Три́фонов Ю́рий Валенти́нович (28.8.1925, Москва – 28.3.1981, там же), русский писатель.

Родился в семье председателя Военной коллегии Верховного суда СССР (1923–1926) Валентина Андреевича Трифонова (1888–1938) и Евгении Абрамовны Трифоновой-Лурье (1904–1975). Бабушка писателя по материнской линии, Татьяна Александровна Словатинская (1879–1957), дежурный секретарь в приёмной секретариата ЦК партии, с 1898 г. занималась подпольной революционной работой, была близко знакома с И. В. Сталиным и другими большевиками.

Во время «большого террора» В. А. Трифонов был арестован по обвинению в троцкизме и расстрелян (1938), в 1938 г. Е. А. Трифонова-Лурье осуждена на 8 лет исправительно-трудовых лагерей. После ареста родителей опекуном Трифонова и его сестры Татьяны стала бабушка. В 1939 г. Т. А. Словатинская вместе с Юрием, Татьяной и другими родственниками была выселена из Дома правительства на Берсеневской набережной в дом на Большой Калужской улице. В дальнейшем судьбы бывших революционеров в сталинскую эпоху станут одной из ведущих тем творчества писателя.

С началом Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Трифонов стал бойцом комсомольско‑молодёжной роты противопожарной охраны Ленинского района Москвы. Вместе с бабушкой и сестрой находился в эвакуации в Ташкенте. В 1942 г. вернулся в Москву, работал на авиационном заводе № 124 чернорабочим, слесарем, а затем редактором заводской газеты «Сталинская вахта».

Поступил на заочное отделение (окончил в 1949) прозы Литературного института имени А. М. Горького. На вступительных экзаменах абитуриента отметил председатель приёмной комиссии К. А. Федин; во время учёбы Трифонов активно посещал его семинары. В 1945 г. перевёлся на очное отделение и ушёл с оборонного завода. Громкий литературный дебют состоялся в 1949 г.

Первая жена (в 1951–1966) – Нина Алексеевна Нелина (1925–1966), солистка Государственного академического Большого театра. Вторая жена (в 1970–1979) – Алла Павловна Пастухова (1936–2014), журналистка, литературный редактор (в том числе и произведений Трифонова). Третья жена (в 1979–1981) – Ольга Романовна Мирошниченко (род. 1938), писательница, хранитель музея «Дом на Набережной».

В январе 1957 г. принят в члены Союза писателей СССР (в статусе кандидата пробыл около 6 лет). В 1980 г. по рекомендации Г. Бёлля номинирован на Нобелевскую премию по литературе. Награждён орденом «Знак Почёта» (1975).

Похоронен на Кунцевском кладбище. В 2003 г. на фасаде Дома на Набережной установлена мемориальная доска.

Раннее творчество

Во время учёбы в Литературном институте имени А. М. Горького опубликовал рассказы «Знакомые места» (журнал «Молодой колхозник», 1948, № 4), «В степи» (альманах «Молодая гвардия», 1948, № 2), печатался в газете «Московский комсомолец».

В качестве дипломной работы представил повесть о студенческой жизни послевоенных лет – «Студенты» (1949). А. Т. Твардовский порекомендовал её к публикации (редактор Т. Г. Габбе) в журнале «Новый мир» (1950). Помимо традиционного для эстетики соцреализма конфликта индивидуалиста и сплочённого комсомольского коллектива, в произведении отражён «дух времени» (например, борьба с космополитизмом). Причину успеха повести Трифонов усматривал в точной передаче бытовых подробностей, которые оживляли повествование.

Повесть «Студенты» (1949) стала значительным литературным событием и была удостоена Сталинской премии 3‑й степени за 1950 г. [присуждена в 1951; Правда. 1951. 17 марта (№ 76). С. 1]. Начинающий писатель давал интервью, участвовал в обсуждениях. Однако в мае 1952 г. на Трифонова был написан донос, в котором сообщалось, что в одной из анкет при поступлении в институт он умолчал об аресте своего отца. Писателю грозило исключение из комсомола, однако райком общественную инициативу не поддержал и снизил степень наказания до выговора. Тем не менее это событие оставило пятно на репутации писателя: «...было неясно, то ли я лауреат, то ли сын врага народа, едва не исключённый из комсомола», вспоминал Трифонов (цит. по: Тангян. 2013. С. 168). Спектакль «Молодые годы» (инсценировка повести «Студенты», 1952, режиссёр А. М. Лобанов; не имела зрительского успеха) и ныне забытая пьеса о художниках «Залог успеха» (1953, режиссёр Лобанов) были поставлены в Московском драматическом театре имени М. Н. Ермоловой. Впоследствии писатель оценивал повесть «Студенты» критически, что отразил в инскрипте на книге, подаренной в 1976 г. бельгийской исследовательнице К. де Магд-Соэп: «Это книга, которую я не писал» (К. де Магд-Соэп. 1997. С. 34).

