Ильи́н Ива́н Алекса́ндрович [28.3(9.4).1883, Москва – 21.12.1954, Цолликон, кантон Цюрих], русский философ, правовед, публицист. Родился в дворянской семье.

Окончил юридический факультет Московского университета (1906), ученик П. И. Новгородцева. В 1910–1912 гг. в научной командировке в Германии, Франции, Италии: занимался в семинарах Г. Риккерта, Г. Зиммеля, Э. Гуссерля, восприняв его феноменологический метод. С 1909 г. приват-доцент Московского университета (профессор с 1918). Активный противник большевизма, неоднократно арестовывался и в 1922 г. выслан из страны. В 1923–1938 гг. в Берлине, один из организаторов Русского научного института (профессор там же), в разных европейских странах читал лекции о русской культуре и истории. Идеолог Белого движения, был тесно связан с Русским общевоинским союзом, издавал «Русский колокол. Журнал волевой идеи» (1927–1930). После прихода к власти национал-социалистов был уволен в 1934 г. из Русского научного института, за этим последовал запрет на публикации и преподавательскую деятельность. В 1938 г. Ильину удалось эмигрировать в Швейцарию, где он обосновался в пригороде Цюриха Цолликоне. В октябре 2005 г. прах Ильина был перезахоронен на кладбище Донского монастыря в Москве. В 2006 г. архив Ильина из Мичиганского университета доставлен в Россию (в МГУ).

Историко-философские работы Ильина раннего периода («Кризис идей субъекта в наукоучении Фихте старшего», 1912, и др.) завершились фундаментальным трудом «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека» (т. 1–2, 1918), в котором выявлялось универсальное значение понятия «спекулятивно-конкретного» в гегелевском истолковании реальности (в его отличии от «конкретно-эмпирического» и «абстрактно-формального»). Характеризуя философию Г. В. Ф. Гегеля как систематическое раскрытие пантеистического религиозного опыта, Ильин усматривал её кризис в неспособности «разумного понятия» полностью подчинить и пронизать собой «иррациональную стихию» эмпирического мира. Это обусловило, по Ильину, постоянное колебание Гегеля между «скрытой формой дуализма» и «отрицанием конкретной эмпирии».

Острую полемику в кругах русской эмиграции вызвало сочинение Ильина «О сопротивлении злу силою» (1925), содержавшее критику «сентиментально-идиллического» учения Л. Н. Толстого о «непротивлении злу» и религиозно-философское обоснование необходимости физического пресечения «внешнего злодеяния» в условиях, когда исчерпаны все средства духовного воздействия и единственной альтернативой остаётся «потакающее бездействие».

Констатируя кризис новоевропейской «бессердечной культуры», охватывающий все сферы человеческой жизнедеятельности, внутреннюю расколотость человека, оторванность его ума, воли и воображения от «совести» и «веры», Ильин видел единственно возможный путь преодоления этого кризиса в «духовном обновлении», возвращении к «живой первооснове истинной культуры» – религиозному чувству ответственного «предстояния Высшему» («Путь духовного обновления», 1937; «Путь к очевидности», опубликовано в 1957). Актуальным представлялось ему создание «философии духовного опыта», предваряющей философию самого «духовного Предмета», ибо в основе всякого «предметного видения» лежит живой личный опыт «духовного бытия». Так, философия как «духовное делание» предполагает «очищение ума и сердца» для обретения той «сверхличной очевидности духовного Предмета», которая проистекает из систематического «единения» с ним и роднит философию с религией: «Сначала – быть, потом – действовать и лишь затем – философствовать» («Религиозный смысл философии. Три речи 1914–1923», 1925). Философия «духовного опыта», охватывающего как сознание, так и бессознательно-инстинктивные глубины души, предстаёт у Ильина в виде феноменологического анализа различных по своему внутреннему строению «духовных актов» («пневматическая актология») – молитвенного созерцания, совести как рождающегося из «бессловесной» глубины сердца акта нравственной «очевидности», «естественного правосознания», философского умозрения, художественного воображения и т. д.

