Исто́рия Ку́бы с древне́йших времён до конца́ 15 в., исторический очерк территории Кубы до конца 15 в. по археологическим данным.

Заселение Кубы осуществлялось в несколько этапов. К раннему (протоархаическому, приблизительно с 6-го тыс. до н. э. до появления сибонеев) периоду относятся массивные галечные орудия из нижнего слоя памятника Канимар-Абахо в провинции Матансас, датированные в пределах 5480–5380 гг. до н. э. Типологически сходные каменные орудия (чопперы, остроконечники, скрёбла, скобели) и ретушированные пластины обнаружены также при изучении группы памятников Себоруко и Мелонес в долине реки Маяри (провинция Ольгин). Пещерная стоянка Левиса 1, расположенная в той же долине, датирована радиоуглеродным методом (слой 7 – 5140, слой 6 – 4240 и 4150 лет назад); найденные кремнёвые ножи, скребки, проколки изготовлены на отщепах. Вместе с более поздними стоянками (Ла-Масанга, Левиса 8, Модесто и др.), датируемыми с конца 2-го до середины 1-го тыс. до н. э., они относятся к единой культурной общности, в рамках которой происходит постепенный переход от использования галечных орудий к технологии изготовления орудий на отщепах. Трасологический анализ позволил выявить набор инструментов для деревообработки (струги, пилы, долота), что указывает на массовое использование деревянных орудий. Показательно отсутствие на Кубе двусторонне обработанных наконечников, характерных для ряда палеоиндейских культур, прежде всего Северной Америки.

Существует несколько предположений о маршрутах заселения острова. Среди ранних памятников, материалы которых можно сопоставить с кубинскими, – нижний слой пещеры Пикимачай (Перу, более 12 тыс. лет до н. э.), Ахуэреадо (10–6,8 тыс. лет до н. э.) и Эль-Риего (6,5–5 тыс. лет до н. э.) в долине Теуакан (Мексика). Сходство кубинских каменных индустрий раннего этапа, использовавших крупные пластины, с находками из Центральной Америки (на восточном побережье Никарагуа, Белиза и др.) указывает на один из вероятных маршрутов заселения острова. В период 8–4 тыс. лет назад наблюдалась значительная регрессия Карибского моря, в пространстве между Мезоамерикой и Большими Антильскими островами располагалось множество мелких островов, что облегчало преодоление водной преграды даже на примитивных плавательных средствах (плотах, долблёнках-каноэ). Некоторые исследователи (И. Роуз и др.) отмечают сходство между долотами из раковин и каменными шарами, найденными на памятниках Кубы и п-ова Флорида, однако прямые миграции с севера маловероятны; этому не способствовали и господствовавшие морские течения. Аналогии с материалами памятников 25–18 вв. до н. э. на территории Доминиканской Республики (о. Гаити) свидетельствуют о том, что сравнительно неширокий Наветренный пролив между двумя островами был преодолеваем в обе стороны.

В протоархаический период характерна изолированность населения Кубы. Согласно краниологическому и одонтологическому анализу человеческих останков, протоархаические группы отличались друг от друга, а также от населения более позднего архаического периода. Кроме того, они не вступали в контакты и не имели генетических связей с современными им сообществами из других регионов (исключение составляют группы, оставившие такие многослойные стоянки, как Себоруко 1, Левиса 1 и 8, на поздних этапах существования памятников). Древняя культура охотников и собирателей в условиях островной изоляции и обилия пищи могла стабильно существовать на протяжении тысячелетий.

Не позднее 14 в. до н. э. на территории Кубы появились памятники (средние слои Куэва-Фунче, Дамахаябо и др.), отражающие развитие морского промысла (акулы, черепахи, ламантины). Происхождение этой традиции связывают с культурой раковинных куч (кьёккенмедингов) Маникуаре (около 16–15 вв. до н. э.) на венесуэльском побережье и близлежащих островах (о. Кубагуа и др.), вступившей во взаимодействие с местными архаическими культурами. В каменном инвентаре по ряду признаков (наконечники, сфероиды) также прослеживают сходство кубинских материалов с находками на ранних памятниках о. Тринидад (т. н. банвароидная традиция). Сообщества рыболовов и собирателей морских моллюсков сохранялись в основном на западе Кубы до начала 16 в. н. э., среди них выделяют локальные и хронологические комплексы (Кайо-Редондо, Гуаябо-Бланко и др.). Выявлены кьёккенмединги, стоянки в пещерах и гротах, захоронения с различным обрядом: одиночные и групповые трупоположения под насыпью и в пещерах вдоль стен, трупосожжения на месте. Ножи, скребки, молоты-тёрочники, грузила для сетей, ступки и песты, сфероиды делались из камня; многочисленные долота-губии, пилки, посуда, бусы, подвески – из раковин, ожерелья – из позвонков акул и крупных рыб; на поздних этапах известна керамика, возможно импортная. В пещерах Пунта-дель-Эсте на о. Хувентуд (около 9 в. н. э.) выявлены изображения рыб, а также концентрические круги чёрного и красного цвета, вероятно, имевшие календарное значение.