В 1950-е гг. писатель находился в поиске «своего голоса», публиковал большое количество рассказов на спортивные темы, многие из которых вошли в сборники «В конце сезона» (1961), «Факелы на Фламинио» (1965), «Игры в сумерках» (1970). Трифонов в течение 18 лет был членом редколлегии журнала «Физкультура и спорт», в качестве корреспондента посетил Олимпийские игры в Риме (1960), Гренобле (1968), Инсбруке (1976) и многие другие спортивные соревнования.

В формировании идейно-эстетических принципов творчества значительную роль сыграла поездка Трифонова в Среднюю Азию. По настоянию А. Т. Твардовского в 1952 г. писатель отправился в командировку (от журнала «Новый мир») в Туркмению, чтобы собрать материал для нового романа (первоначальное название «Канал»).

 При создании произведений писатель не ограничивался производственной тематикой, документальным изображением действительности или описанием местного колорита, его тексты затрагивали вопросы смысла жизни, конфликта поколений, быстротечности времени. Исследовательница Р. И. Казимагомедова отмечает, что обращение писателя к экзотической тематике ознаменовало «отход от привычного быта к иному» (Казимагомедова. 2017. С. 10). Сам Трифонов назвал отправной точкой «нового этапа» своих писаний (Левин. 1988. С. 187) рассказ о жизни в Каракумах «Доктор, студент и Митя» (Молодая гвардия. 1956. № 1). Туркменские рассказы вошли в сборники «Под солнцем» (1959), «В конце сезона» (1961).

Впечатления от поездки в Туркмению легли в основу романа «Утоление жажды» (1963), посвящённого строительству Каракумского канала. Сквозь стандартные для производственного романа конфликты (трудности быта, противостояние энтузиастов и скептиков, отношение к труду как к служению или как к «погоне за длинным рублём» и т. д.) проступает важнейшая для творчества писателя тема времени. Исторический контекст считывается в судьбах героев (повествователь – сын врага народа, начальник стройки имел лагерный опыт и др.), в портретах, диалогах. Герой-повествователь ощущает проходящий сквозь него поток времени и пытается «остановить мгновение», по крайней мере на бумаге: «…писать хотя бы о том, что знаю, о своей жизни, о Туркмении, о том, как ломается время, как приходят одни люди и уходят другие и как сам я вращаюсь в этом потоке, стремящемся куда-то в шуме и грохоте…» (Трифонов. Т. 1. 1985. С. 585). Сюжет, задуманный ещё в 1952 г., к моменту публикации утерял актуальность, и публикация не принесла Трифонову успеха.

Московские повести

В конце 1960-х гг. Трифонов всё чаще обращался к частной жизни человека – в центре его внимания нравственные конфликты и неоднозначность моральных оценок [рассказы «Вера и Зойка» (1966), «Голубиная гибель» (1967), «Самый маленький город», «В грибную осень» (оба – 1968) и др.].

Успех вернулся к писателю в 1970-х гг. После публикации цикла московских повестей Трифонов вошёл в литературу как знаковый представитель городской прозы. Местом действия произведений 2-й половины 1960–1970-х гг. стала столица, и повести «Обмен» (1969), «Предварительные итоги» (1970), «Долгое прощание» (1971), «Другая жизнь» (1975) и «Дом на набережной» (1976) воспринимались критикой и читательской аудиторией как единый «московский» цикл (изначально Трифонов планировал создать связный цикл под названием «Песчаные улицы», но затем отказался от этой идеи). Уникальное соединение городских локусов (пространственный аспект), атмосферы эпохи (временной аспект) и нравственной парадигмы столичной интеллигенции (аксиологический аспект) позволяют рассматривать эти повести Трифонова как московский текст в русской литературе (подробнее см.: Селеменева. 2008).

