Реви́зии Септуаги́нты, редакции греческого перевода Библии (Септуагинты), создатели которых стремились приблизить его к масоретскому тексту, а также сделать более дословным (в случае ревизий Феодотиона и Аквилы) или более литературным (в случае Симмаха). Ревизия текстов греческой Библии началась вскоре после завершения перевода Пятикнижия (Marcos. 2001. P. 247).

Кайге-ревизия Септуагинты

Наиболее древней из ревизий Септуагинты является т. н. ревизия кайге, засвидетельствованная уже в греческом свитке 12 малых пророков из пещеры в Нахаль Хевер (8ḤevXIIgr). Свиток датируется концом 1 в. до н. э. Основные черты этой ревизии, выделенные исследователем Д. Бартелеми (Barthélemy. 1963), таковы: 1) в тех частях текста, где первоначальный перевод, по-видимому, опирался на еврейский оригинал, отличный от масоретского, текст из Нахаль Хевер стал ближе к масоретскому; 2) более свободный первоначальный перевод стал более буквальным; 3) редактор старается использовать технику «стандартных эквивалентов», т. е. передавать одну и ту же еврейскую конструкцию всегда одним и тем же образом, вопреки нормам греческого языка. Так, еврейскую частичку גם («также») редактор всегда передаёт греческим καίγε; именно опираясь на эту особенность Бартелеми и назвал ревизию, обнаруженную им в свитке 12 малых пророков из Нахаль Хевер, «ревизией кайге».

К ревизии кайге, помимо свитка малых пророков из Нахаль Хевер, Д. Бартелеми отнёс следующие тексты:

• книги Руфи, Песнь песней Соломона, Плач Иеремии (либо эти книги отсутствовали в первоначальном греческом переводе, либо этот перевод не сохранился, а сохранился только перевод, близкий к ревизии кайге);

• книга Судей Израилевых в том виде, в каком она представлена в Ватиканском кодексе (кодексе В) и небольшой группе близких к нему рукописей; эту редакцию книги Судей принято называть текстом «В-типа»;

• два больших фрагмента книг Царств в том виде, в котором они представлены в основной рукописной традиции (2 Цар 11:1 – 3 Цар 2:11 и 3 Цар 21 – 4 Цар до конца);

• фрагменты древней ревизии Септуагинты, которые сохранились за подписью Феодотиона;

• фрагменты древней ревизии Псалтири, которые дошли до нас под названием «пятого перевода» (Quinta);

• тексты или фрагменты, связанные с ревизией кайге, встречаются и в других библейских книгах, в частности в книгах Иова и пророка Иеремии, которые в древнем греческом переводе были намного короче протомасоретского текста и впоследствии, в гекзапларной редакции, были дополнены «Феодотионовым» переводом;

• с ревизией кайге, как показал Д. Бартелеми, следует связать также ветхозаветные цитаты в ряде раннехристианских текстов, например цитаты из книг малых пророков у Иустина Философа (конец 1 или начало 2 вв. – 165 г.).

Таким образом, находка в Нахаль Хевер дала толчок к тому, чтобы заново просмотреть уже имевшийся у учёных материал, и это привело к открытию древней редакторской/переводческой школы или традиции, которая так или иначе наложила свой отпечаток практически на весь греческий Ветхий Завет. Однако по мере изучения этих текстов стало ясно, что перед нами не единая редакция с чёткими принципами, а целая школа, деятельность которой длилась, возможно, свыше столетия, или, скорее, даже традиция, затронувшая ряд писцовых школ. Поэтому, хотя какие-то лексические эквиваленты и переводческие приёмы характерны для всех текстов группы кайге, в деталях эти тексты, их переводческая техника и стиль могут сильно разниться.

Д. Бартелеми сближал переводческие принципы ревизии кайге с экзегетическими правилами палестинских раввинов. На этом основании он считал ревизию кайге «палестинской» – не только хронологически, но и географически противопоставленной древнему греческому переводу Библии, выполненному в Египте. Однако если кайге – не результат деятельности какого-то одного книжника или группы книжников, а традиция, затронувшая ряд писцовых школ, то эти школы необязательно должны быть локализованы в одном месте. Впрочем, если верно, что утверждение авторитета протомасоретского текста на рубеже эр происходило прежде всего в Палестине, то связь редакции кайге с протомасоретским текстом может служить важным аргументом в пользу палестинской родины кайге.