Традиционно памятники архаического периода связывают с сибонеями. Они вели охотничье-собирательский образ жизни, были знакомы с сортами одомашненных растений и керамикой. Кубинские археологи ещё в 1980-е гг. выдвинули концепцию протоземледельческого этапа, для которого признавалось использование в пищу не только собранных дикоросов, но и культурных растений. Эту гипотезу подтвердили раскопки в Канимар-Абахо, где, помимо самого древнего слоя с каменными орудиями, выделили два горизонта погребений: ранний (1380–800 до н. э.) и поздний (360–950 н. э.), разделённые слоем раковин. Анализ стабильных изотопов азота и углерода и зёрен крахмала, обнаруженных на каменных тёрочниках и выделенных из зубного камня погребённых, показал, что уже на раннем этапе в рацион входили одомашненные батат, фасоль, бобы канавалии (Canavalia sp.) и замия (Zamia sp.); на позднем этапе к ним добавляются ямс, таро и маис. Эти растения были окультурены в других регионах, что подтверждает наличие контактов сибонеев с жителями континента (например, виды маиса и замии, которые использовали обитатели Канимар-Абахо, могли происходить только с территории Южной Мезоамерики). Вероятно, их осуществляли носители одного из чибчанских языков, о чём свидетельствуют отдельные факты островной топонимики. Сравнение материалов памятников позднего этапа архаического периода [Куэва-дель-Перико 1 в провинции Пинар-дель-Рио, Гуаябо-Бланко и Куэва-Калеро в провинции Матансас (даты в пределах 380–715), Плая-дель-Манго в провинции Гранма (наиболее вероятные даты 37–180)] показало различное соотношение С₃-растений и С₄-растений (см. в статье С4-фотосинтез) в структуре питания их обитателей. Ряд исследователей (М. Роксандик и др.) приводит этот аргумент в подтверждение различия в происхождении архаического населения, объединённого в общность сибонеев. На такую возможность указывают и проведённые исследования фенотипа населения и палеогенетика, но достоверность результатов снижается небольшой выборкой.

С сибонеями связывают также стоянку в скальном убежище Арройо-дель-Пало (провинция Ольгин), где в едином комплексе с небольшим набором архаичных орудий найдено около 4,5 тыс. фрагментов керамики, в том числе 282 – с резным и расписным орнаментом. Первоначально керамика из Арройо-дель-Пало была отнесена к наиболее древней на территории Кубы (предполагаемая дата – 1-я половина 9 в.). В ходе последующих исследований фрагменты керамики были обнаружены в различном археологическом контексте и на других памятниках архаического периода. Наиболее ранний из них – Коринтия 3 (провинция Ольгин) – датирован в рамках 135 г. до н. э. – 185 г. н. э. Это позволило ряду учёных (Х. Ульоа Унг, Р. Валькарсель Рохас, Р. Родригес Рамос) выдвинуть концепцию существования керамического горизонта на Антильских о-вах до прихода араваков. Причём были определены памятники с керамикой, но без следов земледелия и, наоборот, с земледелием, но без керамики.

Земледельческие культуры бассейна реки Ориноко (Саладеро, Барранкас) в последние века до нашей эры проникли на Антильские о-ва и не позднее 7 в. достигли Кубы, где заняли бо́льшую часть восточных и центральных районов. В археологической литературе эту общность часто определяют как носителей саладоидной керамической традиции. Но ещё со времён конкистадоров их было принято обозначать обобщающим этнонимом таино. Важной отличительной особенностью данной группы является лобно-затылочная деформация черепа. По этому признаку они чётко отличались от предшествовавшего населения; палеогенетический анализ также показал существенные различия; высказываемые ранее предположения об их антропологической близости с сибонеями не подтвердились. В то же время внутри краниологической серии самих таино прослеживаются небольшие различия в рамках общего единства, что, возможно, обусловлено проникновением на Кубу нескольких групп.

