Литерату́ра Ме́ксики, совокупность произведений, созданных на территории Мексики. Развивается на испанском языке. В доколумбовых культурах существовала богатая и развитая литературная традиция (индейские литературы), к которой в поисках национальных корней систематически обращались писатели и поэты 2-й половины 20 в.

Первым произведением мексиканской литературы считаются пять «Посланий-реляций Карлу V» («Cartas y relaciones al Emperador Carlos V», 1519–1526) Э. Кортеса (второе и третье послания были опубликованы в Европе, в том числе в переводе на итальянский и латинский языки). В своих реляциях конкистадор создал амбивалентный образ ацтекского мира – варварского и устрашающего, но также вызывающего восторг и изумление.

Выдающимся памятником не только мексиканской, но и всей раннеколониальной латиноамериканской литературы стала хроника Б. Диаса дель Кастильо «Подлинная история завоевания Новой Испании» («Historia verdadera de la conquista de La Nueva España», 1568, опубликована в 1632).

В этих произведениях отчётливо обозначились понятия «Мексика», «мексиканец», составившие основу для национальной культурной самоидентификации; а поскольку Кортес изначально взял установку на совместное проживание испанцев и индейцев и на метисацию, эти этнонимы включили в себя индейский компонент. Завоевание Мексики стало самым кровопролитным на Северо-Американском континенте, поэтому в письмах Кортеса и в хронике Диаса дель Кастильо доминируют темы насилия («виоленсии») и смерти, которые составят основу художественного кода мексиканской литературы, с особой остротой и специфичностью проявившиеся в литературе 20 в.

Начало индихенистской составляющей мексиканской литературы положили миссионеры Торибио де Паредес де Бенавенте (Toribio de Paredes de Benavente, ум. 1568) по прозвищу Мотолиния (на языке науа – «нищий»), автор труда «История индейцев Новой Испании» («Historia de los indios de Nueva Españа»), и особенно Б. де Саагун, создавший энциклопедический труд «Всеобщая история вещей Новой Испании» («Historia general de las cosas de Nueva España», написана между 1540 и 1585, опубликована 1829).

С середины 16 в. – раньше, чем в других колониях Америки, в Мексике началось развитие светской литературной традиции. Её родоначальником не только в Мексике, но и во всей Латинской Америке стал ректор университета в Мехико – Франсиско Сервантес де Саласар (Francisco Cervantes de Salazar, 1513/1514 – после 1575), автор трёх диалогов на латинском языке (опубликованы в 1554), в которых в панегирическом ключе описывалась столица Новой Испании, красота и богатство её природы. В зародившейся светской литературе, представленной также жанрами лирической и гимнической поэзии, эпической поэмы на исторические сюжеты, всё отчётливее проступала характерная для формирующегося креольского самосознания тема восхваления Мексики, нашедшая наиболее полное воплощение в панегирической поэме «Величие Мексики» («La grandeza mexicana», 1604) Б. де Бальбуэны (1568–1627). Написанная в пышном орнаментальном маньеристском стиле, она предвосхитила расцвет креольского барокко, представленного обширной плеядой поэтов, среди которых наибольшую известность получило творчество К. де Сигуэнса-и-Гонгоры и Х. Инес де ла Крус.

С начала 18 в. креольское барокко стало приходить в упадок, постепенно сменяясь классицизмом; литературный процесс в эту эпоху сочетался с развитием рационалистической философии. Однако идея национального самоутверждения, присутствовавшая в барочной поэзии, составила духовный стержень и мексиканского классицизма. Выдающимися представителями этого направления стали Франсиско Хавьер Клавихеро (Francisco Xavier Clavijero, 1731–1787), автор «Древней истории Мексики» («Historia antigua de México», 1780), в которой он гневно осуждает концепции неполноценности американцев, и Р. Ландивар, создавший на латинском языке буколическую поэму «Сельская Мексика» («Rusticatio Mexicana», 1781), проникнутую любовью к родине и глубокой симпатией к простым людям, в том числе к индейцам.

