Спор об оптими́зме (нем. Optimismusstreit), общее название дискуссий о том, является ли наш мир лучшим из возможных, разгоревшихся после выхода в свет в 1710 г. работы Г. В. Лейбница «Опыты теодицеи о благости Божией, свободе человека и начале зла» ( «Essais de Théodicée sur la bonté de Dieu, la liberté de l'homme et l'origine du mal, 1»), где была изложена концепция о лучшем мире. Дискуссии вокруг проблемы оптимизма достигли своего пика в 1750-х гг., после чего постепенно пошли на спад. В данных дискуссиях принимали участие такие выдающиеся мыслители, как П. Бейль, Х. фон Вольф, Х. А. Крузий, А. Ф. Райнхард, И. К. Готшед, Вольтер, Г. Э. Лессинг, М. Мендельсон, И. Кант и др.

Слово «оптимизм» (от лат. optimus) в переводе на русский означает «лучший». Лейбниц не характеризовал свою позицию как «оптимизм», но употреблял в своих работах понятие «наилучший» (optimum) применительно к сотворённому Богом миру. Термин «оптимизм» предложен впервые в 1737 г. французскими иезуитами для лаконичного обозначения сути взглядов Лейбница и носил характер издёвки, в дальнейшем, однако, уже в нейтральном значении быстро получил широкое распространение и в середине 18 в. стал повсеместно употребляемым.

В трудах Лейбница проблема оптимизма затрагивает различные философские вопросы, такие как всемогущество и свобода воли Бога, свобода воли человека, понятие каузальности и др., но прежде всего оказывается тесным образом связана с проблемой существования в мире зла и страданий. Соображения о том, является ли существующий мир наилучшим и какова причина появления в мире зла и страданий, высказывали и другие мыслители до Лейбница (в частности, Платон, П. Абеляр, Пётр Ломбардский). Одна из признаваемых ныне классическими формулировок проблемы теодицеи приписывается ещё Эпикуру: «Бог, – говорил он, – или хочет уничтожить зло, но не может, или может, но не хочет, или как не хочет, так и не может, или и хочет, и может. Если Он хочет и не может, то Он слаб, что не соответствует Богу. Если Он может, но не хочет, то Он недоброжелателен, что равно чуждо Богу. Если Он как не хочет, так и не может, то Он как недоброжелателен, так и слаб, а потому и не Бог. Если же Он и хочет, и может, что только Богу присуще, откуда тогда зло, или почему тогда Он его не уничтожает?» (Лактанций. 2007. С. 103–104). В этой связи в расширенном значении понятие «спор об оптимизме» употребляют иногда ретроспективно для обозначения любых попыток доказать совершенство сотворённого мира или усомниться в этом. Однако в узком смысле это понятие применяется только для обозначения дискуссий 18 в., поводом к которым послужила позиция Лейбница.

Можно выделить несколько причин активизации обсуждений проблемы оптимизма в середине 18 в. Прежде всего это популяризация метафизического оптимизма в поэме А. Поупа «Эссе о человеке» («Essay on man», 1733–1734, рус. пер. 1757), суть которого лаконично выражалась фразой «всё хорошо, что есть». Такая концепция, безусловно, могла считаться разновидностью лейбницианского оптимизма, однако имела и явные черты отличия, представляя с метафизической точки зрения явное упрощение мысли Лейбница. Позиция Поупа в середине 18 в. приобретала всё большее распространение, а Поуп нередко воспринимался как лейбницианец, с чем, однако, не все были согласны. Обсуждения взглядов Поупа актуализировали и споры вокруг оптимизма самого Лейбница. В результате к середине 18 в. проблема оптимизма стала одной из основных философских проблем и в Берлинской академии сформировались две противоборствующие партии – сторонников и противников оптимизма. Результатом этого противоборства стало объявление в 1753 г. конкурса на 1755 г. со следующей формулировкой: «Требуется исследование системы Поупа, которая содержится в положении: всё хорошо (tout est bien). Важно 1) определить истинный смысл этого положения согласно гипотезе автора; 2) сравнить его с системой оптимизма (l’optimisme), или выбором наилучшего, чтобы отметить связи и отличия; 3) наконец, привести те причины, которые находят наиболее подходящими для того, чтобы подтвердить или разрушить эту систему» (Harnack. 1900. S. 404). В данном конкурсе приняло участие не менее 8 работ. Победителем стал крузианец А. Ф. Райнхард, который вслед за самим Х. А. Крузием оспаривал возможность считать действительный мир наилучшим. Изначально его сочинение было опубликовано в 1755 г. Берлинской академией наук на французском («Le système de Mr. Pope sur la perfection de monde, comparé à celui de Mr. de Leibnitz, avec un examen de l’optimisme, pour satisfaire au problème proposé par l’Académie Royale des sciences et belles-lettres de Berlin, pour le Prix de l’Année 1755»), немецкий перевод («Abhandlung von der beßten Welt. Welche den von der Königlich-Preußischen Akademie der Wissenschaften zu Berlin für das 1755 Jahr ausgesetzten Preiß erhalten») вышел в 1757 г. Вместе с этим победившим сочинением были опубликованы также три другие работы, написанные анонимно. Подведение итогов конкурса вызвало ответную реакцию – как критику позиции Райнхарда, так и его ответы на эту критику. Критике также подверглась и сама постановка вопроса конкурсного задания. Последнее нашло отражение в работе И. К. Готшеда, добавившего под влиянием конкурса приложение «Доказательство, что этот мир является наилучшим из всех» ко 2-й части «Первых оснований всей философии» («Erste Gründe der gesammten Weltweisheit», 1756). Некорректность самой формулировки конкурсного задания отмечается также и в совместном сочинении М. Мендельсона и Г. Э. Лессинга «Метафизик Поуп!», написанном под влиянием объявленного конкурса, но так и не поданном на него («Pope ein Metaphysiker!», 1755). В данном случае Лессинг и Мендельсон обращали внимание на то, что некорректно говорить о наличии какой-то системы у поэта. Именно это сочинение является одним из наиболее известных работ об оптимизме середины 18 в.

