Странове́дение, комплексная научно-образовательная дисциплина, позволяющая всесторонне изучать страны, синтезируя различные данные о них. Её традиционно считают географической, но вклад историков, политологов, экономистов, лингвистов в развитие страноведения тоже велик. В 20 и 21 вв. оно переживало кризисы в связи с дроблением политической карты мира, информационным взрывом, пересмотром научных и прикладных задач, ростом смежных дисциплин, таких как зарубежное регионоведение.

Единого взгляда на страноведение и его место в системе наук не сложилось. Чаще всего под ним понимается изучение зарубежных стран, отличающееся по целям и методам от исследования родной страны. Страноведение не фигурирует во многих кодификаторах наук (ЮНЕСКО, ОЭСР). В библиографической базе данных Web of Science 2 категории – Area Studies и Asian Studies – близки к российским страноведению и востоковедению, хотя и отсутствующим в перечне специальностей ВАК и в классификаторе Российского научного фонда. Страноведение входит в предметные области не только географии, но и ряда других наук, а его региональные разделы (востоковедение, латиноамериканистика, африканистика) претендуют на роль самостоятельных комплексных дисциплин.

Страноведение возникло более 2 тыс. лет назад в Европе (Гекатей Милетский, Геродот, Страбон) и в Китае. Описания соседних стран содержали обширные данные об их природе, хозяйстве, населении, истории, политической и военной системе. В эпоху Великих географических открытий число описаний стран и частей мира, где побывали европейцы и китайцы, резко выросло. В 19 в. страноведением чаще занимались кабинетные учёные, но лишь к 20 в. у него появились контуры собственной методологии. Классическим считается труд немецкого географа А. Гетнера «Страноведение Европы» (Grundzüge der Länderkunde. I. Band: Europa, 1907; в 1922 2-е издание показало облик межвоенной Европы и вскоре вышло на русском языке).

Особый вклад в развитие страноведения внесли советские учёные. В. П. Семёнов-Тян-Шанский в книге «Район и страна» (1928) отвёл ему роль синтезатора географических знаний. Н. Н. Баранский с И. А. Витвером основали зарубежное страноведение в Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова (кафедра социально-экономической географии зарубежных стран, созданная в 1934 как кафедра экономической и политической географии капиталистических стран, остаётся единственной в России кафедрой страноведения в строгом смысле слова). В статье 1946 г. Баранский фактически институционализировал страноведение как науку. Признав отличия между физической и экономической географией в сфере региональных исследований, он заявил о важности не столько синтеза всех разделов географии, сколько формирования страноведения как третьей её ветви, языковой подготовки страноведов и сочетания географических курсов с лекциями по философии, политике, истории, экономике разных стран. Страноведение «дрейфовало» в сторону междисциплинарного обществознания, причём не только в СССР.

Ядром советской подготовки страноведов всё же было географическое образование, прежде всего в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) и Москве. Экономико-географ и китаевед В. М. Штейн несколько лет возглавлял восточный факультет Ленинградского государственного университета (ЛГУ; ныне Санкт-Петербургский государственный университет, СПбГУ). По инициативе географа-синтетика Л. С. Берга в 1925‒1934 гг. в ЛГУ до слияния с кафедрой физической географии работала кафедра страноведения, понимаемого как основа единой географии наряду с ландшафтоведением. С 1934 г. центр географического страноведения переместился в МГУ, на кафедру экономической и политической географии капиталистических стран во главе с Витвером. Там в 1950-х гг. и позднее, после разделения на кафедру экономической географии стран народной демократии и кафедру капиталистических и развивающихся стран, работали исследователь стран Восточной Европы И. М. Майергойз и лидер отечественной латиноамериканистики В. В. Вольский. Другим центром подготовки страноведческих кадров был Московский государственный институт международных отношений (МГИМО), где в 1940-х гг. возникли кафедры экономической географии стран Запада и стран Востока, но в 1958 г. их преобразовали в кафедру мировой экономики. С присоединением в 1954 г. к МГИМО Московского института востоковедения (созданного ещё в 1921) страноведение там уходит от географии к экономике, истории, политологии.