В период Войны за независимость в Латинской Америке патриотические мотивы мексиканского классицизма стали доминирующими, а на первый план в иерархии жанров выдвинулась героическая ода – к ней постоянно обращались члены первого национального поэтического объединения «Мексиканская Аркадия» Франсиско Мануэль Санчес де Тагле (Francisco Manuel Sánchez de Tagle, 1782–1847) и А. Кинтана Роо. Последний стал основателем самого значительного и долговечного литературного объединения Мексики «Академия Летран» (La Academia de Letrán, 1836–1850-е), которое ставило задачей «мексиканизировать» национальную литературу, придать ей самобытный характер. В эти годы развитие мексиканской литературы стимулировалось бурным развитием журналистики и формированием национальной фольклорной традиции. Тогда же в Мексике был написан первый латиноамериканский роман в жанре пикарески – «Перикильо Сарньенто» («Periquillo Sarniento», 1816) Х. Хоакина Фернандеса де Лисарди.

В 1820-е гг. в национальной литературе начинается формирование романтизма, охватившего широчайшие слои писателей и оказавшего глубокое влияние на мексиканский песенный фольклор. Как и предшествующие направления, заимствованный из Европы романтизм изначально был обращён к поиску национальных культурных корней; отсюда повышенная значимость патриотических мотивов и исторической тематики. Провозвестниками мексиканского романтизма стали поэты Фернандо Кальдерон (Fernando Calderón, 1809–1845) и И. Р. Гальван. Наибольшей популярности достиг Гильермо Прието (Guillermo Prieto, 1818–1897), автор обширного цикла «Национальный романсеро» («Romancero nacional», 1885), посвящённого героям Войны за независимость Мексики и последующим событиям, а также поэтического сборника о жизни столичного простонародья «Уличная муза» («Musa callejera», 1881). Его бытописательские очерки проложили путь к развитию мексиканского костумбризма. Среди многочисленных последователей Прието в русле этого течения: Илларион Фриас-и-Сото (Ilarión Frias y Soto, 1831–1905), составивший в подражание испанским костумбристам сборник физиологических очерков «Мексиканцы в их собственном изображении» («Los mexicanos pintados por si mismos», 1854); М. Пайно, автор первого мексиканского костумбристского романа «Булавка дьявола» («El Fistol del diabolo», 1845–1846); Л. Г. Инклан, написавший роман «Астусия, предводитель братства табачного листа» («Astucia: el jefe de los hermanos de la hoja o los charros contrabandistas de la rama», 1865–1866), в котором дана богатая картина жизни и нравов сельской Мексики.

В русле романтизма формировался мексиканский исторический роман, который составил самостоятельную традицию в национальной прозе, не имевшую равных по значимости в других странах Латинской Америки. К теме завоевания Мексики обращались Элихио Анкона (Eligio Ancona, 1836–1893) в романе «Мученики Анауака» («Mártires de Anauak», 1870) и Хосе Иринео Пас (José Irineo Paz, 1836–1924) в романе «Любовь и мука» («Amor y suplicio», 1873). Колониальная история Мексики становится главным предметом произведений наиболее популярного исторического романиста Висенте Рива Паласио (Vicente Riva Palacio, 1832–1896), в руки которого попал объёмный архив мексиканской инквизиции, давший ему богатый материал для многочисленных романов. Темы национальной истории 19 в. отражены в романах «Хиль Гомес-инсургент» («Gil Gómez el insurgente», 1858) Хуана Диаса Коваррубиаса (Juan Díaz Covarrubias, 1837–1859) и «Клеменсия» («Clemencia», 1907) И. М. Альтамирано, основоположника мексиканской литературной критики. Для мексиканского исторического романа в целом характерны: воинствующий антииспанизм, негативистские трактовки конкистадоров и Конкисты в целом, тенденция к идеализации ацтекского мира. Становление мексиканского романтизма сопровождалось ожесточённой полемикой с классицистами, которые считали мексиканскую литературу ответвлением испанской и призывали к сохранению чистоты испанского языка, в то время как романтики защищали идею самобытности (в том числе языковой) национальной литературы.

