Коммеморати́вные пра́ктики, социальные практики, основанные на мобилизованной коллективной памяти о значимых событиях или известных людях прошлого. Такие практики могут следовать государственному дискурсу и оказывать поддержку власти, быть оппозиционными или демонстрировать видимую аполитичность.

К коммеморативным практикам в первую очередь относят ежегодные светские и церковные праздники, военные парады, чествования юбилеев великих людей и значимых исторических событий, юбилеи отдельных городов и республик, регулярно повторяющиеся ритуалы и церемонии, а также создание музейных экспозиций, возведение или разрушение памятников и архитектурных сооружений. В частности, происходивший в последние десятилетия бум памяти сопровождался «музеализацией» (Huyssen. 1995. P. 25–35). Получили широкое распространение экскурсии и туристические поездки по памятным местам, посещение музеев, а также паломничества и религиозные ритуалы и церемонии (крестные ходы и пр.). Сегодня к этому добавляются «исторические реконструкции». Но реконструкции – это разовые события, а ежегодные праздники и ритуалы предполагают постоянное повторение, что позволяет успешно навязывать общественности желательные образы прошлого.

Светские праздники отмечаются военными парадами, салютами, массовыми демонстрациями, коллективными танцами или физическими упражнениями, карнавалами, концертами, а также коллективными гуляньями, приёмами и банкетами. Соответствующие ритуалы содержат стилизацию и стереотипизацию. Они включают и вербальные формы: проклятия, благословения, клятвы, священные словесные формулы, торжественные обещания, а также невербальные жесты.

Всё это призвано закрепить в памяти людей определённым образом скомпонованную картину прошлого и чётко обозначить его ключевые моменты. Такие мероприятия заставляют людей вспоминать и эмоционально переживать знаковые исторические события, причём в той версии, которую этому дают организаторы, в частности государство, ежегодно устраивающее массовые праздники и публичные церемонии. Сегодня всё это обращено не только к непосредственным участникам праздников и ритуалов, а к гораздо более широкой аудитории, получающей сведения о происходящем из СМИ, в особенности по телевидению или через Интернет. За счёт освещения в СМИ событие приобретает социальную значимость.

Государство организует общенациональные праздники, связанные с ключевыми событиями в истории нации. Они напоминают об истоках государства, его основателях, начале существующего политического режима и его героях, об обороне от врагов, о важнейших сражениях, даже если те были проиграны (тогда говорится о патриотизме и жертвах во имя нации). Ежегодный и кодифицированный характер таких акций должен свидетельствовать о прочности государства, стабильности режима и исторической преемственности или, напротив, о разрыве с прошлым.

Событие, которому государство обязано своим рождением, далеко не сразу становится поводом для праздника. Даты поворотных событий в своей истории многие нации начинали отмечать спустя десятилетия после этих событий. Так, прошло 100 лет, прежде чем во Франции стали отмечать День взятия Бастилии (с 1880), а в Германии чествование годовщины франко-прусской войны началось в 1896 г., т. е. через 25 лет после окончании войны. В СССР официально отмечать победу в Великой отечественной войне стали только в 1965 г., а до этого праздновали в семейном кругу. Тогда же армяне впервые всенародно отметили скорбную годовщину армянского геноцида 1915 г.

Иначе обстояло дело в постреволюционной России. Вскоре после Октябрьской революции там начали устраивать праздники-инсценировки, показывающие, с одной стороны, историю русского революционного движения от крестьянских бунтов до Октября 1917 г., а с другой, развитие революционного движения на Западе от восстания Спартака до Парижской коммуны. При этом главным считались не хронология и не точность воспроизведения исторических событий, а торжество идеи прогресса в её марксистском понимании, мифологизированный победный марш пролетариата в его борьбе с буржуазией. Миф апеллировал не к исторической правде, а к эмоциям. Такие праздники были призваны поддерживать революционную энергию масс. Но к началу 1930-х гг. это потеряло свою актуальность: власть чувствовала себя более уверенно, политическая повестка изменилась, и такие празднества были свёрнуты (Малышева. 2008).

Основой праздника может стать и очень древнее событие. Например, образование государства Израиль, требовавшее опоры на героическое прошлое, заставило вспомнить о зилотах Масады, отважно сопротивлявшихся Римской империи. И в течение двух десятилетий в этом месте происходило принятие воинской присяги. А в 1971 г. шах Ирана организовал в Персеполе торжества в ознаменование 2500-летия Персидской империи.

В то же время государство неоднородно, в особенности если речь идёт о федеральном устройстве. Отдельные автономии, области, земли могут придерживаться своих образов прошлого и организовывать свои собственные праздники и ритуалы.