В произведениях описана повседневная жизнь интеллигенции, представители которой попадают в ситуации нравственного выбора и переживают моменты душевного кризиса. Индивидуальные особенности речи героев, сливаясь с безличными клише интеллигентского сообщества, дарили читателю-современнику эффект узнавания и помогали произвести «ревизию» собственной души. При создании повестей Трифонов экспериментировал, используя различные художественные приёмы: ретроспективную композицию и исповедальность («Предварительные итоги»), изображение событий с позиций двух людей («Долгое прощание»), несобственно-прямую речь («Другая жизнь») и др. В повести «Дом на набережной» писатель объединил эти приёмы.

Две системы ценностей – нравственное начало и материальный комфорт – сталкиваются в повести «Обмен». На сюжетном уровне показана типичная жизнь семьи Дмитриевых, которая стоит перед выбором – улучшить свои жилищные условия или проявить уважение к умирающей матери. Однако название повести не столько отсылает к сюжету (обмен квартиры), сколько символизирует нравственный выбор, в результате которого материальные интересы вытесняют духовное начало в человеке, что в рассказе названо «олукьяниванием» (от фамилии героини Лукьяновой, которая настаивала на обмене).

Одно из самых популярных произведений Трифонова – повесть «Дом на набережной» (1976), посвящённая жизни интеллигенции в эпоху репрессий. По мысли исследовательницы Н. Б. Ивановой, после «Дома на набережной» «Трифонов становится историком-летописцем, свидетельствующим о современности» (Иванова. 1984. С. 232). Повествование построено ретроспективно: в начале 1970-х гг. главный герой, Вадим Глебов, вспоминает своё детство (1930-е гг.) и юность. На контрасте показаны два пространства – квартиры обитателей высокого серого дома на Берсеневской набережной и коммуналка в невзрачном 2-этажном домишке в Дерюгинском подворье, где живёт главный герой. Трифонов подробно исследует психологию человека, который стремится стать частью привилегированного мира. Развернувшаяся травля в среде советской номенклатуры становится признаком неустойчивости времени: те, кто вершил судьбы в прошлом, теперь сами попали под колёса истории. Однако это шанс занять место в обществе для таких, как Глебов, действиями которого руководят две силы: зависть и страх. На пути к мечте Глебов поступил как конформист и предатель, а жертвой ситуации стала невинная девушка Соня. Анализируя воздействие времени на людей, сущность тех деформаций, которым подвергается личность, автор добирается до самых глубин души человека. Не последнюю роль в этом исследовании играет стиль повествования – голос автора «вплетается во внутренний монолог героя» (цит. по: Лейдерман. 2006. С. 242), демонстрируя «предельно широкую амплитуду колебаний»: от слияния с голосом героя до полного размежевания с ним, включая подчас саркастические характеристики, такие как «богатырь – тянульщик резины» (подробнее см.: Лейдерман. 2006. С. 242–243). В 1976 г. в Московском театре на Таганке состоялась премьера спектакля «Обмен» (режиссёр Ю. П. Любимов), а в 1980 г. – «Дом на набережной» (режиссёр Любимов; спектакль был снят с репертуара по цензурным соображениям в 1984, восстановлен в 1986).

После успеха московских повестей Трифонов тщетно пытался избавиться от ярлыка «бытописателя», навешенного на него критикой. В беседе с Л. А. Аннинским особо отметил ограниченность интерпретаций его произведений: «Я пишу о смерти ("Обмен") – мне говорят, что я пишу о быте; я пишу о любви ("Долгое прощание") – говорят, что тоже о быте; я пишу о распаде семьи ("Предварительные итоги") – опять слышу про быт; пишу о борьбе человека со смертельным горем ("Другая жизнь") – вновь говорят про быт. Я думаю, это вот отчего: разучились читать книги. Я имею в виду критиков» (Новый мир. 1981. № 11. С. 234). Российский литературовед В. М. Пискунов усматривал особую роль быта в творчестве писателя: «…Быт для него – не косное застывшее бытие мёртвых вещей, а реально осязаемый, пластический образ исторического времени…» (Пискунов. 2005. С. 492).

Повесть «Другая жизнь» Трифонов назвал «поворотным моментом» (Трифонов. 1982. С. 72) на своём писательском пути. В ней (а также в повести «Долгое прощание») писатель наметил вектор развития своего дальнейшего творчества – мотив поиска связи времён: его герои – историки – искали «нити, соединявшие прошлое с ещё более далёким прошлым и с будущим» (Трифонов. Т. 2. 1986. С. 300).