Развитию реализма в мексиканской литературе последней трети 19 в. способствовало укоренение позитивизма в официальной идеологии в эпоху правления П. Диаса. Реалистические тенденции в мексиканской прозе впервые обозначились в творчестве Хосе Томаса Куэльяра (José Tomás Cuellar, 1830–1894), поклонника О. де Бальзака, в цикле бытописательских романов «Волшебный фонарь» («La linterna mágica», 1889–1892). Элементы реализма в них эклектично сочетаются с эстетикой романтизма и костумбризма. Новый этап в развитии мексиканской прозы обозначился с появлением в 1887–1888 гг. четырёх романов Эмилио Рабасы (Emilio Rabaza, 1856–1930): «Бола» («Bola»), «Большая наука» («Gran ciencia»), «Четвёртая сила» («Cuarto poder») и «Фальшивая монета» («Moneda falsa»), связанных фигурой главного героя и сюжетом путешествия. Рабаса, стараясь избавиться от костумбристских и романтических стереотипов, провозгласил задачу «анатомировать» мексиканское общество, подвергая его жесточайшей критике и тем самым делая решительный шаг в направлении реализма и натурализма. Это направление продолжили его последователи – Рафаэль Дельгадо (Rafael Delgado, 1853–1914), автор романа «Angelina» (1895), Хосе Лопес Портильо-и-Рохас (José López Portillo y Rojas, 1850–1923), чей лучший роман «Надел» («La parcela», 1898) укрепил реалистическую тенденцию в освоении сельской тематики, а также верный последователь Э. Золя и братьев Гонкур Федерико Гамбоа (Federico Gamboa, 1864–1939), снискавший скандальную известность романом «Санта» («Santa», 1903) о жизни мексиканской проститутки, который критики называли «мексиканской "Наной"».

Наивысшие достижения мексиканской литературы рубежа веков обозначились в поэзии, связанной с эстетикой испаноамериканского модернизма. Это течение, радикально обновившее художественный язык латиноамериканской поэзии, представлено творчеством таких поэтов, как М. Гутьеррес Нахера, С. Диас Мирон, М. Хосе Отон, А. Нерво и Х. Х. Таблада. Глашатаем испаноамериканского постмодернизма, составившего реакцию на космополитичность и экзотизм модернизма рубежа 19–20 вв., стал мексиканец Э. Гонсалес Мартинес; его призыв «свернуть шею лебедю», т. е. повернуться лицом к национальной действительности, воплотил в русле «мексиканизма» Р. Лопес Веларде.

Значительную роль в развитии национальной литературы сыграла Мексиканская революция 1910–1917 гг.: она составила отдельное тематическое течение в литературе 20 в., способствовала развитию индихенизма, стала постоянным источником мифологем (среди них образ «мачо» и связанные с ним темы насилия и смерти как самоидентификационные символы национального масштаба). Революция дала мощный стимул поискам «мексиканской сущности», которые вели в 1920–1930-е гг. знаменитые культурфилософы Х. Васконселос, А. Рейес и С. Рамос, а во 2-й половине 20 в. О. Пас и Л. Сеа, чьи труды оказали значительное влияние на литературу.

В послереволюционный период «мексиканского ренессанса», когда происходило обновление во всех сферах культуры, заявила о себе авангардистская группа подражателей футуризму «Эстридентизм» (1921–1927). В середине 1920-х гг. в Мексике развернулась широкая дискуссия о путях развития национальной литературы: она привлекла внимание к роману М. Асуэлы «Те, кто внизу» («Los de abajo», 1916) и тем самым породила мощное течение в прозе, известное как мексиканский роман о революции.

