Романо́ Клод (Claude Romano) (род. 10.1.1967, Фонтене-о-Роз), французский философ феноменологического направления. С 2000 г. – преподаватель в университете Сорбонна (Париж-IV). Основные научные интересы Клода Романо касаются философии времени, феноменологии и философии языка. Отдельно стоит выделить работы, посвящённые анализу художественных произведений. В качестве иллюстраций в его философских текстах часто встречаются цитаты из литературы, особенно из У. Фолкнера. Последнему посвящена одна из книг Романо – «Песнь жизни. Феноменология Фолкнера» («Le chant de la vie. Phénoménologie de Faulkner», 2005).Среди философов, оказавших на Романо значительное влияние, – Ж.-Л. Марион, французский теолог и феноменолог, под редакцией которого выходили первые книги Романо.

Клод Романо – сторонник диалога феноменологии с другими философскими направлениями, в частности с англо-американской философией языка. Он находит значительные сходства между поздним Витгенштейном и Гуссерлем, Дэвидсоном и Гадамером. 

Теоретическим новшеством Романо является разработка «событейной герменевтики» (herméneutique événementiale). Для обозначения подлинного события Романо вводит неологизм – прилагательное événementiale (событейный), в отличие от стандартного прилагательного женского рода événementielle. 

Отношение к феноменологии

Романо противопоставляет феноменологию как способ видения, подобный безотчётному видению художника, методической феноменологии, отчитывающейся о каждом своём наблюдении. Романо – приверженец строгой феноменологии. Разработка методологии феноменологического исследования необходима. Вместе с этим Клод Романо утверждает, что феноменологический метод является непротиворечивым и продуктивным. Наличие исторически разных подходов к феноменологии не является препятствием – всякое течение, указывает Романо, можно разложить на несовместимые друг с другом фазы. Гораздо важнее, что в рамках философского исследования удаётся преодолеть эти противоречия.

Клод Романо отталкивается прежде всего от идей основателя феноменологии Э. Гуссерля и его самого известного ученика М. Хайдеггера, при этом не соглашаясь с ними по целому ряду позиций. Как и Гуссерль, он полагает, что опыт обладает своими собственными характеристиками – так, любой цвет с необходимостью дан как протяжённый. Романо подчёркивает, что эта характеристика принадлежит самому феномену цвета, а не свойствам субъективного восприятия. Она не зависит от опыта конкретного человека, даже от наличия или отсутствия зрения: например, цвет не дан слепому в непосредственном созерцании, но и для него он в принципе может быть дан только как протяжённый. Встретиться с феноменом цвета – значит встретиться с феноменом, обладающим именно такими свойствами. Романо также и критикует Гуссерля. Так, он не принимает стремление основателя феноменологии обрести отправную точку исследования в трансцендентальном эго. Другая слабая сторона, по мнению Романо, – сосредоточенность Гуссерля на феноменах эмпирических, логических и математических. Поле исследования последнего по-прежнему вдохновлено философской традицией, а не возможностями феноменологического метода. Эти недостатки можно преодолеть, обратившись к другой концепции Гуссерля – жизненному миру (Lebenswelt) и её радикальному углублению в бытие-в-мире (In-der-Welt-Sein) в философии Хайдеггера.

Романо утверждает, что наиболее продуктивным полем феноменологических исследований является именно жизненный мир. Вместе с Хайдеггером он признаёт субъект-объектное отношение сконструированным и вторичным. Оно маскирует изначальный способ бытия человека, где мир и он сам не разделены на две полярные области. Ещё одна точка сближения – признание темпоральности как фундаментальной характеристики человеческого бытия. Человек фундаментально связан со временем, и эта связь ясно прослеживается в осознаваемой им самим собственной конечности. Дело не только в смертности, но и в конкретности, историчности человеческого существования. 

