижских объединений историков науки. С 1921 г. Мецжер вела активную переписку с Джорджем Сартоном и сотрудничала с ведущим историко-научным журналом Isis («Иcида»). В декабре 1928 г. она стала членом Международного комитета истории науки (позднее – Международная академия истории науки), а с 1931 г. – администратором–казначеем комитета, была секретарем Французской группы историков науки после её основания в 1931 г. С 1930 г. принимала активное участие в деятельности секции истории науки Центра синтеза Анри Берра, которой руководил бежавший из Италии Альдо Мьели (1879–1950), и активно публиковалась в журнале Archeion («Археон»), который выпускал Мьели.

Мецжер регулярно принимала участие в конгрессах по истории науки, первый из которых состоялся в Париже в 1929 г. В 1933 г. Мецжер, обеспокоенная положением евреев в нацистской Германии, инициирует перенос 3-го конгресса историков науки, запланированного в Берлине, – он был проведён позднее в Коимбре (Португалия).

Хотя Мецжер никогда не имела постоянной позиции в университете, с 1934 по 1939 гг. она читала лекции в Институте истории науки и техники в Сорбонне, основанном А. Рейем (1873–1940), а в 1936–1937 гг. вела семинары в Практической школе высших исследований (замещала уехавшего в Каир А. Койре). После публикации лекций о рецепции теории всемирного тяготения И. Ньютона английские сторонники естественной теологии (Attraction universelle et religion naturelle chez quelques commentateurs anglais de Newton. 1938) вручили ей диплом Высшей практической школы.

После оккупации Франции Мецжер оставалась в Париже до 1941 г., затем она переехала в Лион, где была членом подпольной группы еврейских интеллектуалов, для которой она готовила исследование метафизических оснований монотеизма, – эти тексты были опубликованы после её смерти, в 1954 г.

Она была арестована в Лионе в феврале 1944 г. и отправлена в Освенцим. Точной информации об обстоятельствах её смерти не сохранилось.

Философские идеи 

Мецжер – яркий представитель французской эпистемологической традиции. Для этой традиции характерна опора на историю научной мысли как на эмпирический материал и акцент на изучении постоянных черт и динамики человеческого мышления, которые особенно проявляются в его наиболее рациональном предприятии – в научном познании.

Бо́льшую часть жизни она посвятила изучению истории учений о материи в период научной революции, когда эти представления подвергаются сильной трансформации. Её подход к истории науки можно обозначить как антипозитивистский: вместо триумфальной последовательности открытий она пыталась вписать работы авторов прошлого в интеллектуальный контекст их времени, выявить скрытые предпосылки и мировоззренческую основу устаревших теорий, которые ныне кажутся ошибочными или абсурдными. Её не интересовало перечисление открытий, биографии выдающихся химиков или изучение технических применений химической науки. Она занималась историей химических доктрин, которые были тесно связаны с общими представлениями о структуре материи, господствовавшими в то или иное время, а также с общетеоретическими и методологическими установками научной мысли прошлого.

Яркая представительница того, что ныне в истории науки называется «антикваризм», Мецжер полагала, что для того чтобы понять научный текст прошлого, нужно мысленно стать современником его автора, отказаться от претензий расшифровать и переложить химические и алхимические учения прошлого в терминах понятийного аппарата современной науки (Metzger. 1930. P. 8). Только если мы примем точку зрения прошлого, нам станут понятны специфические вопросы и проблемы, которые были в центре теоретических дискуссий того или иного времени.

Как указывает Г. Фрейденталь, главным стержнем эпистемологии Мецжер можно считать тезис о недоопределённости теории эмпирическими данными, который ныне известен как тезис Дюэма – Куайна (Freudenthal. 2006. P. 129). Из–за того что с наличествующим набором эмпирических данным может быть совместимо неограниченно большое количество теорий, переход к теории происходит не в силу жёстких логических законов, а посредством спонтанного и творческого акта мысли, который Мецжер обозначает как «экспансивное мышление» (pensée expansive), противопоставляя его более структурированному и логическому «отрефлексированному мышлению» (pensée reflechie). Задача эпистемологии заключается как раз в том, чтобы осмыслить условия этого творческого акта, т. е. в большей степени уделять внимание контексту открытия, а не контексту обоснования.

Хотя научная теория формируется в процессе спонтанного и творческого акта, это движение мысли подчиняется определённым предзаданным наклонностям и установкам – ментальным a priori. В общем виде к a priori можно отнести все те элементы нашего мышления, которые не являются продуктом опыта, – даже формы речи и концептуальные схемы, которые мы используем для описания эмпирических фактов. Но готовый, унаследованный от учителей или даже вновь изобретённый понятийный аппарат, который использует учёный, чтобы сформулировать теорию или осмыслить результаты эксперимента, – это только часть априорной структуры мышления. По мнению Мецжер, к этому необходимо добавить и скрытые, не всегда ясно осознаваемые фундаментальные установки, духовные предрасположенности (tendances), которые эти понятия порождают. Первое она называет a priori актуальное (en acte), а второе – потенциальное (en puissance).

Есть два вида потенциальных a priori, которые управляют человеческой мыслью: первые – это фундаментальные врождённые склонности человеческого мышления как такового, своеобразные «идолы рода» Ф. Бэкона, вторые – это изменчивые «ментальности», которые образуют разделяемые имплицитные установки и концептуализации некоторой исторической культуры, её Zeitgeist (дух времени). Эти две формы a priori могут взаимодополнять друг друга. Например, поиск подобия и сходства в разрозненных эмпирических данных является фундаментальным свойством человеческого мышления, но какую конкретно форму сходства будет искать исследователь (количественную, качественную, аллегорическую и прочее), определяет господствующая ментальность.

Последний вид культурно–исторических установок не является постоянным, но меняется с ходом истории – это позволяет сделать вывод о динамичности априорных тенденций человеческого мышления, что выражается концептом «исторических a priori». 

Важным следствием такого подхода является отказ от кумулятивного подхода к истории науки и релятивизация научного знания. Если всякая научная теория конструируется при участии субъективных ментальных установок учёного, то становится сложно рассматривать теории с точки зрения их истинности. Как бы ни были странны для нас алхимические трактаты, их нельзя признать бессмысленными или ошибочными – они точны и достоверны в той мере, в какой они отражают не только природу химических реакций, но и субъективный мир их создателей.

Термин «ментальность», на который опиралась Элен Мецжер, получил особую популярность благодаря работам её родственника – Л. Леви-Брюля, автора резонансной книги «Первобытное мышление». В ней он аргументировал положение о том, что коллективные формы мышления «примитивных» народов являются дологическими, они опираются на нечёткие понятия и игнорируют базовые логические законы. В отличие от Леви-Брюля Мецжер не считала, что существует принципиальный разрыв между дологическим мышлением («примитивным») и строгим рациональным мышлением современной науки, – и в том и в другом должна присутствовать спонтанность «экспансивного мышления». От мышления, которое не связано никакими узами логики, до строгой научной рациональности пролегает непрерывный континуум разных типов ментальности. И когда речь идёт о научной рациональности, историк науки оказывается способен выявить «нелогические» истоки самых строгих формальных построений.

Влияние

Работы Э. Мецжер оказали влияние на Т. Куна, особенно на его концепцию допарадигмальной науки. Кун упоминает Мецжер (Мецгер в русском переводе) в предисловии к своему труду «Структура научных революций» наряду с другими французскими эпистемологами, которые научили его историческому взгляду на научное мышление.