Рассматривая религиозный опыт личности как основание веры, а пережитое в этом опыте Откровение – как его источник, Ильин различает религиозный акт (состояние человеческой души, «орган веры»), его содержание (оно может быть «истинным» или «ложным») и Предмет религии (Бог как объективно сущее Совершенство). В центре его внимания – сам религиозный акт, ибо «религия жива, пока жив акт; и вырождается в доктрину, когда акт заживо умирает» (Ильин. 1953. Т. 1. С. 102). Строение акта, тесно связанное с содержанием, различно в разных религиях и конфессиях («волевое благочестие» в исламе, «очистительная мироотречённость» в буддизме, любовь и «сердечное созерцание» в христианстве и т. д.). Изначальным для всех великих религий был вопрос о «пути к Богу» и единению с Ним, предполагающий практику религиозного очищения («катарсиса») и предваряющий всякую догматику и космологическую метафизику.

В опубликованном на немецком языке триптихе «Я вглядываюсь в жизнь. Книга раздумий» («Ich schaue ins Leben. Ein Buch der Besinnung», 1938, русский перевод 1994), «Замирающее сердце. Книга тихих созерцаний» («Das verschollene Herz. Ein Buch stiller Betrachtungen», 1943), «Взгляд вдаль. Книга размышлений и упований» («Blick in die Ferne: Ein Buch der Einsichten und der Hoffnungen», 1945, русский перевод 1998) – собрании философско-художественных медитаций на самые разнообразные темы – Ильин попытался, по его словам, «заткать ткань новой философии, насквозь христианской по духу и стилю, но совершенно свободной от… интеллигентского "богословствования" наподобие Бердяева – Булгакова – Карсавина и прочих дилетанствующих ересиархов… Это философия – простая, доступная каждому, рождённая главным органом Православного Христианства – созерцающим сердцем» (Ильин. 1999б. С. 190). Подготовленную им русскую версию 2-й части триптиха, посвящённую «не богословию, а тихому философическому Бого-хвалению», Ильин назвал «Поющее сердце» (изд. 1958).

«Духовное единение» людей осуществляется в формах семьи, «родины» и государства. Подлинный патриотизм не ограничивается «слепой» инстинктивной прилепленностью к привычному и родному, он есть прежде всего любовь к духовно-культурному своеобразию народа. Поэтому ни «раса», ни «кровь», ни формальное подданство не решают вопроса о родине, обретение которой всегда есть акт свободного самоопределения, отождествления с «духовно-душевным укладом», самобытным творческим актом и судьбой народа.

Концепция естественного права как основы всякого «положительного права» связана у Ильина с утверждением его духовной природы, которую раскрывают формулируемые им три «аксиомы правосознания» – «закон духовного достоинства», «закон автономии» субъекта как ответственного самоуправляющегося волевого центра и «закон взаимного признания» и доверия, связывающий граждан между собой и с государственной властью («О сущности правосознания», 1956). Государство как «духовная и правовая община», укоренённая в «живом правосознании» своих граждан, соединяет в себе черты «корпорации», основанной на принципе осознанной солидарности и самоуправления (республиканское начало), и черты «учреждения», основанного на принципе «властной опеки» (монархическое начало); будущей России ещё предстоит найти конкретное сочетание этих принципов, соответствующее её национальным историческим реалиям.

Духовное обновление является необходимой предпосылкой возрождения грядущей посткоммунистической России, ибо никакие внешние формы государственного и общественного устроения, будь то монархия (которую применительно к конкретным условиям России Ильин полагал наиболее адекватной государственной формой), республика, институт частной собственности и т. д., сами по себе не могут быть спасительными независимо от «внутреннего, душевно-духовного изменения». Отвергая как тоталитаризм «левого» и «правого» толка, так и «фанатизм формальной демократии», Ильин считал «доктринёрским» требование её немедленного введения в постбольшевистской России ввиду подорванности всех духовных и социальных основ подлинного «народоправства». Политика как «служение», имеющее в виду не отдельные группы и классы, но весь народ в целом, требует отбора лучших, «качественных» людей, которому должна способствовать «национально-патриотическая и по идее либеральная диктатура», подготавливающая народ к самоуправлению и «органическому участию в государственном строительстве». В качестве механизма такого отбора Ильину представлялись многостепенные внепартийные выборы, инициируемые в малых округах и осуществляющиеся по принципу «личной известности и уважаемости» («Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. Статьи 1948–1954 гг.», т. 1–2, 1956).

Самобытность русской культуры – тема многочисленных работ Ильина, посвящённых русскому искусству и литературе («О тьме и просветлении. Книга художественной критики. Бунин – Ремизов – Шмелев», 1959; статьи о А. С. Пушкине, Н. В. Гоголе, Л. Н. Толстом, Ф. М. Достоевском и др.).