Служи́лые князья́, статусная категория титулованных лиц из Рюриковичей и Гедиминовичей в последней четверти 14 – 16 в., в рамках которой бывшие стольные князья и князья удельные интегрировались в состав единой знати (титулованной и нетитулованной) формировавшегося Русского государства и Великого княжества Литовского (ВКЛ); непосредственные вассалы правящих государей.

Происхождение термина и его трактовка в историографии

Термин и синонимичные ему понятия («князья, которых ми Бог поручил», «князья служебные», «князья, которые служат с отчын») фиксируются официальными и законодательными документами, при этом фактически отсутствуют в летописях и других нарративных текстах (в летописании середины 16 в. к ним близок по смыслу термин «княжата»). По этим сведениям, современники относили к служилым князьям титулованных лиц, которые не находились в прямом кровном родстве с представителями правящих династий и сохранили родовые вотчины (с властными прерогативами в отношении податного населения) в качестве пожалований правящих князей с условием обязательной военной службы.

В историографии понятие «служилые князья» не имеет строгого определения: по мнению одних исследователей, к ним относились только князья Верховских княжеств в 1-й половине 16 в. (М. Е. Бычкова; отчасти А. А. Зимин), другие видели в них особую корпорацию с более широким генеалогическим составом (Зимин), третьи сближали их с князьями удельными по ряду властных характеристик (В. Б. Кобрин) и т. д. Служилыми князьями нередко также считают князей-наёмников (Рюриковичей и Гедиминовичей) на военной службе в Новгороде и Пскове в 14–15 вв. (несмотря на то что термин не встречается даже в официальных новгородских и псковских текстах).

Служилые князья в Северо-Восточной Руси

Социально-политический статус в конце 14 – 15 в.

В Северо-Восточной Руси служилые князья начали играть заметную роль в социально-политической жизни в 1380–1450-х гг., когда усилились тенденции к поглощению Московским великим княжеством ранее самостоятельных княжеств, прежде всего в границах Владимирского великого княжения. Подобные перемены санкционировались Ордой, т. к. подразумевали изменения в системе ярлыков и платежей дани. Соответственно и старшие князья, и их кровные родственники утрачивали верховный суверенитет над территорией княжества и ряд властных прерогатив (включая право пожалований), которые перешли к великим князьям московским. Тем самым кардинально менялся статус бывших «стольных» и удельных князей – они становились служилыми князьями великих князей московских.

Документально фиксируются два типа служилых князей – с индивидуальным статусом и в составе локальных территориально-клановых корпораций. Служилые князья обоих типов владели родовыми вотчинами, но уже как «жалованьем» (и реальным, и формальным) московских правителей, вассалами которых они теперь являлись. Отъезд служилых князей к иному князю (великому или удельному) влёк за собой автоматическую конфискацию его земельной собственности. В статьях договоров великих князей между собой или же правящих князей с удельными, в которых формулировался взаимный или односторонний (только князьям удельным) запрет на приём служилых князей «с отчинами», они выступали только как объект междукняжеских соглашений. Также служилые князья не являлись и субъектами отношений с Ордой. Только в возможных соглашениях с другими служилыми князьями из своего же клана по поводу родовых владений, а также в частноправовых сделках под контролем великого князя и членов своего рода служилые князья выступали как субъекты права. Военная служба самих служилых князей не зависела от того, участвовал ли великий князь в военных действиях лично, – они были обязаны «сесть на коня» или отправить свои отряды согласно приказу великого князя. Различия между служилыми князьями с индивидуальным или групповым статусом заключались в размерах их родовых вотчин, в объёме их властных прерогатив на эти земли и податное население, в количестве вассалов (у служилых князей с индивидуальным статусом вотчины были заметно крупнее, объём прав – значительно шире, а служилых бояр, детей боярских и т. п. лиц у них на службе было намного больше). Различалась процедура оформления их отношений с великим князем (у служилых князей с индивидуальным статусом это документ договорного типа – «жалованная грамота в докончание»; со служилыми князьями в составе территориально-клановых групп заключались, скорее всего, традиционные устные соглашения, дополнявшиеся порой частноправовыми сделками служилых князей с членами великокняжеской семьи).

В соответствии с юридическими нормами у удельных князей не должно было быть служилых князей, однако в результате передачи основной части Белозерского княжества в удел князю Андрею Дмитриевичу служилые князья из белозерских Рюриковичей оказались на службе у него, а затем у его сына, князя Михаила Андреевича. Вследствие различных обстоятельств (социальных, международных и внутриполитических) в 1390–1450-х гг. среди суздальских Рюриковичей преобладали служилые князья с индивидуальным статусом. Стародубские Рюриковичи (потомки владетелей Стародубского княжества) образовывали локальную территориально-клановую корпорацию при наличии отдельных служилых князей с индивидуальным статусом; у части ярославских и ростовских Рюриковичей, а также у основной массы князей Оболенских формировались аналогичные группы. С середины 15 в. служилые князья могли входить в состав Боярской думы князей, на службе у которых они находились. Во 2-й половине 15 в. постепенно исчезала группа служилых князей с индивидуальным статусом, при этом категория служилых князей регулярно пополнялась, в том числе за счёт основной массы ярославских Рюриковичей и части ростовских, унифицировался статус локально-родовых корпораций служилых князей и их учёт в составе Государева двора (вошли в него не позднее 2-й четверти 15 в.).

