Черви́нская Ли́дия Давы́довна (1907–16.7.1988, Монморанси, Франция), русская поэтесса, прозаик, литературный критик.

Во время Гражданской войны 1917–1922 гг. эмигрировала в Константинополь. С 1922 г. в Париже, где вскоре стала неотъемлемой частью русского Монпарнаса: «В поэзии Лидии Червинской... слышатся отголоски бесконечных разговоров русских мальчиков (и девочек) в монпарнасских кафе 1930-х годов» (Иваск. 2002. С. 209). Г. В. Адамович назвал творчество Червинской «подлинным "плодом" эмиграции» – ей удалось пронзительно точно передать бесприютность и «навязанное судьбой» одиночество молодого поколения (Адамович Г. В. Литературные заметки // Последние новости. 1934. 29 марта. С. 2).

Печаталась в журналах «Числа», «Современные записки», «Русские записки», альманахе «Круг» и т. д. Входила в Союз молодых поэтов и писателей (до 1930), участница литературного объединения «Круг» (1935–1939), посещала литературный салон «Зелёная лампа».

В программном эссе «Мы» подчёркивала значимость автобиографичности в творчестве (индивидуальное бытие отражает судьбу поколения): «...рассказать об опыте случайно-личном, который мог быть и Вашим...» (Червинская Л. Д. Мы // Числа. 1934. № 10. С. 221); выдвигала категорию «верности» действительности как основной оценочный критерий: «"Верно" – лучшее, что можно сказать о прочитанном или услышанном» (С. 219); высказывала утопические идеи о соборности эмигрантского сообщества: «Если раньше необходимым казался выбор между личной жизнью и общественной (человек или человечество), то теперь смутно сознаётся возможность третьего понятия – среды, семьи (конечно не нового в истории человечества) <…> Не мираж ли это, существование здесь в эмиграции такой среды? Не думаю. Несмотря на защиту каждым своей индивидуальности (благодаря ей) родилась здесь жизнь семьи‑среды» (С. 220).

Размышляла о природе творчества, истоках вдохновения, философии эмигрантского существования: эссе «Скука» (Круг : альманах. 1936. № 1), «В последнюю минуту» (Литературный смотр. Париж, 1939). Написала рецензии на сборник рассказов Г. Н. Кузнецовой «Утро» (Числа. 1930. № 2/3), роман А. Таль «Клетчатое солнце» (Числа. 1933. № 7/8), поэтический сборник А. С. Штейгера «Неблагодарность» (Круг : альманах. 1936. № 1), пьесу В. Сирина «Событие» (Круг : альманах. 1938. № 3) и др.

Поэтика Червинской – стремление к предельной точности высказывания, поиск истинного через отрицание «неистинного». Строго придерживалась эстетики «Парижской ноты» [её стихи «можно также воспринимать как комментарий к статьям Адамовича» (Иваск Ю. П. // Опыты. 1957. № 8. С. 138)]: аскетизм в выборе тем, размеров, синтаксиса; автобиографичность, вопросительные интонации, обращения, апозиопезис, эмоциональные и музыкальные анафорические повторы, автокомментарий [использование скобок создаёт эффект внутреннего диалога, например, «Какой-то голос (совести?) затих» // От зависти, от гордости, от боли… 1934].

Первому поэтическому сборнику «Приближения» (1934, посвящён мужу Лазарю Израилевичу Кельберину) сознательно придала форму «почти дневника, тетради отрывочных лирических записей» (Цетлин. 2002. С. 220–221). Его ведущие темы: одиночество, душевная усталость, неосуществлённая любовь, неизбежность смерти и пр. Любовная тематика сквозь призму эмигрантского видения встраивается в плеяду ускользающих непрочных материй (дом, родина, семья и пр.). Ю. К. Терапиано отметил, что поэтесса сумела сохранить творческую индивидуальность в разработке любовной темы несмотря на то, что женская поэзия «отравлена влиянием Ахматовой» (Круг. 1937. Кн. 2. С. 162). По мнению Г. В. Адамовича, Червинской одной из немногих удалось стать «продолжательницей», а не «подражательницей» А. А. Ахматовой (Последние новости. 1937. № 5927. С. 3).

Во втором сборнике – «Рассветы» (1937) – большее внимание уделено поэтической форме: синтаксическое и образное напряжение увеличивается с каждой строкой и внезапно обрывается афористически точным финалом (например, «Будет наше – но не будет нас» // «Оттого, что было много»). Ведущим мотивом становится мотив тоски, в том числе тоски по родине («Тянет в чужую Россию – домой…» // «Хочется блоковской щедрой напевности»); верности русской культуре: в стихотворении «Всё помню – без воспоминаний…» чувства лирической героини соотнесены с переживаниями Татьяны Лариной; неизбежным финалом каждой жизни становится толстовская «смерть Ивана Ильича» («Дружба – отраженье одиночества»).

Во время Второй мировой войны 1939–1945 гг. участвовала во французском Сопротивлении: агент (под именем «Катрин») организации «Еврейская армия». По словам Я. Б. Рабиновича (1897–1964, один из руководителей еврейского Движения Сопротивления во Франции), «сыграла зловещую роль в жизни русского и еврейского резистанса» (Цит. по: Хазан. 2000. С. 332), став невольной виновницей ареста нескольких участников антифашистского подполья. По заданию сблизилась с «Шарлем Порелем» (в действительности Карл Рехейн – офицер Абвера, после оккупации Франции курировал гестапо в Перпиньяне), которому выдала тайны организации: «Жила с Шарлем – двойным агентом – в порядке задания Сопротивления, но влюбилась и проболталась» (Хазан. 2000. С. 332). Арестована французскими властями по обвинению в предательстве и коллаборационизме, провела в форте Роменвиль больше года; оправдана за отсутствием доказательств, что знала о двойной игре любовника.

С конца 1950-х гг. работала на радиостанции «Свобода». Продолжала писать стихи, изредка публиковалась (журналы «Новоселье», «Грани»). С 1952 г. пыталась издать поэтический сборник «Двенадцать месяцев», рукопись правил Адамович; сборник вышел в 1956 г. при содействии С. К. Маковского. Название – из строки О. Э. Мандельштама «Двенадцать месяцев поют о смертном часе...» («Соломинка», 1916). Стихотворения распределены по месяцам – по 6 стихотворений, кроме ноября (8 стихотворений) и декабря (7 стихотворений); открывается стихотворением-посвящением «Нет, не тебе, конечно не тебе я посвящаю…» (в содержании не указано). Интимная интонация, внимание к внутренним переживаниям лирической героини, темы несостоявшейся любви и одиночества перемежаются со стихотворениями, отражающими мировые события (сопоставлены с месяцами): например, сентябрь – «1939», июнь – «Внимая ужасам войны…», май – «1945» и др. Лейтмотивом всех разделов сборника становится предчувствие «смертного часа».

Умерла в доме престарелых.