Не менее глубокий след в национальной культуре оставило поэтическое объединение «Контемпоранеос» («Современники», конец 1920-х – начало 1930-х гг.), куда входили К. Пельисер, Х. Торрес Бодет, С. Ново, Х. Вильяуррутия, Х. Горостиса и др. «Современники» радикально обновили художественный язык мексиканской поэзии, избавив её от длительного воздействия романтической и модернистской эстетики, установили прочную связь мексиканской литературы с мировой, открыли сложный мир личности, внедрив в поэзию мотивы подсознательного. Эти новаторские установки нашли продолжение у поэтов объединения «Тальер» (1936–1941) – О. Паса и Э. Уэрты, которые на 30 лет вперёд определили две основные линии в развитии мексиканской поэзии: социальная поэзия городской тематики [сборник «Люди зари» («Los hombres del alba», 1944) Э. Уэрты] и элитарная лирика интимистски-философского плана [поэтические книги «Свобода под честное слово» («Libertad bajo palabra», 1949), «Орёл или солнце», («El águila o el sol», 1951), большая антология «Стихи» («Versos», 1979) О. Паса].

В эссеистических сборниках Паса нашла отражение его оригинальная концепция художественного слова, способного преобразовать реальность: «Лук и лира» («El arco y la lira», 1956), «Груши с вяза» («Las peras del olmo», 1957), «Круговорот знаков» («Los signos en rotación», 1965), «Знак и закорючка» («El signo y el garabato», 1973) и др. В книге «Лабиринт одиночества» («El laberinto de la soledad», 1950) Пас, развивая положения Рамоса о комплексе неполноценности мексиканца, порождающего стремление к агрессивному самоутверждению, описал противоречивый этнотип – мачо, который реализует свои жизненные установки посредством насилия; там же он глубоко охарактеризовал специфическое игровое отношение мексиканцев к смерти.

С середины 1930-х гг. в мексиканской литературе активно развивается тенденция индихенизма: романы «Индеец» («El indio», 1935) Г. Лопес-и-Фуэнтеса, «Проблеск» («El resplandor», 1937) М. Магдалено, «Балун-Канан» («Balún Canán», 1957) и «Молитва во мгле» («Oficio en tinieblas», 1962) Р. Кастельянос, рассказы сборника «Герои майя» («Los héroes de maya», 1942) Э. А. Гомес (Ermilo Abreu Gómez).

В 1940-е гг. происходило радикальное обновление художественного языка национальной прозы, начало которому положил Х. Ревуэльтас, автор мифопоэтического романа «Скорбь человеческая» («El luto humano», 1943), в котором раскрываются особенности мексиканской танатологии, а также А. Яньес, разработавший новые принципы повествования и отражения реальности в романе «Перед грозой» («Al filo del agua», 1947). В 1950-е гг. их достижения развили в жанрах рассказа и повести Х. Х. Арреола, мастер ироничной философской притчи [сборники «Конфабуларий» («Confabulario», 1952), «Бестиарий» («Bestiario», 1959)] и Х. Рульфо [сборник рассказов «Равнина в огне» («El llano en llamas», 1953) и роман-притча «Педро Парамо» («Pedro Páramo», 1955)]. Последний стал одним из зачинателей эстетики нового латиноамериканского романа, которая наиболее полно воплотилась в творчестве К. Фуэнтеса, одного из самых продуктивных прозаиков Мексики. Его романы, по замыслу писателя объединённые в большой цикл под названием «Возраст времени» («La edad del tiempo»), посвящены теме связи эпох: «Край безоблачной ясности» («La región más transparente», 1958), «Смерть Артемио Круса» («La muerte de Artemio Cruz», 1962), «Терра ностра» («Terra Nostra», 1975), «Далёкая семья» («Una familia lejana», 1980), «Христофор во чреве» («Cristóbal nonato», 1987), «Годы с Лаурой Диас» («Los años con Laura Díaz», 1999), «Воля и желание» («La voluntad y la fortuna», 2008).

Вслед за Фуэнтесом к смелым экспериментам в области романной формы (не без влияния французского «нового романа») обратились С. Галиндо («Маскарад», «La comparsa», 1964), В. Леньеро («Каменщики», «Los albañiles», 1963), Х. Э. Пачеко («Ты умрёшь далеко», «Morirás lejos», 1967), С. Элисондо («Фарабёф, или хроника мгновения», «Farabeuf o la crónica de un instante», 1965) и др.