По завещанию великого князя московского Ивана III Васильевича, служилые князья «Московской земли и Тверской» сохраняли родовые вотчины только при условии службы великому князю московскому Василию III Ивановичу. Ему же должны были служить служилые князья с индивидуальным статусом, иммигрировавшие в конце 15 – начале 16 в. из ВКЛ: правители Стародубского удела Северской земли Семён Иванович и его сын Василий Семёнович (сын и внук удельного князя можайского Ивана Андреевича), а также князь Василий Иванович Шемячич – внук князя Дмитрия Юрьевича Шемяки (их владения по размерам территории, численности вассалов, объёму властных прерогатив приближались к княжествам удельных князей Московского великого княжества, чему также способствовало дальнее родство этих князей с великим князем московским); верховские князья из новосильской ветви черниговских Рюриковичей (князья Белёвские, Воротынские, Одоевские); из Гедиминовичей – князья Трубецкие, Бельские; князь М. Л. Глинский (в 1508–1514). Указанные лица сохраняли свои родовые вотчины уже как пожалования великих князей московских и великих князей литовских 2-й половины 15 в. (на территориях, вошедших после русско-литовских войн конца 15 – 1-й четверти 16 в. в состав Русского государства). Некоторые из них получали от московских государей новые земли «в вотчину и в удел», что фиксировало их правовой статус как служилых князей с индивидуальным статусом. Массовый приток в Русское государство лиц, получавших статус служилых князей, значительно способствовал дальнейшему существованию их категории. В 1526 г. на русскую службу выехал Ф. М. Мстиславский (из рода Мстиславских), бывший удельный князь в ВКЛ, на тех же правах пожалованный владениями в Русском государстве и положением служилого князя с индивидуальным статусом.

Утрата самостоятельной политической роли

С конца 15 в. происходил переход от вассальных связей к подданству, изживали себя корпоративные формы военной службы служилых князей, постепенно начинали преобладать их персональные служебные назначения, их родовые вотчины подверглись размыванию (в том числе под давлением и под контролем верховной власти); благодаря бракам, покупкам, обмену и другим сделкам или же от великого князя служилые князья получали владения вне родовых территорий (поместий и вотчин). Традиционно учётный характер носили записи служилых князей в некоторых документах двора середины 16 в. по спискам служилых князей с индивидуальным статусом, а также по спискам служилых князей в составе территориально-родовых корпораций с параллельной их фиксацией в другой документации по статусно-чиновным группам членов двора (думным чинам и т. н. московским). Всё это означало, что категория служилых князей во 2-й трети 16 в. как форма интеграции ранее самостоятельных и удельных князей Северо-Восточной Руси в состав формирующейся знати Русского государства утратила свою актуальность. Решающий удар по родовому землевладению служилых князей был нанесён земельной политикой опричнины. Последний раз перечень служилых князей как несомненный реликт прежнего деления знати фигурировал в боярском списке 1588/1589 г. при восстановлении в начале правления царя Фёдора Ивановича доопричной структуры Государева двора.

Служилые князья в Великом княжестве Литовском

В ходе завоевания и присоединения к ВКЛ бывших древнерусских княжеств в 14–15 вв. ранее самостоятельные князья Рюриковичи переходили там на положение служилых князей. Они оказывались вассалами как великих князей литовских, так и удельных князей Гедиминовичей. Служилые князья с индивидуальным статусом находились в зависимости от великого князя литовского. Таковыми были князья Верховских княжеств (до конца 15 в.), иммигранты из Московского великого княжества (можайский князь Иван Андреевич с детьми, князь Иван Васильевич Ярославича из серпуховских удельных князей, князь Иван Дмитриевич Шемячич; верейский князь Василий Михайлович, сын удельного князя Михаила Андреевича и др.), выдвинувшиеся на литовской службе отдельные лица из числа местных Рюриковичей.

Служилые князья с групповым статусом существовали прежде всего в восточном, отчасти юго-западном порубежье ВКЛ при сохранении особых родовых княжеств в рамках постепенно унифицировавшегося административного деления на воеводства. Наиболее известны князья Друцкие (потомки правителей Друцкого княжества; ещё в 15 в. они дали ряд княжеских родов и фамилий в ВКЛ и России – князья Бабичевы, Друцкие-Соколинские, Друцкие-Озерецкие, Друцкие-Конопли и др.), князья Огинские и Мосальские (из карачевско-козельской ветви черниговских Рюриковичей), князья Острожские (скорее всего, из черниговских Рюриковичей), князья Вяземские, Крошинские, Козловские (все из смоленских Рюриковичей) и др. За единичными исключениями, категория служилых князей в ВКЛ исчезла не позднее 1-й четверти 16 в.

