«До́воды и ли́ца» (англ. «Reasons and Persons»), первый из двух основных философских трудов британского философа Д. Парфита, ставший классикой философской и этической мысли практически сразу после опубликования. Первое издание книги выпущено в 1984 г., второе – в 1987 г. Издание 1987 г. включает в себя 4 части и 10 приложений, посвящённых проблемам рационального и морального действия, тождества личности, этики будущих поколений, аксиологии. В основу книгу легли идеи Парфита, высказанные им в статьях, опубликованных в 1970–1980-х гг., когда он был стипендиатом колледжа Всех душ в Оксфорде. Прежде всего речь идёт о статье «Тождество личности» (1971, рус. пер. 2019) и эссе «Благоразумие, моральность и дилемма заключенного» (1981). Новаторство труда «Доводы и лица» состояло в том, что автор связал в нём две темы, которые до этого рассматривались по отдельности, показав значимость наших концепций тождества личности для рациональности/моральности наших действий (Edmonds 2023). Кроме того, в книге уделяется много внимания проблеме ответственности перед будущими поколениями и связанным с этим парадоксам («проблема не-тождества», «отталкивающее заключение», «парадокс простого сложения»). В «Доводах и лицах» Парфит прямо или косвенно отталкивается от идей Г. Сиджвика, Т. Нагеля, Д. Виггинса, Б. Уильямса и полемизирует с ними. Также на содержание «Доводов и лиц» повлияли многочисленные комментарии, которые Парфит в процессе работы над своим трудом получил от современных ему влиятельных мыслителей: А. Сена, Ш. Кагана, Л. Темкина, Б. Уилльямса, Дж. Брума (Derek Parfit's Reasons and persons. 2020). Широкую известность книга приобрела благодаря двум радикальным утверждениям. Во-первых, что мы должны отказаться от идеи тождества личности во времени как рационального основания для своих действий. Во-вторых, что существует неустранимое противоречие между рациональностью и моральностью наших действий. Парфит приписывал этим утверждениям различную значимость. Первое рассматривалось им как освобождение от угнетающего заблуждения, тогда как второе он считал мотивом к созданию универсальной этической теории.

Первая часть – «Самоопровергающиеся теории» – посвящена анализу теории собственного интереса и консеквенциализма, а также их отношения к общепринятой морали. Рассуждения Парфита во многом мотивированы проблемой, поставленной известным британским этиком Г. Сиджвиком, которому не удалось доказать, что рационально жертвовать собственным интересом в пользу общего блага.

Под теорией собственного интереса (англ. Self-interest theory), S, Парфит понимает тезис, согласно которому формально высшая рациональная цель отдельного разумного индивида заключается в том, чтобы его собственная жизнь была максимально хорошей. Несмотря на то что любая версия S имеет одну и ту же формальную высшую цель, содержательное понимание этой цели может различаться, и Парфит выделяет три основные содержательные разновидности S: гедонизм, теория исполнения желаний и теория объективного списка. Гедонизм предполагает, что максимально возможная степень благополучия индивида состоит в максимально возможном для него счастье, понимаемом как субъективная удовлетворённость. Теория исполнения желаний рассматривает в качестве максимально возможного благополучия индивида максимально полное осуществление его желаний в течение жизни; тогда как с точки зрения теории объективного списка некоторые вещи являются для индивида хорошими, а некоторые плохими независимо от его субъективного к ним отношения, а его благо заключается в обладании хорошими вещами и в избегании плохих. Введённая Парфитом таксономия тех признаков, которые означают для отдельного индивида, что его жизнь идёт для него хорошо, получила широкое признание в современных теориях ценности.

Парфит также пытается рассмотреть различные версии консеквенциализма, С, под которым понимается тезис, что высшей моральной целью является максимизация блага безотносительно действующего агента, т. е. в отличие от S С является агентонейтральной теорией.

Парфит определяет самоопровергающуюся теорию как теорию, декларируемые цели которой достигаются лучше, когда ей не следуют. Теория может опровергать себя прямо или косвенно, индивидуально или коллективно. На уровне индивидуальных действий теория Т опровергает себя косвенно, если верно, что отдельный индивид, пытаясь достичь целей, декларируемых Т, в целом получает худший результат. Например, жизнь человека оказывается в целом для него хуже, когда он пытается действовать так, чтобы его жизнь была наилучшей из возможных для него. Т опровергает себя прямо, если цели, декларируемые Т, достигаются хуже в том случае, когда индивид успешно следует Т, чем в случае, когда бы он следовал Т неудачно. На уровне коллективных действий речь идёт о проблеме координации действий нескольких индивидов. Т опровергает себя, если декларируемые Т цели достигаются лучше, когда никто из них не следует Т. Например, как в случае дилеммы заключённого, на которую ссылается Парфит: если один из заключённых признается в совершении преступления, а другой не признается, то первого отпустят, а второго признают виновным, и наоборот. Если признаются оба, то каждый гарантированно уменьшит себе наказание. Если не признается ни один из них, то наказание для каждого будет меньше, чем если бы не признался только один из них. Представляется, что S рекомендует признание в любом случае, т. к. это гарантирует уменьшение наказания. Однако если каждый из заключённых будет действовать в соответствии с S, то исход будет хуже для обоих, чем если бы никто из них не следовал S.