Заметным событием мексиканской прозы 2-й половины 1960-х гг. стал выход на литературную сцену писателей «Волны». Название движению дала антология молодых прозаиков «Волна и письмо» («La onda y la escritura»), составленная литературным критиком Марго Гланц. На её страницах представлено творчество о жизни подрастающего поколения и молодёжной субкультуры 1960-х гг. Среди полутора десятков мексиканских писателей «Волны» наибольшую известность получили основоположники движения Густаво Саинс (Gustavo Saínz, 1940–2015) и Хосе Агустин (José Agustín, род. 1944). Их первые произведения вызвали полемику в прессе, восторг молодых читателей и обвинения в аморализме со стороны критиков старшего поколения. Романы Саинса [«Кролик» («Gazapo», 1965), «Принцесса в железном дворце» («La princesa del Palacio de Yierro», 1974)] и Агустина [«Могила» («La tumba», 1964), «Уничтожение собственности» («Abolición de la propiedad», 1969)], помимо типологической общности персонажей, действующих преимущественно в городской среде, отличаются агрессивным тоном, рождённым из стремления бросить вызов условностям общества, открытым эротизмом, обильным использованием жаргонизмов и разговорных конструкций в авторской речи.

В противовес элитарной и экспериментальной прозе с конца 1950-х гг. формировалась национальная традиция массовой литературы, в частности представленной прозой Луиса Споты (Luis Spota, 1925–1985), самого читаемого и раскупаемого мексиканского писателя 1960–1970-х гг. Широкая известность пришла к писателю с публикацией романа «Почти рай» («Casi el paraíso», 1956), после чего им было написано свыше 30 романов, привлекавших читателей напряжённой интригой, ясным драматургическим построением, простым языком и неизменным присутствием общественной, политической и национальной проблематики, что придавало его романам актуальность и мексиканский колорит. Наиболее известен его цикл из шести политических романов под названием «Обычай власти» («La costumbre del poder», 1975–1980).

Расстрел студенческой демонстрации в 1968 г. в Тлателолько обозначил новый период в развитии мексиканской литературы. Непосредственным откликом на события стали многочисленные произведения в художественно-документальном жанре тестимонио, известность получила книга Элены Понятовска (Elena Poniatowska, род. 1933) «Ночь Тлателолько» («La noche de Tlalelolco», 1968).

В прозе 1970–1980-х гг. доминируют эскапистские, ирреальные и фантастические мотивы: творчество Умберто Гусмана (Humberto Guzmán, род. 1948), Серхио Питоля (Sergio Pitol, род. 1933), Карлоса Монтемайора (Carlos Montemayor, род. 1947), Хесуса Гардеа (Jesús Gardea, 1939–2000), Эстер Селигсон (Esther Seligson, род. 1941). Поэзия этих десятилетий получила название «поэзия кризиса». Ей свойственны: прозаизация, внимание к повседневности, разговорные интонации, социально-обличительный характер, иронические интерпретации высоких тем. Среди самых видных представителей: Х. Э. Пачеко, О. Аридхис и Габриэль Саид (Gabriel Said, род. 1934).

К 1990-м гг. «поэзия кризиса» исчерпала себя, и новое поколение поэтов – Эфраин Бартоломе (Efraín Bartolomé, род. 1950), Эльса Кросс (Elsa Cross, род. 1946), Давид Уэрта (David Huerta, род. 1949), Висенте Кириарте (Vicente Quiriarte, род. 1954) – стало возвращаться к утверждению индивидуальных духовных ценностей; доминирует тема любви, в трактовке которой наблюдается сплав эротики с мистическими мотивами.

