Посттрудово́е о́бщество, понятие, характеризующее возможное преодоление трудоцентричности современного общества (общества труда), которая входит в противоречие с развитием трудосберегающих технологий, автоматизацией и роботизацией производства, а также моральной критикой узкого продуктивистского понимания человеческой деятельности.

Многие социальные мыслители отмечают нарастающие кризисные явления и противоречия современного общества труда, в котором материальное благосостояние, социальное признание и реализация духовных потребностей человека целиком определяются его трудовой деятельностью, под которой в большинстве случаев понимается профессиональная занятость. Эта тема раскрывается в работах У. Бека, А. Горца, Р. Дарендорфа, К. Уикс, которые предлагают переосмыслить экономическую и социальную роль труда, а также современную трудовую этику. При этом сценарии будущего обсуждаются не в плане изменения характера и условий труда в информационную эпоху (как в теориях постиндустриального общества), преодоления отчуждения труда и эксплуатации (как в марксизме), а как возможность принципиально иного, посттрудового общества (Н. Срничек и А. Уильямс).

Главной угрозой существующей социально-экономической системе видится научно-технический прогресс, ведущий к общему снижению потребности в рабочей силе на фоне увеличения населения земного шара и средней продолжительности жизни. Большой резонанс получили книги австро-французского социального философа А. Горца «Прощание с рабочим классом» («Farewell to the Working Class», 1980) и американского экономиста Дж. Рифкина «Конец работе» («The End of Work», 1984). Всё меньшее количество людей может производить всё большее количество товаров и услуг, а экономический рост не влечёт за собой создания дополнительных рабочих мест. За последние 200 лет ВВП на душу населения в развитых странах вырос в двадцать раз, а количество рабочих часов в год на человека сократилось более чем наполовину. Во 2-й половине 20 в. социальным стандартом стала 40-часовая пятидневная рабочая неделя, а сегодня всерьёз обсуждается её сокращение до четырёх дней. Об уменьшении общей потребности в труде свидетельствует не только прямая ликвидация рабочих мест, но и реструктуризация, перегруппировка и перераспределение имеющейся работы, что проявляется как в широком распространении неполной занятости, так и в переносе рабочих мест в менее развитые страны в условиях глобализации. Возможности полной занятости становятся всё более призрачными, всё острее ощущается дефицит стабильной, интересной и хорошо оплачиваемой работы, которая начинает восприниматься как привилегия. Если прежние общества состояли из неработающего меньшинства и трудящихся масс, то сегодня парадоксальным образом многие представители элиты перерабатывают (хотя и могли бы позволить себе работать меньше), а массы оказываются недозанятыми и лишёнными достаточных средств к существованию.

Дефицит полноценных рабочих мест и сокращение возможностей занятости ставит под вопрос не только материальное благосостояние людей, но и их субъективное благополучие в мире, где смысл человеческой и социальной жизни привязан к работе. В этих условиях сохранение прежней трудовой этики проблематично. Налицо конфликт между социально одобряемыми целями и возможностями их достижения, который является источником аномии (согласно Р. К. Мертону).

В этих условиях всё чаще раздаётся призыв отказаться от представлений, что кроме привычной работы на заводе или в офисе у человека нет других легитимных способов внести социальный вклад. Например, У. Бек в книге «Дивный новый мир работы» («The Brave New World of Work», 2000) предлагает переосмыслить понятие труда и совершить переход к многопрофильному обществу (multi-activity society), где различные виды социально значимой деятельности будут уравнены в правах с профессиональным трудом. Так, домашний труд и воспитание детей, общественная деятельность и гражданские инициативы, образование и саморазвитие, активный досуг (спорт, музыка, художественное творчество) способны дать человеку чувство идентификации с избранным занятием, принадлежности к определённым социальным группам и самореализации. Как и Рифкин, который связывает свои надежды с развитием нерыночного и негосударственного «третьего сектора», Бек уделяет особое внимание обоснованию категории гражданского труда (civil labour). По замыслу Бека, гражданский труд как общественно полезная деятельность должен стать институционализированной альтернативой традиционной занятости и осуществляться на принципах добровольности и самоорганизации. Феминистские теории «социального воспроизводства» предполагают полноценное общественное признание репродуктивного труда по уходу, воспитанию детей и ведению домашнего хозяйства.