Кроме того, Парфит вводит понятие «самоустраняющейся (англ. self-effacing) теории», под которой он понимает такую теорию, принципы которой ведут к отказу от следования этой теории и рекомендуют следовать какой-либо другой. Он приходит к выводу, что в некоторых случаях S и C могут рекомендовать следовать вместо себя какой-либо иной теории. S может утверждать, что иногда на короткое время для субъекта рационально вести себя иррационально, а C может утверждать, что убеждение в истинности какой-либо теории, отличной от C, ведёт к достижению наилучшего результата. Однако это не делает их прямо самоопровергающимися теориями, т. к. сами эти теории не требуют прямо веры в самих себя. С точки зрения этих теорий допустимо верить в любую теорию, которая позволяет сделать жизнь индивида максимально хорошей для него самого или достичь наилучшего общего результата, в том числе и путём отказа от веры в сами эти теории.

Таким образом, в первой части Парфит приходит к заключению, что теория собственного интереса, консеквенциализм, равно как и общепринятая мораль лишь косвенно опровергают сами себя, т. к. цели, полагаемые этими теориями, достигались бы лучше, если бы агенты действовали, исходя из иных установок, нежели те, которых требуют данные теории. Выход из этой ситуации он видит в разработке единой теории на основе сближения пересмотренных версий консеквенциализма и общепринятой морали. В перспективе единая моральная теория могла бы, по мнению Парфита, поколебать моральный скептицизм, питаемый разногласиями между моральными теориями.

Во второй части – «Рациональность и время» – Парфит пытается сформулировать то, что он считает более весомыми аргументами против S. Первый аргумент состоит в том, что сторонники S обязаны признавать, что единственной наивысшей рациональной целью индивида является его собственное благополучие, даже в том случае, когда оно достигается за счёт благополучия других. Однако Парфит полагает, что стремление к благополучию других, исполнение долга или желание достичь определённых результатов, таких как стать творцом выдающегося произведения искусства или научного открытия, в том числе и за счёт собственного благополучия, являются не менее рациональными, чем стремление к его максимизации. Если это верно, то стремление к тому, чтобы собственная жизнь индивида была наилучшей из возможных для него, не может быть его единственной наивысшей рациональной целью, вопреки тому, что утверждает S.

Второй аргумент Парфита против S заключается в указании на имеющееся в ней структурное несоответствие между агентной относительностью и временной нейтральностью, которое отличает её от C. S утверждает, что агент обязан максимизировать собственное благополучие, а не благополучие других агентов. В то же время благополучие рассматривается как благополучие агента в целом, т. е. нечто нейтральное по отношению к тому или иному отрезку его жизни; другими словами, нет разницы между тем, относится ли оно к прошлому, настоящему или будущему. С, напротив, предполагает, что наивысшей моральной целью каждого агента является максимальное общее благополучие безотносительно как него самого, так и какого-то определённого времени. Т. е. С характеризуется не только временной, но и агентной нейтральностью. Вероятно, Парфит полагает, что сторонники S были бы более последовательными, если бы сделали свою теорию либо полностью нейтральной, либо полностью относительной, т. к. такая «чистая» теория обладала бы преимуществом простоты по отношению к смешанной теории, которой S является de facto.

В качестве третьего аргумента Парфит приводит то обстоятельство, что временная нейтральность S находится в противоречии с асимметрией нашего отношения к своему благополучию относительно прошлого, настоящего или будущего. Большинство агентов склонны к тому, чтобы предпочесть большее зло, если бы оно произошло с ними в прошлом, при условии, что у него больше нет значимых последствий для настоящего, меньшему злу, которое им предстояло бы претерпеть в будущем, даже если это сделало бы их жизнь в целом хуже. Например, некто предпочёл бы подвергнуться более длительной и болезненной медицинской процедуре в прошлом, которое уже завершилось, чем столь же болезненной, но менее длительной процедуре в будущем, которая ему только ещё предстоит. Если такое предпочтение рационально, то это очевидным образом делает S менее убедительной, т. к. она утверждает, что для агента рационально всегда выбирать то, что делает лучше его жизнь в целом, а не только какой-то её отдельный отрезок.