Романо расходится с Хайдеггером в двух ключевых пунктах. Во-первых, понятие Хайдеггера Dasein, обозначающее способ бытия человека, сохраняет для Романо оттенок трансцендентализма – является условием возможности для любого события, которое происходит с Dasein. Во-вторых, событие является неподлинным для Dasein и принадлежит реальности межличностного, общего существования. Хайдеггер, по Романо, игнорирует самостоятельность события и его ключевое значение для личного бытия человека.

Для корректного описания события и его адресата Романо создаёт новую терминологию в рамках событейной герменевтики.

Событейная герменевтика

Событейная герменевтика Клода Романо разворачивается в нескольких книгах. Прежде всего это дилогия «Событие и мир» («L’événement et le monde», 1998) и «Событие и время» («L’événement et le temps», 1999). В дальнейшем этот подход развивается в «Есть» («Il y a», 2003). Для разработки этого подхода Романо заново определяет событие и вводит понятие «пришествующего» (l’advénant).

Основное различие, которое проводит Клод Романо, касается события фактического (événementiel) и события событейного (événemential). Первое встраивается в порядок вещей, хронологию, является анонимным и может быть предсказано. Дождь, идущий за окном в течение всего вечера, является примером фактического события. Второе всегда адресно, непредсказуемо и тотально. Если фактическое событие изменяет часть из возможностей жизненного мира, то событейное модифицирует их все. Так, смерть близкого человека, переворачивающая весь мир, является примером подлинного события. Конечно, она является и фактическим событием тоже – как часть статистики, как известие, как медицинский факт. И в этом смысле её можно предвидеть. Но заранее потерять близкого – умозрительно столкнуться с событием смерти – невозможно. Предвидеть подлинное событие нельзя и потому, что оно исключено из цепочки причинно-следственной связи. Это исключает возможность объяснить событие. Вместо этого остаётся только его понимать – постфактум – как источник смысла жизненного мира.

Для обозначения адресата события Романо создаёт другой неологизм – пришествующий (l’advénant). Им он обозначает человека в его открытости событию – в той мере, в какой он способен встретиться с тем, что к нему приходит. Эта встреча также является шагом на пути к самому себе. Пришествующий не только находится в герменевтическом отношении к событию, но и самого себя понимает и обретает, исходя из события. Пришествующий является более изначальным, чем Dasein Хайдеггера – и даже сам мир. Событие – фундаментальный способ данности мира и модусов отношения к миру. Возможность быть открытым событиям обеспечивается самым фундаментальным из них – событием рождения. Постоянная перестройка жизненного мира человека является человеческим путешествием (l’aventure humaine). Событейная герменевтика ставит своей целью интерпретацию этого путешествия, исходя из перерождающих мир событий.

Жизненный мир пришествующего не является интерсубъективным миром человеческого сообщества. По Романо, пришествующий сталкивается с непосредственными событиями: болезнью, рождением, смертью. Война, голод и пандемия – события конструируемые, не переживаемые непосредственно. Их анализом событейная герменевтика не занимается.

Феноменология и герменевтика

Герменевтическая часть подхода Клода Романо отталкивается от феноменологии. За отправную точку он берёт концепцию герменевтики М. Хайдеггера. Герменевтическим является сам способ бытия «пришествующего» – тот существует понимая. Однако понимание может разворачиваться на нескольких уровнях. Во-первых, понимание может быть свойством бытия-в-мире, связанным с первоначальной осмысленностью мира. Во-вторых, понимание может быть познавательной операцией, которая проводится с помощью языка.

В оптике Романо эти два уровня существуют вместе. Феноменология является герменевтической по самой своей природе. Хотя она стремится к беспредпосылочной дескрипции, любое её описание становится интерпретацией лежащих в основе феноменов. Однако для Романо это не значит, что единственный доступ к феноменам проходит через интерпретацию. Феноменология способна выявлять свойства, принадлежащие самим феноменам независимо от языка описания и интерпретации, и показывать их с очевидностью. Только после этой демонстрации наступает время интерпретации, необходимой для углубления понимания и для систематизации феноменов. Именно на этом, втором этапе наступает черёд обращения к концепциям трансцендентального эго, Dasein или к теоретическому аппарату событейной герменевтики.