Другое известное сочинение – работа И. Канта «Опыт некоторых рассуждений об оптимизме» («Versuch einiger Betrachtungen über den Optimismus», 1759), также написанная под влиянием конкурса Берлинской академии наук. Сочинение выстраивается полемически и явным образом направлено на опровержение позиции крузианцев и прежде всего Райнхарда. Вслед за Х. фон Вольфом и вольфианцами Кант доказывает, что действительный мир является наилучшим. При этом Кант опирается в своём рассуждении на два посыла: 1) Бог как совершенное существо в результате своего совершенства творит наилучший мир; 2) не может быть двух наилучших миров. Из этого он делает вывод, что наш действительный мир и является самым лучшим.

В споре об оптимизме ведущую роль играли немецкие мыслители, однако и во Франции эта тема занимала выдающиеся умы. Наиболее известна в этой связи позиция Вольтера, выраженная им в романе «Кандид, или Оптимизм» («Candide ou l'optimisme», 1759). Данное сочинение было написано предположительно ещё в 1758 г., но увидело свет лишь в 1759 г. сразу в нескольких европейских странах под видом перевода с немецкого. Сочинение быстро снискало мировую известность, однако сам Вольтер не был склонен считать его значимым творением и отрицал своё авторство. В отличие от работы Канта, написанный в это же время роман Вольтера отражает изменившуюся к концу 1750-х гг. атмосферу, в которой проходили споры об оптимизме после печально известного землетрясения в Лиссабоне в 1755 г., унёсшего множество невинных жизней. Вместе с тем «Кандид» Вольтера является реакцией и на ещё одно значимое событие того времени – начало Семилетней войны, развязанной Пруссией. Роман имеет явно выраженную ироническую окраску. Подход Лейбница, а вместе с ним и всей предшествующей рационалистической метафизической традиции, в романе выражает учитель главного героя Кандида Панглос, характеризуемый как преподаватель метафизико-теолого-космологонигологии (métaphysico-théologo-cosmolo-nigologie), который «замечательно доказывал, что не бывает следствия без причины и что … те, которые утверждают, что всё хорошо, говорят глупость, – нужно говорить, что всё к лучшему». В этом описании с лёгкостью усматривается карикатура на лейбницианский оптимизм. В итоге фраза «всё к лучшему» повторяется на протяжении всего романа в качестве итога описания любой жизненной передряги, в какую бы ни попадали главные герои. Сложные же метафизические размышления Лейбница и Вольфа о возможности примирения благости Бога с фактом грехопадения и последующего существования морального и физического зла в мире сводятся всё тем же Панглосом к следующему: «без падения человека и проклятия не мог бы существовать этот лучший из возможных миров».

Пройдя пик своей популярности, в 1750-х гг. проблема оптимизма постепенно отходит на второй план. Конечной точкой в этих дискуссиях можно считать работу Канта критического периода – «О неудаче всех философских попыток теодицеи» («Über das Mißlingen aller philosophischen Versuche in der Theodizee», 1791). В основание данной работы положено одно из главных заключений «Критики чистого разума» о невозможности для нашего разума познать мир как некое целое ввиду того, что познание возможно лишь в отношении предметов возможного опыта, тогда как мир как трансцендентальная идея никогда не может быть нам дан в опыте. В работе 1791 г. Кант сначала показывал несостоятельность всех предшествующих попыток оправдать Бога за существование зла в мире, подразделяя возможные обвинения и, соответственно, их опровержения на три группы – возражения против святости, благости и справедливости Бога. В итоге же Кант пришёл к заключению, что не только все предшествующие попытки были несостоятельны, но и в будущем никогда не удастся полностью оправдать Бога за существование в мире зла, потому что человеческий разум не способен проследить отношение, в котором доступный опытному познанию мир стоит к высшей мудрости. Такой взгляд полностью исключает возможность как оправдать Бога, так и его обвинить, поскольку не оставляет никакой надежды на возможность человеческой мудрости постичь пути Господни (см.: Кант. 1994. С. 148).

После данного сочинения Канта «спор об оптимизме» окончательно утрачивает свою актуальность. В 19 в. понятие «оптимизм» приобретает совсем другой смысл – его употребляют в значении психологической настроенности, фундаментальной внутренней установки индивида по отношению к миру и всему происходящему. В этом значении это понятие используется и ныне.