В 1956 г. консолидируется востоковедение в МГУ: на базе отделений исторического и филологического факультетов создаётся Институт восточных языков, готовящий кадры страноведов данного профиля. С 1972 г. это Институт стран Азии и Африки (ИСАА), добавивший к историческому и филологическому отделениям социально-экономическое, хотя с 1956 г. уже работала кафедра экономики и экономической географии стран Азии и Африки. В 1953 г. страноведение проникло на экономический факультет МГУ в виде кафедр экономики капиталистических и колониальных стран и стран народной демократии, позднее объединённых. С помощью ИСАА велась языковая подготовка географов и экономистов МГУ, специализировавшихся на Китае, Японии, арабских странах.

В 1990-е гг. вузовская подготовка страноведов в России трансформировалась. Из значимых центров остались географический факультет МГУ с выпуском специалистов в основном по странам Запада и востоковедение в ИСАА МГУ. В первом почти исчезла подготовка географов, изучающих бывшие социалистические страны. Отчасти эту лакуну закрывал исторический факультет, особенно кафедра истории южных и западных славян. Быстро росло лингвострановедение, им активно занялись филологи МГУ и Московского государственного лингвистического университета. Зарубежное страно- и регионоведение там состоит в освоении иностранного языка с его дополнением традиционными разделами: перевод текстов по общественно-политической жизни страны, её истории, искусству и т. п. Из студентов готовят и специалистов для турбизнеса. Так, в Институте наук о Земле СПбГУ одна из 3 кафедр общественной географии совмещает профили страноведения и международного туризма.

Исследователей-страноведов в СССР концентрировали регионоведческие институты Академии наук. Первым возник Институт китаеведения (1956–1960, с 1966 воссоздан в виде Института Дальнего Востока, с 2022 − Института Китая и современной Азии), затем институты Африки (1959), Латинской Америки (1961) и США (1967, с 1974 – США и Канады), Европы (1987). Страноведческие исследования велись и в ряде отраслевых академических институтов: географии, мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО), научной информации по общественным наукам (ИНИОН), всеобщей истории, востоковедения, славяноведения и экономики мировой социалистической системы (существовал с 1960, в 2005 включён в состав Института экономики РАН).

Таким образом, уже в 1970-е гг. отечественные страноведы представляли как географию, так и экономику, историю, некоторые другие дисциплины. Похожие тенденции наблюдались и на Западе, где фундаментальные исследования велись в университетах, а прикладные − чаще в рамках аналитических центров. Драматично менялось страноведение в Китае. Вначале его организационная структура повторяла советскую: образование имело географическую базу, а за науку отвечали профильные институты по изучению Советского Союза, Восточной Европы, Центральной Азии, Латинской Америки и др. Однако с конца 1950-х гг. и особенно в годы «культурной революции» произошло слияние понятий «страноведение» (国情学) и «страноведение Китая» (中国国情学), а изучение зарубежных стран переместилось на факультеты международной политики. Возрождение страноведения в Китае с конца 1970-х гг. шло уже под влиянием западных научных школ, и сейчас там популярны такие научные направления, как «внекитайское регионоведение» (区域国 别研究) и «международное изучение регионов» (国际区域学), реализуемые преимущественно в рамках аналитических центров («фабрик мысли»).

В советский период произошёл важный переход от описательного страноведения к комплексному и проблемному. После Второй мировой войны СССР в этой сфере быстро навёрстывал отставание от ведущих держав Запада, где учёные раньше начали осмысление зарубежных стран, особенно входивших в их колониальные империи. Советскому Союзу глубокие знания о зарубежье требовались как для понимания союзников и противников (отсюда успехи отечественной европеистики и американистики), так и для развития связей с новыми государствами Азии и Африки. Советские востоковеды и латиноамериканисты часто принимали практическое участие в модернизации развивающихся стран.