Роль истории в творчестве Трифонова

В повести «Отблеск костра» (1965) наметился поворот в сторону исторической проблематики. Она посвящена событиям Гражданской войны 1917–1922 гг. на Дону, в основу легли дневники дяди Трифонова – Павла Абрамовича Лурье. Повесть стала не просто документальным исследованием, а первой декларацией идеи, которая станет одной из ведущих в творчестве писателя: «На каждом человеке лежит отблеск истории. Одних он опаляет жарким и грозным светом, на других едва заметен, чуть теплится, но он существует на всех» (Трифонов. Т. 4. 1987. С. 7).

Контраст между героическим прошлым и прагматичной современностью становится центральным конфликтом рассказа «Был летний полдень» (1966). Героиню, старую революционерку, приехавшую после долгого отсутствия в родной город, встречают как живую легенду: пионеры с цветами, выступления, интервью, встречи на киностудии. Однако вечер воспоминаний, на котором она рассказывает о дорогих и памятных для неё событиях и местах, для организаторов встречи лишь способ продвижения по карьерной лестнице. В цикле московских повестей образ старого революционера отошёл на второй план, но не утратил своей значимости: на контрасте зачастую с неудобной прямотой участников легендарного прошлого отчётливее проступает «мышиная возня» ищущих бытового благополучия героев-современников.

Исторический роман «Нетерпение» (1973) посвящён народовольцам и их руководителю А. И. Желябову. Народовольчество интересовало писателя как ступень в развитии революционного движения. На разбор этой темы Трифонова во многом вдохновил роман «Бесы» (1871–1872) Ф. М. Достоевского. Заблуждения, переоценка своих возможностей, неверное понимание ситуации в стране привели народовольцев к внутреннему перерождению: из пламенных революционеров в террористов. «С помощью террора нельзя достичь истинных общественных целей», – отметил писатель в интервью Ральфу Шрёдеру (Трифонов. 1982. С. 68).

В романе «Старик» (1978) Трифонов снова исследовал связь прошлого с ценностями современников, развил темы, затронутые ещё в повести «Отблеск костра». Работая над романом, писатель вновь обратился к архивам своего отца, В. А. Трифонова, и дневнику дяди, Павла Абрамовича Лурье. Как пишет исследовательница Н. А. Бугрова, «через всю жизнь Ю. В. Трифонов пронёс восхищённое чувство к отцу и верность его памяти» (Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения ... 2014. С. 90). В романе несколько сюжетных линий: воспоминания ветерана революции Павла Евграфовича Летунова; сюжет-расследование об участнике Гражданской войны комкоре Мигулине; бытовые тяжбы за владение имуществом, судьба одного из претендентов на дачный домик – энергичного и оборотистого Олега Васильевича Кандаурова. В образе комкора Мигулина, одного из главных героев романа, слились две исторические личности – перешедшие на сторону красных донские казаки Ф. К. Миронов и Б. М. Думенко (организаторы красных конных армий, расстреляны в годы Гражданской войны). Несмотря на приверженность большевизму, Миронов и Думенко выражали неприятие политики «расказачивания». Они были тесно связаны с отцом Трифонова, когда он был назначен комиссаром в Особый Донской экспедиционный корпус (1919). За самовольное выступление на Южном фронте Миронов был назван предателем и забыт в советской истории. Как изменник и анархист Миронов показан в романе К. А. Федина «Необыкновенное лето» (1948). С такой характеристикой полемизирует Трифонов в «Старике», стремясь показать ложность подобных обвинений и избежать однозначных трактовок. Непонимание между отцом писателя и Мироновым легло в основу нравственной проблематики романа. Размышления Павла Летунова, невольно принявшего участие в обвинении Мигулина, пронизаны чувством вины, а вся последующая жизнь героя характеризуется попытками искупить её муками памяти. В изображении кровавого и жестокого времени Гражданской войны Трифонов вступает в диалог с представителями предшествующей литературы. И. Н. Сухих отмечал: «…Трифонов прорывается в двадцатые, подключается к незаконченным спорам и недоумённым вопросам Булгакова, Шолохова, Бабеля – о правоте красной или белой идеи, о цене, заплаченной за победу революции, о цвете пролитой крови, о сознательности личного выбора» (Сухих. 2002). От страшных 1920-х и 1930-х гг. Трифонов протягивает нить к 1970-м гг., которые также оценивает отнюдь не оптимистично – мирная эпоха обнаруживает своё античеловеческое лицо: «Лихорадочная, кровавая, безумная самоотверженность тех пламенных идеалистов <…>, которые готовы были ради торжества своей мировой мечты взорвать мир, сменилась холодным гедонизмом этого обаятельного монстра, способного, как саранча, ради наслаждения сожрать мир» (там же). Неотзывчивость и нечуткость близких, погрязших в тяжбах по поводу дачи, ранят Летунова; в гонке за материальными благами хладнокровно оттесняет конкурентов Кандауров. Утрата смыслов современным поколением становится предметом грустных размышлений в романе: «Клонится к закату поколение Руслана, на гребне оказываются новые люди – вряд ли лучшие – с презрительной усмешкой наблюдающие за суетой неудачников-отцов» (Сухих).