Иные категории знати, близкие к служилым князьям

Традиционно в отечественной и зарубежной историографии к служилым князьям относят также ряд схожих категорий знати, не удовлетворяющих, однако, всем условиям, определяющим служилых князей. Во-первых, это князья на службе великих князей московских и удельных князей в 15 – середине 16 в., не сохранившие родовых вотчин. Подобные примеры существовали и ранее, ещё в домонгольское время (например, князь Иван Ростиславич Берладник, будущий туровский князь Юрий Ярославич до 1157), а также в 13–14 вв. В 15–16 вв. таковыми выступали эмигранты из ВКЛ (Хованские, Патрикеевы, Булгаковы, Щенятевы и др. из удельных князей Гедиминовичей; князья Бабичевы из рода князей Друцких), выезжие князья из других княжеств Северо-Восточной Руси (князь Д. Д. Холмский из тверских удельных князей; князья Пронские из рязанских Рюриковичей и др.), не получившие от великих князей московских и удельных князей владений «в вотчину и в удел». К ним примыкали выходцы из княжеских домов Рюриковичей, полностью или в значительной мере утративших в конце 15 – 1-й трети 16 в. родовые земли и служебные связи с родичами (князья Гагарины, старшая линия князей Ромодановских и др. из стародубских Рюриковичей, князья Голенины и др. из сретенской ветви ростовских Рюриковичей, ряд фамилий из ярославских Рюриковичей и князей Оболенских). Некоторые из них обладали весьма значительной недвижимостью и были выдающимися государственными (князь И. Ю. Патрикеев) и военными (князь Д. Д. Холмский) деятелями.

Во-вторых, по ряду признаков к служилым князьям с индивидуальным статусом были близки во 2-й половине 15 – начале 17 в. выходцы из династий казанских, крымских, астраханских и сибирских Чингисидов, получавшие во владение (как правило – срочное, ненаследственное) те или другие города с округой, что реально давало им право на различные доходы с податных людей [чаще всего жаловались Кашира, Звенигород, Серпухов, иногда Юрьев (Польской) и др.]. Эти царевичи во главе своих отрядов принимали активное участие в военных кампаниях русской армии и нередко использовались как московские ставленники в борьбе за ханский трон в Казани и Астрахани. Наиболее известны Мухаммед-Эмин, Абд аль-Латиф, Шах-Али, Джан-Али, Дервиш-Али, а также принявшие крещение казанский царевич Кудай-Кул (Худай-Кул; в крещении с 21 декабря 1505 Пётр Ибрагимович), женатый с 25 января 1506 г. на сестре великого князя московского Василия III Ивановича – Евдокии Ивановне, а также последний казанский хан Ядгар-Мухаммед (в крещении Симеон Касаевич). Особый статус имели царевичи и цари, владевшие Касимовским царством.

В-третьих, к служилым князьям иногда относят князей Рюриковичей и Гедиминовичей, находившихся на службе в Новгороде и Пскове. Они не имели наследственных прав на выделяемые им «в кормление» («хлебокормление») города с сельской округой, обладая лишь административно-судебными правами над податными людьми и правом на сбор ряда доходов. Правда, приезд в Новгород в 1333 г. первого князя-наёмника, литовского князя Нариманта Гедиминовича, сопровождался передачей ему городов Ладога (ныне Старая Ладога), Орешек (ныне Шлиссельбург), Корела (ныне Приозерск), а также Корельской земли и половины Копорья «в отцину, и в дедину, и детем его», но этот порядок не закрепился. Впоследствии, в зависимости от политической и военной конъюнктуры, а также от знатности князя, размеров и подготовленности его войска число жалуемых князю городов варьировалось (последний великий князь смоленский Юрий Святославич в 1404 получил 13 городов). Процедура включала предварительные переговоры и заключение официального соглашения по решению веча. Во 2-й половине 14 в. и до середины 15 в. в Новгородской республике существовала система из двух князей-наёмников, причём вторые князья получали обычно половину Копорья, или Яму (ныне Кингисепп), а в отдельных случаях – иные пригороды в западном порубежье. В этой роли нередко оказывались белозерские (возможно, ещё с начала 14 в.), смоленские, а в 1440–1470-х гг. – суздальские Рюриковичи, которые воевали вместе с новгородцами против московских войск (1456, 1471, 1478). В Пскове князья-наёмники известны с последних десятилетий 14 в. (главным образом Гедиминовичи, частью – смоленские Рюриковичи), с начала 15 в. эту функцию выполняли, как правило, представители ростовских и суздальских Рюриковичей, князей Оболенских и др., поставленные по рекомендации или с согласия великих князей московских. По процедуре порядок выбора и утверждения псковских князей был близок к новгородскому.