Мексиканская проза рубежа веков тяготеет к историческому повествованию, гротескному переосмыслению исторических событий прошлого – эту тенденцию заложил Ф. дель Пасо романом «Вести из империи» («Noticias del Imperio», 1987) о французской интервенции в Мексику в середине 19 в. Продолжателями стали Хулиан Меса [(Julián Meza, род. 1944), роман «След кролика» («La huella del conejo», род. 1991) о морском противостоянии Испании и Англии], Уго Ириарт [(Hugo Hiriart, род. 1942), роман «Разрушение всех вещей» («La destrucción de todas las cosas», 1992), написанный к 500-летию открытия Америки] и др. Ведущее положение в национальной эссеистике после смерти О. Паса занял К. Монсивайс.

В 1996 г. вышли в свет 5 романов, авторы которых выпустили «Манифест Крэк» («Manifiesto Crack»). Вместе с примкнувшими к ним молодыми писателями они получили название «Поколение Крэк». Для творчества его представителей характерны: множественность индивидуальных подходов к литературе, эксперименты с языком и формой, постмодернистская игра со смыслами, решительное дистанцирование от тематики и проблематики, связанной с поисками «мексиканской сущности», составлявшими стержень развития национальной литературы в 20 в. Действие произведений или не локализовано, или не связано с Мексикой. Х. Вольпи прославился романом «В поисках Клинзора» («En busca de Klinsor», 1999) о моральной ответственности учёных, создавших атомную бомбу. Педро Анхель Палоу Гарсиа (Pedro Angel Palou García, род. 1966) известен прежде всего псевдоисторическими романами, в которых даны новые и неожиданные интерпретации известных исторических событий и личностей – «Сапата» («Zapata», 2006), «Куаутемок: защита эпохи Пятого Солнца» («Cuauhtémoc. La defensa del quinto sol», 2008), «Красная земля. Роман о Ласаро Карденасе» («Tierra roja. La novela de Lázaro Cárdenas», 2016). Игнасио Падилья (Ignacio Padilla, 1968–2016) вошёл в историю литературы романом «Если бы вернулись их величества» («Si volviesen sus majestades», 1996), по сюжетике и стилю представляющим собой ироничный пастиш испанского рыцарского романа.

В списке 100 лучших романов 21 в. по версии газеты The Guardian фигурируют два романа мексиканских писателей: «История моих зубов» («La historia de mis dientes», 2013) Валерии Луиселли (Valeria Luiselli, род. 1983) и «Знаки, указующие на конец света» («Señales que precederán al fin del mundo», 2009) Юри Эрреры (Yuri Herrera, род. 1970).

Заметным явлением мексиканской прозы 21 в. стала литература нарконуар (Narco Noir) о мексиканских наркокартелях, представленная прежде всего романами Элмера Мендосы (Elmer Mendoza, род. 1949) «Одинокий убийца» («Un asesino solitario», 1999), «Серебряные пули» («Balas de plata», 2008), «Четвёртый вопрос» («La cuarta pregunta», 2019) и др. Эта тема также нашла отражение и в мексиканской поэзии: поэма «Антигона Гонзалес» («Antigona González», 2012) Сары Урибе Санчес (Sara Uribe Sánchez, род. 1978) о поиске заглавным героем своего исчезнувшего брата и поэма «Мёртвые» («Los muertos», 2010) Марии Риверы (María Rivera, род. 1971) – своеобразный отклик на обнаруженное в том же году захоронение 72 жертв наркоторговцев. В целом в мексиканской поэзии 21 в. при всей множественности индивидуальных манер самовыражения наблюдается ряд общих тенденций: отказ от философствования, от возвышенных образов, чувств и тем; сосредоточенность на повседневной жизни, как в её личном измерении, так и в контексте социальных проблем. В поэзии наблюдается преобладание верлибра и разговорных интонаций. Таковы, например, сборники «Принцип неуверенности» («Principio de incertidumbre», 2007) известного поэта Хорхе Фернандеса Гранадоса (Gorge Fernández Granados, род. 1965) и «От потерянного к обретённому» («De lo perdido a lo hallado», 2015) Мариселы Герреро (Maricela Guerrero, род. 1977).