Третья часть – «Тождество личности» – посвящена нашим концепциям себя и их значению для рациональности и морали. Парфит утверждает, что наше убеждение в том, что нумерическое тождество личности является необходимым для выживания и, следовательно, должно быть предметом рациональной заботы о себе в будущем, ложно при условии редукционистского понимания природы личности. Он различает редукционистские и нередукционистские концепции личности. Согласно первым, личность сводится к фактам о её физической и/или психологической жизни. Согласно второй, личность и её тождество во времени определяется некоторым дополнительным фактом, под которым Парфит понимает наличие картезианского Я, или нематериальной души (субстанциальный дуализм), не сводимой ни к каким эмпирическим фактам физической или психологической жизни личности. Отрицая наличие у нас оснований для веры в существование картезианских Я, он вместе с тем отрицает и то, что редукционистские концепции личности совместимы с её нумерическим тождеством во времени. Парфит развивает мысленные эксперименты С. Шумейкера, Д. Виггинса и Б. Уилльямса, в которых рассматриваются случаи деления/слияния личности, когда из физических и/или психологических фактов следует, что некая изначально единая личность X оказывается двумя различными личностями либо две изначально различные личности X и Y оказываются одной личностью. В отличие от сторонников психологического или физического критерия тождества личности Парфит предлагает сделать из этих мысленных экспериментов вывод, что тождество личности является неопределённым по своей природе, т. е. нет таких фактов, которые делали бы некую личность тождественной самой себе во времени. Факты, которые действительно важны для продолжения существования личности, – это факты, касающиеся психологической связанности между более ранними и более поздними психологическими состояниями (воспоминания о прежних действиях, реализация намерений), а также психологическая непрерывность этих состояний. Подходящее для выживания отношение между этими фактами Парфит обозначает как отношение R, утверждая, что R, в отличие от нумерического тождества, допускает степень и может иметь место между более чем одной личностью.

В отношении рациональности и морали Парфит полагает, что отказ от убеждения в необходимости тождества личности для выживания ведёт к ослаблению S, т. к. S утверждает, что наивысшей рациональной целью индивида является забота о собственном благополучии, предполагающем нумерическое тождество личности во времени, и усилению неиндивидуалистической теории морали.

Четвёртая часть – «Будущие поколения» – посвящена теории ценности и начинается с «проблемы не-тождества», под которой понимается вопрос: каким образом можно провести аксиологическое различие между некоторыми действиями или нормами, если они не являются худшим или лучшим для кого-либо. Например, если у нас две различные нормы А и В и в зависимости от того, какая из них будет принята, родятся разные люди. Поскольку никто из них ещё не родился, то нет никого, для кого эти нормы были бы лучше или хуже. Тем не менее у нас может быть потребность в их оценке. Парфит полагает, что если бы люди, которые родились в случае принятия нормы А, были счастливее людей, которые родились бы в случае принятия нормы В, то норма А лучше нормы В.

Парфит формулирует два парадокса, разрешение которых сталкивается со значительными трудностями. Во-первых, это т. н. отталкивающее заключение. Суть его в том, что многие согласились бы с тем, что было бы лучше, если бы было больше счастливых людей, чем если столь же счастливых людей было бы меньше. Однако если бы с ростом населения качество жизни немного уменьшилось, но при этом не настолько, чтобы жизнь потеряла всякую ценность, мы могли бы оказаться перед выбором между двумя альтернативными вариантами: миром, в котором немногочисленные обитатели были бы очень счастливы, и миром, в котором качество жизни было бы немного ниже, но людей при этом было бы значительно больше. Если мы соглашаемся с этим заключением, то мы должны согласиться и с тем, что мир, в котором очень много людей живут с крайне низким качеством жизни, лучше мира, в котором небольшое число людей наслаждается блаженной жизнью.

Во-вторых, это т. н. парадокс простого сложения. В данном случае задаётся вопрос: является ли снижение среднего уровня благополучия чем-то плохим само по себе? Представляется, что да, но только если при этом снижается уровень благосостояния уже живущих людей. Однако если снижение этого уровня происходит просто путём добавления новых людей, чей уровень благосостояния хотя и является крайне низким, но жизнь всё-таки достойна того, чтобы её жить, то кажется, что нет никого, чьё благосостояние бы уменьшилось, и поэтому такое снижение среднего уровня благосостояния не будет чем-то, что плохо само по себе. Это ведёт к парадоксальному выводу, что всегда лучше, чтобы существовало огромное население с уровнем благополучия на грани того, чтобы жизнь сохраняла для него ценность, чем небольшое количество людей с крайне высоким уровнем жизни, близким к блаженству. Парфит полагает, что теории, рассматриваемые им в работе «Доводы и лица», не способны адекватно разрешить эти парадоксы и это должно стать задачей будущей, более универсальной моральной теории.

Книга Парфита отличается строгостью и тщательностью аргументации, изобретательностью мысленных экспериментов и богатством и разнообразием обсуждаемых вопросов, позволяющих ей оставаться предметом интереса и дискуссии не только философов, но и психологов и экономистов (Derek Parfit's Reasons and persons. 2020).