Звучат и более радикальные призывы полностью дезавуировать трудовую этику, отказавшись от продуктивистского понимания человеческой деятельности. Одним из первых в 1880 г. подобные идеи высказал французский революционер (и зять К. Маркса) П. Лафарг в памфлете «Право на лень» (Le droit à la paresse). Автономистская версия неомарксизма предлагает скорректировать традиционную политическую повестку левых сил и перейти от требований «освобождения труда» к требованиям «освобождения от труда» (М. Тронти, А. Негри). Представительница нового феминизма К. Уикс в книге «Проблема с работой» («The Problem with Work», 2011) критикует более мягкие подходы (в том числе выдвигаемые феминистками требования заработной платы за домашний труд) за то, что они продолжают играть по правилам общества труда, доказывая ценность различных видов человеческой деятельности через категорию труда.

В целом обсуждаемые посттрудовые сценарии не следует понимать как полное отрицание экономической активности. Речь идёт об отказе от трудоцентризма и продуктивизма и переходе к более сбалансированной модели общественного развития на основе широкого спектра человеческих ценностей. В частности, границы между различными сферами должны стать более прозрачными, предоставив каждому человеку возможность на протяжении жизни совершать переходы между профессиональным трудом, семейными делами, образованием, досуговыми занятиями и общественно-политической активностью, руководствуясь собственными устремлениями и потребностями.

Общий культурный сдвиг в направлении пострудового общества уже происходит, находя отражение как в развитии постматериалистических ценностей (Р. Инглхарт), практиках «портфельной» занятости (Ч. Ханди), повышенном внимании к проблеме баланса между работой и жизнью, дауншифтинге, поиске идентификации за пределами традиционных профессий, росте волонтёрских движений, так и в радикальной позиции «отказа от труда», характерной для некоторых общественно-политических движений и субкультур. В этом отношении показательны призывы анархиста Б. Блэка к «упразднению работы» и стиль жизни франко-американского художника М. Дюшана, рассмотренный в книге итальянского неомарксиста М. Лаццарато «Марсель Дюшан и отказ трудиться» (Marcel Duchamp et le refus du travail, 2014).

Борьба за дальнейшее сокращение рабочего времени при сохранении зарплат – важный пункт в политической повестке посттрудового будущего, также выдвигаются требования полной автоматизации производства (Н. Срничек и А. Уильямс). Главная проблема проектов нового посттрудового общества заключается в механизмах материального обеспечения жизни людей. Предлагаются различные формы государственной поддержки активного неработающего населения, включая подобие заработной платы за домашний труд (wages for housework), налоговые льготы и гражданские стипендии для членов добровольческих организаций. Более радикальное предложение связано с идеей безусловного базового дохода для всех граждан, который знаменует окончательное отделение гражданского статуса от профессионального и является важным шагом на пути становления подлинно демократического общества. Вместе с тем обнажаются идеологические и культурные противоречия, сопровождающие формирование своеобразного рентного общества, в котором материальное обеспечение значительной части людей не связано напрямую с трудовым вкладом.

Критики теорий посттрудового общества (как левого, так и правого толка) остаются на позициях нормализации труда как естественного состояния человека и общества, обвиняя посттрудовые сценарии в утопичности. Подвергается сомнению сам тезис о постепенном уменьшении роли труда в человеческой жизни: напротив, в условиях постиндустриального капитализма свободное время и жизненное пространство человека всё больше колонизируются работой. Обращается внимание на сильную переоценку тенденции к общему сокращению рабочих мест вследствие научно-технического прогресса. Неолиберальные экономисты традиционно предупреждают об опасностях повышения налоговой нагрузки на бизнес и снижения стимулов к продуктивному труду в результате введения безусловного базового дохода, настаивая на нереалистичности посттрудовых сценариев с точки зрения государственных финансов. Также выражается озабоченность возможной потерей жизненных ориентиров в отсутствие структурирующих и дисциплинирующих функций труда, организующих жизнь человека.