В 1950–1970-е гг. складывались советские школы изучения макрорегионов мира, в том числе вокруг журналов «Советское востоковедение» (с 1991 «Восток / Oriens. Афро-азиатские общества: история и современность»), «Азия и Африка сегодня», «Мировая экономика и международные отношения». Выходили десятки научных и научно-популярных изданий (например, серия брошюр «У карты мира»), справочные страноведческие заметки для Большой советской энциклопедии, отдельные регионоведческие энциклопедии, такие как пионерная 2-томная энциклопедия «Латинская Америка».

Советское страноведение славилось и более масштабными проектами. В частности, 20-томным изданием «Страны и народы», удостоенным в 1987 г. Государственной премии СССР. Над ним трудились свыше 250 учёных, а редколлегию возглавил выдающийся этнограф Ю. В. Бромлей. Среди руководителей томов были такие учёные, как экономист и географ-латиноамериканист Вольский, географ-европеист В. П. Максаковский, специалист по Океании этнограф П. И. Пучков, историк-афганист и пакистановед Ю. В. Ганковский, историк-арабист Н. И. Прошин и др. Нигде в мире не удалось повторить столь глубокую, широкую и так быстро подготовленную серию из 18 книг с комплексным описанием всех стран мира, включая союзные республики СССР (ещё 2 тома освещали общие вопросы заселения Земли, географии мирового хозяйства и глобальные проблемы).

Другой пример − серии по развитию и проблемам развитых капиталистических стран, выпущенные ИМЭМО в 1972–1973 гг. и в начале 1980-х гг. Первая, 7-томная, имела подзаголовок «Экономика и политика стран современного капитализма», а вторая, 8-томная, – «Современный монополистический капитализм». Книги строились по сходной схеме: от места страны в мире до внутриполитической борьбы и проблем внешней политики. Эта схема была близка к предложенной географом Я. Г. Машбицем программе проблемного страноведения с особым вниманием к узловым проблемам изучаемых стран (месту в мирохозяйственных отношениях, ресурсной обеспеченности, структурным проблемам экономики, социальному неравенству и т. п.) за исключением вопросов расселения и межрайонных контрастов.

Отечественное страноведение выработало методологические основы сравнительных исследований, хотя часто подвергалось критике за их неполноту, Это прежде всего основы типологии стран Вольского, предложенной более 50 лет назад и модернизированной позже для условий постбиполярного развития мира и его политической фрагментации. В том же ряду стоят оригинальные концепции территориальных структур Маергойза и районирования зарубежных обществ Л. В. Смирнягина (на примере США).

В 1990-х гг. географы МГУ выдвинули идею эволюционного страноведения, призванного вскрывать связи между историей и современными особенностями развития стран мира. Фактически страноведение стало междисциплинарным, а геополитический разворот России на глобальный Юг диктует соответствующую перестройку страноведения. Ни одна наука в постсоветское время не смогла методологически возглавить комплексные страноведческие исследования. Общей для всех стала проблема мелкотемья. При всех технических возможностях ухудшилась языковая подготовка страноведов.

Предстоит работа по возрождению отечественного страноведения. Подготовка его кадров с учётом разнообразия образовательных программ и потенциала академических институтов, сохранивших страноведческие школы, должна вестись с прицелом на нужды работодателей из экспертно-аналитической сферы. О наличии спроса на страноведческую экспертизу указывают проблемы современной России по ряду направлений внешней политики и связей. Очевидны слабости анализа внутриполитической расстановки сил в разных странах, прогнозирования смены элит и сопряжённого с этим изменения отношений с Россией. Недоучёт специфики многочисленных малых и средних стран глобального Юга чреват неспособностью обеспечить широкую поддержку международных инициатив России, а незнание потенциальных экономических партнёров в крупных странах, интересов местных бизнес-элит – проигрышем российского бизнеса в конкуренции даже при наличии у него самых интересных проектов.

Как и в советский период, в нынешних геополитических условиях российские страноведы вновь получили больше возможностей для творческой реализации, чем коллеги за рубежом, где рутинное развитие внешних связей и предсказуемая политика западных держав часто сводят страноведение лишь к обслуживанию туристического сектора.