Среди сельскохозяйственных культур, которые выращивали носители культуры Таино, преобладали горький маниок, фасоль, маис, батат, хлопчатник, табак. Известны как небольшие временные стоянки, так и поселения площадью 4–6 км ² с выделенным центром, где могло проживать до 1500 человек [Эль-Манго (провинция Ольгин), Пуэбло-Вьехо (провинция Камагуэй)]. Рядом с некоторыми поселениями выявлены т. н. дворы для игры в мяч – земляные валы, образующие замкнутый прямоугольник, с воротами в одном из углов. Размеры «двора» в Лагуна-де-Лимонес (провинция Гуантанамо) – 150 × 78 м, высота вала 0,9 м, ширина более 4 м. Захоронения производились в пещерах (тела обычно сбрасывались вниз вместе с погребальным инвентарём, иногда размещались в нишах или насыпях); на поздних этапах отмечены грунтовые могильники – иногда внутри, но чаще рядом с поселениями (например, Эль-Чорро-де-Майта в провинции Ольгин, 390±40 лет назад). Каменный инвентарь представлен топорами (в том числе шлифованными), молотами-тёрочниками, кремнёвыми ножами, скребками; найдены проколки, долота-губии, бусы, подвески из раковин. Встречаются немногочисленные украшения (подвески) из пластинок намывного золота каона и импортные украшения из гуанина (сплав меди, золота и серебра), в том числе антропоморфная фигурка и голова птицы, выполненные в технике восковой модели в районе Сьерра-Невада-де-Санта-Марта на карибском побережье Колумбии не ранее 10 в. Найдены также латунные украшения европейского происхождения, что позволяет датировать часть элитных погребений 16 в. Керамика лепная, много круглодонной; по форме выделяются банки, блюда, корчаги, ладьевидные сосуды (неглубокие миски с округлым дном и вертикальными ушками); характерны плоские жаровни для лепёшек из маниоковой муки. На ранних этапах для украшения керамики использовали роспись (в основном по венчику; красного, редко белого цвета), но преобладал резной и налепной орнамент; помимо геометрических узоров, изображались зоо- и антропоморфные личины. Выразительны небольшие фигурки (семиес) животных, людей и мифических персонажей из камня, кости, раковин и дерева. Некоторые учёные (В. А. Башилов и др.) выделяли в керамической традиции поздний «субтаинский» период с локальными культурами.

На территории Кубы выявлено 192 памятника с наскальными изображениями, причём только три из них расположены на открытом пространстве, остальные – в пещерах и гротах. Петроглифов в два раза больше, чем наскальных росписей, нанесённых чёрным, красным и иногда серовато-белым пигментами. В Куэва-де-лос-Петроглифос (провинция Пинар-дель-Рио) серия тонких линий была прочерчена на стене пещеры, покрытой сажей. Преобладает орнамент из перекрещивающихся черт, треугольников, прямоугольников, концентрических окружностей, схематических изображений птиц. Встречается сочетание изображений личин и геометрических фигур (в пещерах Сьерра-де-Кубитас, провинция Камагуэй). Идол из сталагмита. Культура Таино. Пещера Воды. Ла Патана, Куба. Фото: Марк Харрингтон. Из статьи: Barreiro J. The Idol of Patana: The Troubled History of the Taíno Deity of Boinayel // American Indian. 2019. Vol. 20, № 2. Идол из сталагмита. Культура Таино. Пещера Воды. Ла Патана, Куба. Фото: Марк Харрингтон. Из статьи: Barreiro J. The Idol of Patana: The Troubled History of the Taíno Deity of Boinayel // American Indian. 2019. Vol. 20, № 2. Уникальной находкой в пещере Каверна-де-Патана (провинция Гуантанамо) стала скульптура, вырезанная из крупного сталагмита (высотой около 1,5 м), вероятно, изображавшая солнечное божество Боиноэль, которое почиталось в мифологии таино как податель благодатного дождя. Часть наскальной живописи с изображениями человеческих фигур и христианских символов (например, в пещере Куэва-де-Амбросио, провинция Матансас, где первые рисунки мифологического и, вероятно, календарного содержания появились ещё до Х. Колумба) относится к колониальному периоду и создана беглыми рабами-африканцами.

По подсчётам палеодемографов (Х. Перес де ла Рива и др.), палеоиндейское население на территории Кубы накануне прихода европейцев насчитывало от 100 до 200 тыс. человек (генетики считают, что на порядок меньше), причём 90 % приходилось на классических таино. Наиболее населёнными были восточные регионы. Однако с началом колонизации коренное население стало быстрыми темпами сокращаться.

К поздним памятникам таино (13–18 вв.) относится поселение Лос-Бучильонес в провинции Сьего-де-Авила (радиоуглеродная дата 240±60 лет назад), раскопки которого проводились на дне мелководной лагуны. Найдены детали (деревянные стропила, прогоны, обшивка стен, кровля из пальмовых листьев) жилищ округлой формы, каркасно-столбовой конструкции, на сваях, со стойками для гамаков вдоль стен. Среди находок – резные деревянные скамейки, много антропоморфных фигурок-семиес из дерева, керамические жаровни. В колониальный период, возможно, это было одно из «пуэбло де индиос» (индейских поселений), о которых сообщали испанские авторы (Бартоломе де Лас Касас, Гонсало Фернандес де Овьедо-и-Вальдес). Свидетельством сосуществования индейской и колониальной культур являются находки на стоянке Лагуна-де-Альгодонес (провинция Санкти-Спиритус), где найдены ретушированные ножи, остроконечники, проколки, сырьём для которых послужило испанское стекло 18 – начала 19 вв. Известно, что после принятия Новых законов в 1542 г. было создано несколько резерваций: Гуанабакоа, Эль-Каней и т. д., существовавших на протяжении нескольких столетий; ныне небольшая группа прямых потомков индейцев проживает в удалённом районе горной части бассейна реки Ятерас (провинция Гуантанамо). Многие особенности индейских культур оказали значительное влияние на формирование национальной культуры Кубы, взаимодействуя как с испано-креольской, так и с африканской традицией. Это явление активно изучается т. н. археологией контакта, данные которой существенно дополняют сведения письменных источников.