Ревизии Аквилы, Симмаха и Феодотиона

Раннехристианские писатели сообщают нам о трёх ревизиях Септуагинты, которые имели место в начале нашей эры. Авторами этих ревизий они называют Аквилу (греч. Ἀκύλας, грецизированная форма латинского имени Aquila), Симмаха (Σύμμαχος) и Феодотиона (Θεοδοτίων).

Цитаты из этих ревизий сохранились в выдержках у церковных писателей и в заметках писцов на полях библейских рукописей; при этом и те и другие брали сведения прежде всего из гексапл Оригена. В средневековых рукописях и в современной литературе принято обозначать ревизии сокращениями α’ (Аквила), σ’ (Симмах), θ’ (Феодотион). Первоначальный текст Библии, до ревизий, обозначается как ο’ («Септуагинта»).

Сравнение с древним греческим переводом показывает, что эти ревизии представляют собой не столько новые переводы, сколько очень серьёзную переработку древнего греческого перевода (возможно, промежуточным звеном была ревизия кайге).

Ревизия Феодотиона

С точки зрения переводческой техники тексты, которые приписываются Феодотиону, по большей части связаны со школой/традицией кайге. Однако ревизия кайге, как следует, в частности, из свитка из Нахаль Хевер, имела место на 2 столетия раньше, чем традиционные даты жизни Феодотиона (конец 2 в. н. э.). Иными словами, тексты кайге (в тех случаях, когда они противостояли основной рукописной традиции Септуагинты) по какой-то причине были известны раннехристианским писателям за подписью Феодотиона. В современной научной литературе ревизии кайге и Феодотиона часто объединяются под общим названием «кайге-Феодотион».

Там, где приписанные Феодотиону цитаты отличаются по своей переводческой технике от кайге, можно предполагать, что их атрибуция возникла у Оригена или в средневековых рукописях по ошибке – например, из-за того что сокращение θ’ (Феодотион) путалось с сокращением θ’ (Феодорит Кирский, толкователь Библии).

Достоверных сведений о самом Феодотионе практически нет, спорно даже время его жизни. С опорой на Епифания Кипрского временем жизни Феодотиона традиционно считают конец 2 в. н. э. Предполагая, что Феодотион был реальным историческим лицом и подлинным создателем ревизии кайге, Д. Бартелеми предложил отождествить его с иудейским раввином Йонатаном бен Узиэлем (1-я половина 1 в. н. э.), который был учеником Гиллеля и, согласно более поздней иудейской традиции, автором «таргума Йонатана». Однако это предложение не нашло поддержки в современной науке о Септуагинте.

Феодотиону традиционно приписывается (например, Иеронимом Стридонским) также и тот перевод книги пророка Даниила, который, будучи более буквальным и близким к масоретскому тексту, уже к 4 в. н. э. вытеснил из церковного употребления древний греческий перевод. Однако исследования (Schmitt. 1966; McLay. 1998) продемонстрировали, что на самом деле перевод книги пророка Даниила у Феодотиона имеет мало общего с переводческими принципами школы кайге и фрагментов гексаплы у Феодотиона. Чтобы избежать неверных, как становится ясно, ассоциаций с историческим Феодотионом (кем бы он ни был), в современной литературе по Септуагинте часто обозначают «Феодотионов» текст Даниила просто как «θ-текст» или «Th-текст» (оставив от Феодотиона только начальную букву).

Цитаты из «Феодотионова» Даниила встречаются в Новом Завете, в «Пастыре Ермы», у ранних христианских писателей (см.: Marcos 2001. P. 144). Поскольку эти фрагменты написаны раньше того времени, которым принято было датировать жизнь и деятельность исторического Феодотиона, учёные писали о «прото-Феодотионовой» ревизии, которая нашла отражение в этих цитатах. В последние десятилетия благодаря открытию редакции кайге и сомнениям в Феодотионовом авторстве «Феодотионова» Даниила данный термин вышел из употребления.

Ревизия Аквилы

Эволюцию переводческой техники греческих версий Библии можно описать как постоянное стремление к большему буквализму: на уровне синтагматики каждому слову еврейского текста должно соответствовать в тексте перевода одно и ровно одно слово; на уровне парадигматики каждая лексема еврейского языка должна всегда передаваться одним и только одним греческим эквивалентом. Одновременно с отказом от более свободной переводческой техники наблюдается и тенденция ко всё большей ориентации на протомасоретский текст, а не на иные формы библейского текста.