В коммеморативных практиках нередко обнаруживается конфликт интересов, с одной стороны, государства, с другой – гражданского общества. Свои праздники и ритуалы могут организовывать политические партии и движения, корпорации, конфессии, общественные организации, города и сёла. Политическое движение может отмечать свой отдельный праздник (7 ноября у российских коммунистов), а может придать свой собственный смысл государственному празднику («Русский марш» националистов 4 ноября). Отдельные регионы и города любят справлять свои юбилеи. А гражданская оппозиция, как правило, стремится сохранить ту память, которая неприятна государству и к которой оно относится с опаской и недоверием. Примером служит День памяти жертв политических репрессий 30 октября, когда проводится церемония «Возвращение имён» у Соловецкого камня в Москве, а также в ряде городов России. Народы, подвергавшиеся депортации в советское время, устраивают свои дни скорби вблизи монументальных сооружений, возведённых в память об этом трагическом событии.

Один из негосударственных мемориальных проектов – «Последний адрес», запущенный в 2013 г. в Москве. Цель проекта – установка небольших памятных табличек с короткой биографической информацией на стенах домов, известных как последние прижизненные адреса репрессированных. Идея была подхвачена в ряде городов России и даже за рубежом (Веселов. 2020). Иногда государство перехватывает гражданскую инициативу и присваивает её себе, как это случилось в России с шествием «Бессмертный полк» (Понамарёва. 2020).

Важный актор коммеморативных практик – религия. Религиозные церемонии организуются либо религиозной организацией (церковью), либо гражданскими активистами. Например, в Японии праздник поминовения усопших, Бон, организуется корпорациями и учебными заведениями, а паломничества («ятра») к святым местам в Индии – индуистскими активистами, но в последнее время – турагентствами. В любом случае такие церемонии заставляют вспомнить о предках и далёком прошлом.

Как замечает А. М. Эткинд, если в Германии память о болезненных событиях прошлого закрепляется в монументах, а во Франции – в историографии, то в Восточной Европе и России господствуют «мягкие формы памяти» в виде нарративов – романов, фильмов, альтернативной истории и споров о прошлом. Такого рода «горячая память» (Ассман. 2004), встречает очень эмоциональную и неоднозначную реакцию. Но преемственность такой памяти требует «твёрдых форм» – памятников, мемориалов и музеев (Эткинд. 2018. С. 226–228).

Памятные места, связанные с «горячей памятью» и нагруженные богатой символикой, служат основой для официальных церемоний и ритуалов. Например, ежегодно 9 мая у расположенной у Кремлёвской стены Могилы неизвестного солдата проводится торжественная церемония возложения цветов.

В России мемориальные комплексы всегда отличались нарративностью и описательностью. Эта традиция дожила до наших дней. Таковы, например, установленные в 2010 г. вдоль набережной в Тюмени металлические плиты с барельефами, показывающими длинную историю места. Таковы и многие памятники основателям городов, воздвигнутые в постсоветское время.

Нередко памятные места служат отправным пунктом для массовых протестов. Так, оппозиционные выступления в Будапеште в 1956 г. начинались на площади, где стоит памятник генералу Ю. Бему, руководившему сопротивлением вторжению русской армии во время Венгерского похода 1849 г. Памятники знаковым политическим деятелям нередко служат местом сбора политических сил, выступающих их последователями. Например, КПРФ начинает свои митинги и шествия в Москве либо на Октябрьской площади у памятника В. И. Ленину, либо на Театральной недалеко от памятника К. Марксу. Демократическая оппозиция проводит свои акции на проспекте Академика Сахарова. А православные националисты организуют свои мероприятия либо у памятника Кириллу и Мефодию, либо у памятника Николаю II в селе Тайнинском. Память становится политическим орудием.

Новые времена с их новыми ценностями требуют переоценки прошлого. Если до 1960-х гг. национальная память на Западе делала акцент на героике и победах, то затем произошёл сдвиг к правам человека, антирасизму, антифашизму, антиколониализму, феминизму, уважению к этническим меньшинствам. Это произвело переворот в памяти о прошлом и коммеморативных практиках. И если ранее Германия была известна памятниками, прославляющими победоносные войны и их участников (Mosse. 1975), то затем она покрылась мемориалами, напоминающими о Холокосте. Главный из них расположен в центре Берлина к югу от Бранденбургских ворот и представляет собой лабиринт из более 2700 вертикально стоящих плит разного размера, покрытых именами жертв геноцида, устроенного нацистами.

В то же время, если Т. Адорно считал, что после Холокоста невозможно писать стихи, то для новых поколений, знающих о Холокосте только по изображениям (кинофильмам, фотографиям, живописным полотнам, музеям и пр.), он превратился в событие, приведшее к появлению материальных объектов, несущих в себе «эстетику эпохи модерна» (Huyssen. 2003. P. 122).

Изменения затронули и музейную практику. Если раньше музеи служили коллекцией «окаменелостей», реифицировали прошлое и были его «кладбищем», то в последние десятилетия они стремятся чередовать или менять свои экспозиции, всё чаще устраивают временные выставки, становятся площадками для лекций и дискуссий, предоставляют пространство для детских игр. Иногда в музее даже могут устраиваться традиционные ритуалы, как это происходит в японских музеях, где айны время от времени осуществляют свои моления. Либо музей может передавать тому или иному религиозному или национальному сообществу ценные престижные вещи, которые те используют в своих ритуалах, а затем возвращают назад.