Полифонические романы

Произведения позднего периода творчества представляют собой философские размышления о сущности времени: Трифонов создаёт «полифонические романы сознания или романы самосознания» (Трифонов. 1985. С. 326) «Время и место» (окончен в 1981; издан в 1988) и «Исчезновение» (воспоминания о детстве и аресте отца, не окончен; опубликован в 1987). Произведения включают в себя черты автобиографического, исторического, философского романа и романа воспитания.

Художественное новаторство романа «Время и место» заключалось в композиции, которой автор дал определение «пунктир»: каждая глава – автономная новелла, но при этом все они связаны друг с другом «не только образами романа, но и временнóй цепочкой» (Трифонов. 1982. С. 76). Повествование охватывает различные эпохи: 1930-е гг., войну и послевоенное время, 1950-е, а также 1970-е гг. В судьбе главного героя, писателя и историка Антипова, проступают автобиографические черты (работа во время войны на авиационном заводе, учёба в Литературном институте и т. д.). Произведение, которое создаёт герой, – роман под названием «Синдром Никифорова», близок постмодернистской философии и эстетике: это «…роман о писателе, пишущем роман о писателе, который тоже пишет роман о писателе, который, в свою очередь, что-то пишет о писателе, сочиняющем что-то вроде романа или эссе о полузабытом авторе начала девятнадцатого века, который составляет биографию одного литератора, близкого к масонам и кружку Новикова» (Трифонов. Т. 4. С. 469). Вся эта историческая цепочка – плод фантазии человека, страдающего от необычной болезни («синдром Никифорова»), а именно от страха «перед реальностью жизни» (там же). «Система зеркал» (там же) позволяет Антипову выявить, с одной стороны, монолитность временнóго потока, построенного на повторяемости событий, а с другой – его изменчивость и зыбкость. Трифонов сплетает полифоническую ткань романа, уравнивая бытовое и историческое, сиюминутное и вечное. Текст пронизан философскими размышлениями о природе времени и его влиянии на судьбы людей – время и место определяют действия персонажей, «большая» история неразрывно связана с миллионами частных судеб, что роднит произведение Трифонова с романом Б. Л. Пастернака «Доктор Живаго» (1957).

Цикл рассказов «Опрокинутый дом» (1980) состоит из 7 произведений, каждое из которых соотносится с более ранним произведением Трифонова («Смерть в Сицилии» – со «Стариком», «Опрокинутый дом» – с «Другой жизнью» и т. д.) Писатель размышляет о природе восприятия времени и амбивалентности воспоминаний: «время затмевает прошлое всё густеющей пеленой, сквозь неё не проглянешь, хоть глаз выколи. Потому что пелена – в нас» (там же. С. 208). Своё миропонимание Трифонов лаконично отобразил в рассказе, давшем название сборнику: «Всё живое связано друг с другом. Но я не знаю, как это доказать» (там же. С. 223). Рассказы имеют идентичную структуру и строятся на оппозиции «я сейчас» и «я тогда», причём временной разрыв увеличивается с каждым рассказом (54-летний герой пытается всё дальше заглянуть в своё прошлое). Память становится «единственным способом реализации трёхчастной структуры рассказов, а именно: событие – рефлексия на него (тогда) – метарефлексия (повторная рефлексия на изначальное событие, выполненная из точки сейчас)» (Новосёлова. 2021. С. 39).

Немецкий исследователь Р. Изельман назвал прозу Трифонова образцом «раннего постмодернизма», отметив сходство его творческого метода с западной постмодернистской философией. Попытка Трифонова «прорваться» сквозь «всё густеющую пелену» в новое духовное пространство оказала значительное влияние на творчество русских писателей, осуществивших синтез постмодернизма и реализма в 1980–1990-е гг.