Ште́йгер Анато́лий Серге́евич [7(20).7.1907, имение Стебелевская Николаевка, Каневский уезд, Киевская губерния, Российская империя, ныне село Николаевка, Звенигородский район, Черкасская область, Украина – 23.10.1944, Лейзен, Швейцария; похоронен в Берне], русский поэт, прозаик, мемуарист.

Отец – барон С. Э. фон Штейгер (1868–1937), полковник, предводитель дворянства Каневского уезда Киевской губернии, депутат Государственной думы (с 1913). Сестра – поэтесса А. С. Головина.

С 1920 г. в эмиграции в Турции, с 1923 г. в Чехословакии. Окончил русскую гимназию в г. Моравска-Тршебова. С детства болел туберкулёзом, продолжительное время вынужденно проводил в швейцарских санаториях. Часто менял место жительства: Франция, Германия, Бельгия, Италия, Греция и др., причину намеренного отказа от оседлости объяснил в письме (от 26 июня 1936) З. Н. Шаховской: «Меня предупредили, что вполне здоровым я уже никогда не буду… я решил больше не притворяться и честно нигде не жить, а путешествовать» (Шаховская. 1975. С. 101).

В 1927 г. в Монте-Карло познакомился с А. Л. Казем-Беком, примкнул к движению младороссов (опубликовал статью о евразийстве «Тридцатые годы» в ежемесячнике «Младоросс», 1932, № 15), входил в Совет старшин Пореволюционного клуба (1932–1933). Как потомок выходцев из Швейцарии получил швейцарское гражданство (с 1931). Тяжело переживал события Второй мировой войны 1939–1945 гг. После 1939 г. стихов не писал, составлял антифашистские листовки, «вёл активную борьбу с гитлеровской пропагандой – настолько, что немцы занесли его в список подлежавших уничтожению лиц» (Терапиано. 1953. С. 119).

Штейгер регулярно приезжал в Париж, общался с русскими литераторами, публиковался со 2-й половины 1920-х гг. в периодике («Современные записки», «Числа», «Круг», «Русские записки» и др.). Стихи вошли в антологии «Якорь» (1936), «На Западе» (1953), «Муза Диаспоры» (1960). Ведущие темы раннего творчества: одиночество и обречённость эмигранта, тоска, приближение смерти (образ земли как последнего пристанища; осень, олицетворяющая увядание и неизбежную гибель) и прочее. В его поэзии прослеживается влияние А. А. Ахматовой, М. А. Кузмина, Г. В. Иванова и др.

Первый поэтический сборник «Этот день» (1928) получил сдержанные отзывы: так, по мнению Г. В. Адамовича, это «типично-юношеские стихи», однако с предпосылкой к «лирическому содержанию», мелодия исподволь пробивается сквозь «общепоэтические слова» (Современные записки. 1929. Кн. 38. С. 525). Оценки в целом отвечали внутреннему состоянию поэта в тот период: «Лучше считать себя учеником и подмастерьем, чем стоять в стороне, изображая гения и новатора. Я тоскую по гумилёвской школе» [«Я стремлюсь в Париж… (из писем и дневниковых записей) // Штейгер А. С. Мертвое «да». Москва, 2009]. В сборнике «Эта жизнь» (1932) не изменил творческой манеры, что закрепило репутацию одарённого, но вторичного поэта. Н. А. Оцуп усмотрел в стихах «и вкус, и знание ремесла, и память о чужой поэзии, и беспомощность… Есть даже след того, что называют личностью поэта», подытожив, что «всё это – ни плохо, ни хорошо» (Оцуп Н. А. О поэзии и поэтах // Числа. 1932. № 6. С. 139–140).

Следующий сборник – «Неблагодарность» (1936) – стал переломным. Как отмечал Г. В. Адамович, «после выхода крошечного по размерам сборника крошечных стихотворений "Неблагодарность", Штейгера должны бы знать все, кому дорога русская литература. Он подлинный поэт – не может быть сомнений» (Адамович Г. В. «Последние новости». 1936–1940. Санкт-Петербург, 2018. С. 69). М. О. Цетлин высоко оценил «импрессионизм внешних "мазков" и внутреннее настроение прощанья и безнадёжности» (Цетлин М. О. [Рецензия на кн.: Штейгер А. Неблагодарность. Париж, 1936] // Современные записки. 1936. Кн. 62. С. 439). Неоднократно отмечалось влияние И. Ф. Анненского: в рецензиях Г. В. Адамовича (Последние новости. 1936. 30 апр. № 5516), Л. Д. Червинской (Червинская Л. Д. [Рецензия на кн.: Штейгер А. Неблагодарность. Париж, 1936] // Круг. 1936. № 1. С. 180–182), П. М. Бицилли («Если бы мне показали стихи А. Штейгера без подписи автора, я бы принял их за стихи Анненского». Бицилли П. М. [Рецензия на кн.: Якорь. Антология зарубежной поэзии. Париж, 1936] // Современные записки. 1936. Кн. 60. С. 463). В. Ф. Ходасевич отыскал истоки «очень интимной по тону» стилистики поэта в прозаическом наследии, а именно в «Уединённом» и «Опавших листьях» В. В. Розанова (Возрождение. 1936. № 4012. 28 мая. С. 3).