Эти тенденции наличествуют уже в переводе исторических и пророческих книг (примерно 2 в. до н. э.), если рассматривать их на фоне греческого Пятикнижия. Они выражены ещё сильнее в текстах, связанных с ревизией кайге-Феодотиона (приблизительно 2-я половина 1 в. до н. э.). До своего логического конца они доходят в ревизии Аквилы (начало 2 в. н. э.) и в переводе книги Екклесиаста (который многие учёные связывают со школой Аквилы).

Самая подробная, хотя и крайне сомнительная, биография Аквилы содержится у Епифания Кипрского (О мерах и весах. 14–16). Согласно Епифанию, Аквила был родом из Синопа Понтийского и приходился родственником императору Адриану. Адриан (117–138 н. э.) поручил ему надзор за строительством нового города – Элия Капитолина – на месте разрушенного Иерусалима. В Иерусалиме Аквила познакомился с проживавшими там христианами, преемниками апостолов, и принял крещение, но затем был отлучён от Церкви, поскольку не хотел оставить занятия астрологией. Тогда он проклял христианство, принял обрезание, выучил еврейский язык и сделал новый перевод еврейского Священного Писания на греческий.

Еврейские источники подтверждают, что «прозелит Акилас» (עקילס הגר) переводил Библию; сообщается, что рабби Элиэзер и рабби Йеошуа (1-я половина 2 в. н. э.) одобрили его перевод (Иерусалимский Талмуд. Мегилла. 1:8). Это сообщение, независимо от его историчности, может служить важным аргументом в пользу авторитета перевода Аквилы у иудеев: рабби Элиэзер и рабби Йеошуа, ученики раббана Йоханана бен Заккая (который стал во главе синедриона после падения Иерусалима и основал «академию» в Явне) и учителя рабби Акивы, изображаются в Талмуде как величайшие раввинистические авторитеты в своём поколении – и как непримиримые антагонисты. Их согласие должно означать, что перевод Аквилы был одобрен единогласно. Буквализм перевода Аквилы близок к подходу, характерному для раввинистической экзегезы. Христианские источники также сообщают, что перевод Аквилы пользовался авторитетом у иудеев (ср. впрочем, более осторожную позицию Labendz. 2009).

По-видимому, именно желанием дистанцироваться от христианства вызван перевод евр. מָשִׁיחַ «помазанник» не словом χριστός (прилагательное от глагола χρίω – помазывать), а словом ἠλειμμένος (прилагательное от практически синонимичного глагола ἀλείφω – помазывать) – в христианских общинах слово χριστός уже стало вторым именем Иисуса.

Ревизия Симмаха

Согласно Евсевию Кесарийскому, Симмах принадлежал к «ереси» эвионитов (иудействующих христиан) (Евсевий Кесарийский. Церковная история. VI. 17). Епифаний писал, что Симмах жил во времена императора Вера [т. е. Луция Вера, соправителя Марка Аврелия, 161–169; таково чтение сирийской версии Епифания (Epiphanius, Treatise on Weights and Measures – Syriac Version. 1935. P. 32); греческая версия предлагает менее правдоподобное чтение «Севера» (193–211)] и был самаритянином, который обратился в иудаизм и «был обрезан по второму разу» (Епифаний. О весах и мерах. 16).

Перевод Симмаха был менее буквальным, чем переводы Аквилы и кайге-Феодотиона; более того, в ряде случаев Симмах явно стремился приблизить текст греческой Библии к литературным стандартам. В этом отношении его перевод представляет собой разительное отторжение тенденции ко всё возрастающему буквализму, которая была характерна для переводов и ревизий 2 в. до н. э. – 2 в. н. э. и нашла своё логическое завершение у Аквилы. В соответствии с греческим вкусом и в полную противоположность тенденции других ревизий Симмах стремился варьировать греческие переводы одного и того же еврейского слова.

Распространения ни в христианских, ни в иудейских общинах перевод Симмаха, как считают исследователи, не получил, однако некоторые учёные полагают, что он повлиял на Вульгату Иеронима Стридонского (Ziegler. 1971; Salvesen. 1991). Видимо, переводческая техника Симмаха оказалась близка переводческим принципам Иеронима.