Зрелая поэзия Штейгера – наиболее последовательное и точное воплощение эстетики «парижской ноты»: поэт «сформировался под прямым влиянием Адамовича, в беседах с ним, на его статьях и следовал канонам "парижской ноты", пожалуй, тщательнее, чем сам её основатель» (Крейд. 2003. С. 12). Итоговый сборник «2х2=4. Стихи 1926–1939» (1950, составлен автором, издан посмертно) наиболее полно передаёт индивидуальность лирических миниатюр Штейгера: аскетизм в выборе изобразительных средств, доверительность тона, психологизм, обыгрывание поэтических клише («Слёзы и розы... Но только без позы / Трезво, бесцельно и очень всерьёз»). Сборник состоит из 19 отдельных стихотворений и циклов «Дружба», «Свадьба», «Бессарабия». Ю. П. Иваск отметил, что в стилистике «нет ничего стихийного, песенного», поэт «избегал ярких метафор, хитроумных неологизмов и "бросающейся в уши" звукописи. Никогда не экспериментировал, довольствовался традиционными метрами, рифмами и общепринятой грамматикой» (Иваск Ю. П. Предисловие // Штейгер А. С. 2×2=4. New York, 1982. С. 7). Характерный приём: романтическое, мелодически размеренное начало резко обрывается строками, полными горькой иронии, взятой в скобки:

Мы верим книгам, музыке, стихам,

Мы верим снам, которые нам снятся,

Мы верим слову… (Даже тем словам,

Что говорятся в утешенье нам,

Что из окна вагона говорятся…)

 Г. П. Струве отмечал, что несмотря на «дневниковость» поэзии Штейгера, «диапазон её шире, она не однотемна» (Струве. 1996. С. 223). З. Н. Шаховская подчёркивала, что «стихи Штейгера в простоте и чистоте переросли Монпарнас», истоки трагического мироощущения усмотрела в биографии неизлечимо больного молодого человека, для которого «смерть была не поэтической идеей, а реальностью, спутницей всех его странствований» (Шаховская. 1975. С. 63).

В 1936 г. вёл интенсивную переписку с М. И. Цветаевой. Мотив поэтического родства душ, свойственный цветаевскому эпистолярию (переписка с Р. М. Рильке, Б. Л. Пастернаком), получил окраску материнско-сыновних отношений: «...первым моим ответом на его первое письмо было: – Хотите ко мне в сыновья? – И он, всем существом: – Да» (Цветаева. 1991. С. 123). Цветаева посвятила Штейгеру поэтический цикл «Стихи сироте» (1936). Эпиграф из стихотворения К. А. Петерсона «Сиротка» (1843, «Шёл по улице малютка, / Посинел и весь дрожал. / Шла дорогой той старушка, / Пожалела сироту…») во многом отражает взаимоотношения поэтов. Штейгер посвятил Цветаевой стихотворение «60-е годы» (вошло в сборник «2х2=4. Стихи 1926–1939»), в создании которого она приняла активное участие: комментировала и правила (письма от 1, 7, 10 сентября 1936).

Сохранившиеся вспоминания о детстве – четыре части («Николаевка», «День в деревне», «Канев», «Петербург»), отрывок «Николаевка», очерк «Отъезд из России в 1920 году» (Новый журнал. 1984. № 154), вероятно, должны были сложиться в более масштабное произведение (о чём говорит рукописный план с подзаголовками «Гости», «Лечение мужиков», «Именины» и прочее). В тетради с черновиками писем близкому другу, писателю В. В. Морковину, запечатлены портреты современников (Г. В. Адамович, Д. С. Мережковский, А. М. Ремизов, А. Л. Казем-Бек и др.), а также размышления о поэзии и поэтах (А. А. Блок, М. А. Кузмин, Г. В. Иванов, М. И. Цветаева и др.).
А. С. Головина в письме Г. В. Адамовичу описала обстоятельства смерти брата: «В санатории в Leysin он пробыл 1½ года. Умер он 23-го октября 1944 года <…> Он умер неожиданно во сне, месяца за 2 до предполагаемого срока, от разрыва сердца» (Серков. 2020. С. 294).